Путь освобождения

нужны многие принадлежности, потому что их организм намного чувствительнее, чем измерительные инструменты.

Существует много историй о художниках Дальнего Востока, которые обладают тем же даром – точно знают, где на картине должна находиться какая деталь. Известна история о мастере, который украшал комнаты для чайной церемонии. Его ученик спросил у него, где на стене должен находиться крюк для подвешивания бамбуковой вазы с цветами. Мастер показал где, и ученик сделал небольшую пометку. Впоследствии ученик нечаянно стер пометку, но запомнил, где она была, по едва заметной царапине на стене. Тогда он спросил у мастера; «Простите меня, я случайно вытер пометку. Не покажете ли вы мне еще раз, где должна висеть ваза». «Здесь», – сказал учитель и указал в точности на то же место. Такие истории очень популярны на Дальнем Востоке.

Основная идея, к которой Чжуан-цзы обращается снова и снова, состоит в том, как преуспеть в жизни не подталкивая ее, не пытаясь управлять ею. Он говорит, например, что музыка заканчивается нам, где начинаются ноты:

Пять нот делают человека глухим; Пять цветов делают человека слепым.

Здесь он имеет в виду, что если вы думаете, что есть только пять нот, вы ничего не слышите, а если вы думаете, что есть только пять цветов, вы ничего не видите. В западной музыке мы сталкиваемся именно с этим. У нас есть система нотации, с помощью которой можно записывать только звуки хроматической гаммы, и поэтому мы не можем записывать никакую другую музыку. Однако между любыми двумя нотами хроматической гаммы может быть сколько угодно промежуточных звуков. Записывая ритм, мы должны укладываться в размеры, состоящие из целых, половинных, четвертных, восьмых, шестнадцатых нот и так далее. Ничего другого записать мы не можем. В восточной же музыке имеется континуум ритмов и тонов, и поэтому тамошние музыканты могут изобретать очень сложные ритмы. На Востоке принято изучать музыку не по нотам, а в живом присутствии учителя, который показывает, как нужно играть на том или ином музыкальном инструменте. Ученик следует за живым человеком, а не за словами и символами.

Я видел совершенно бессмысленный перевод Чжуан-цзы, сделанный китаеведом из Гарварда. Мне кажется, что этот профессор раньше был миссионером, потому что он использует слово «Бог», тогда как у Чжуан-цзы нет подобного понятия. Представление о Боге вообще чуждо даосской мысли. Однако мы не должны забывать, что первыми китаеведами на Западе были именно миссионеры. Они изучали китайский для того, чтобы читать на нем проповеди, и поэтому не удивительно, что они всегда искали в нем соответствия своим представлениям.

Вот почему переводы классических китайских текстов на английский изобилуют христианскими идеями!

Представление о Боге как личности, управляющей миром, полностью чуждо китайской мысли. У китайцев есть понятие о цянь-жань, очень близкое по смыслу к цзы-жань, или «спонтанности». Цянь-жань означает «нечто являющееся таковым по воле небес». Небеса – это вселенная. Когда мы смотрим на звездное небо, мы видим цянь. Однако представление о небесах у Чжуан-цзы не имеет ничего общего с нашей идеей о Боге, личностном повелителе вселенной. Поэтому те, кто переводят цянь как Бог, допускают грубую ошибку в интерпретации китайской философии.

Есть история, в которой ученик спрашивает мастера:

– Могу ли я получить Дао в свое личное пользование?

– Твой ум не принадлежит тебе, а представляет собой совокупный образ цянь, – отвечает мудрец.

Миссионеры воспроизводят этот диалог по-английски, переводя цянь как «Бог», потому что они прочли в Библии, что человек сделан по образу и подобию Бога. Однако мастер в действительности имел в виду следующее «Твоя жизнь не принадлежит тебе, это совокупный образ небес. Твои дети не принадлежат тебе, это посланники небес Ты движешься, но не знаешь как. Ты останавливаешься, но не знаешь почему. Все это – непостижимые действия Дао». Если это так, можем ли мы получить Дао в свое личное пользование?

Кроме того, есть отрывок, в котором Чжуан-цзы говорит, что, хотя пьяному, который упал с телеги, может быть больно, он не умрет. Поскольку его дух находится в состоянии безопасности, он не страдает от соприкосновения с объективными сущностями. Если вино дает такую безопасность, продолжает Чжуан-цзы, разве цянь-жань («то, что случается по воле небес») не позволяет нам надеяться на большее?

Чжуан-цзы говорит здесь о том, что для соответствия спонтанным ритмам вселенной не нужно прилагать усилий. В китайской философии нет ни одного представления, которое хотя бы отдаленно напоминало законы природы. Движения тела и гармония организма таковы не потому, что подчиняются какому-то внешнему закону. У китайцев есть представление о законе, которое выражается словом цзэ. Одно время законы писали на жертвенных сосудах, чтобы их могли прочесть люди, приходящие делать жертвоприношения. Мудрецам это не понравилось. Они сказали, что, узнав формулировки законов, люди начнут спорить о словах. Юристы в наше время занимаются именно этим. Между тем мудрецы хотели сказать, что законы нельзя записывать таким образом. Они описывали Дао как у-цзэ. У-цзэ в применении к Дао можно перевести как «не подчиняющееся законам», то есть «стоящее выше любых писаных законов».

Продолжая объяснять этот принцип, Чжуан-цзы прибегает к ловкому приему. Он вкладывает свои слова в уста Конфуция и тем самым сбивает с толку не один десяток ученых китаеведов. Чжуан-цзы рассказывает нам, что однажды Конфуций стоял на берегу реки у водопада. И вдруг, откуда ни возьмись, появился старик, который вышел из леса, упал в реку и исчез в водопаде. Конфуции подумал: «О, как это нехорошо! Должно быть, старик устал от жизни и решил покончить с собой, бросившись в водопад». Но через некоторое время старик вышел из воды внизу по течению реки и поковылял дальше. Конфуций был поражен. Он послал своих учеников догнать старика, пока тот не скрылся из виду. Встретившись с ним, Конфуций спросил:

– Господин, мне показалось, что вы собираетесь совершить самоубийство, но потом я увидел, как вы вышли из водопада целым и невредимым. Есть ли у вас какой-то особый метод, с помощью которого вам удается это делать?

– Нет, у меня нет такого особого метода, – ответил старик – Я просто окунаюсь в водоворот и выхожу из водоворота. Я не сопротивляюсь воде, а полностью отдаюсь ей.

Итак, мы видим, что старик не прилагает никаких усилий. Попадая в водоворот, он выживает, потому что не сопротивляется ему. Он следует потоку и плывет туда, куда его несет.

Конечно же, эта история немного преувеличена, потому что подлинный у-вэй, отпускание или невмешательство – это преувеличенное подчеркивание иньской точки зрения, чтобы компенсировать перекос в сторону Ян. Расслабление – это проста то, что происходит, когда в вас слишком много Ян, или активного начала, которое нуждается в том, чтобы его дополнили Инь, пассивностью. Проблема в том, что люди в своем желании управлять миром проявляют слишком много янской агрессивности. Однако, когда мы пытаемся уравновесить это Инь, расслаблением или отпусканием, мы не должны путать это, например, с вялостью. Многие люди, когда их просят расслабиться, становятся вялыми. Более того, будет еще неприятнее, если, пытаясь расслабиться, вы начнете нервничать и поэтому создадите еще большее напряжение. Помнится, как-то я читал книгу под названием «Вы должны расслабиться».

Но вы не достигнете у-вэй таким образом. Даже пытаясь расслабиться, вы останетесь напряженными, потому что вы стремитесь к этому и беспокоитесь, что у вас ничего не получится. Как же тогда вообще можно расслабиться? Прежде всего, вы должны понять, что для этого вам совершенно ничего не нужно делать. Как сказал Лао-цзы, «не существует метода». Чтобы выразить то же самое, даосы используют слово у-цзэ, «отсутствие законов». ....... основывается на понимании,

или, как выражаются наши психологи, на инсайте, в ходе которого для вас становится очевидно, что вы сами как источник или причина действий, существующая независимо от остального мира, не можете совершить ничего. Когда вы знаете, что не существует независимого «вас», вам не нужно расслабляться. Поток Дао течет дальше. Вы можете попытаться плыть против течения, но намного легче плыть по течению. Это подобно течению времени – вы не можете выйти за пределы настоящего мгновения. Вы можете думать о прошлом и о будущем, но, поскольку вы делаете это сейчас, избежать настоящего невозможно.

Не кажется ли вам, что настоящее очень похоже на поток? Время движется вперед. Жизнь движется