В плену у собственного мужа Ника пробыла три недели. Но однажды ей посчастливилось высвободить одну руку. Карла не было дома, и Ника смогла развязать остальные путы. Спрыгнув с кровати, она чуть не рухнула на пол. Ноги ослабли. Идти было очень трудно. Но Ника ковыляла к выходу. Она спешила убежать! А когда до заветной двери осталась пара шагов, она замерла на месте. У нее появился план получше!
Когда Карл вернулся, его жена была в кровати. Как обычно, связанная. Только на одной руке путы немного ослабли. Карл их затянул. Настроен он был в тот день мирно, но Ника повела себя с ним нехорошо. Отказалась от предложенного ей салата. Куснула, когда муж погладил ее по лицу. Карл взбесился. Надавав Нике тумаков, он сходил за «Виагрой», выпил ее и приступил к наказанию сексом. Обычно супруга молча сносила его «любовь», зная, что сопротивление только сильнее Карла возбуждает. Но в этот раз она как с цепи сорвалась. Просила отпустить ее, плакала, дергалась, словно от нестерпимой боли.
Насытившись, Карл ушел к себе. Ника знала, что скоро он уснет. Подождав полчаса, она засунула пальцы под наволочку, достала складные маникюрные ножнички, спрятанные ею. Резать ими веревки было трудно. На это ушло много времени. Но Ника побоялась спрятать нож или большие ножницы, их Карл мог обнаружить. Эти же он не заметил. Как и камеру, которую Ника спрятала за вазой на тумбе. Карл увлекался видеосъемкой, и в доме их было несколько, от большой профессиональной до маленькой любительской. Как раз последнюю Ника за вазой и спрятала.
Высвободившись, она бросилась к ней. Включила воспроизведение. То мерзкое порно, что она увидела, в другой ситуации вызвало бы у нее лишь отвращение. Теперь же Ника торжествовала!
Дом она покинула как можно быстрее. Не взяла ничего, ни драгоценностей, ни вещей. И машину оставила. Она торопилась сделать копии записи и подготовиться к переговорам с мужем.
Карл сильно удивился, не обнаружив жены на привычном месте. Когда же спустя пару часов она явилась домой, он запаниковал. Судя по уверенному поведению, Ника имела туза в рукаве. И это не предвещало ничего хорошего!
Когда Карл узнал, что за «туз» припрятан у Ники, он едва чувств не лишился. Если она пойдет в полицию, напишет заявление и в качестве доказательства насилия над собой предъявит запись, его посадят. Конечно, он может попытаться оправдаться. Сказать, что это их сексуальные игры. Но вряд ли ему поверят. И даже если он избежит тюремного срока, угрохав на адвокатов кучу денег, от позора ему не уйти.
– Что ты хочешь? – спросил Карл, посмотрев запись.
– Хочу, чтоб ты, паскуда, повесился! Но вряд ли ты на это согласишься…
– Забирай все, что я тебе подарил, и мирно разойдемся.
– Я и так заберу все, что ты подарил, потому что оно мое.
– Машина оформлена на меня. Но я готов…
– Карл, ты что-то путаешь. Условия здесь ставлю я. И я требую не только машину. Мне нужен этот дом. И алименты.
– Да ты с ума сошла?
– Да. Причем давно, раз вышла замуж за тебя, – вернула ему его же слова Ника. – Хотя нет, эта вилла мне не нужна. В ней все напоминает о тебе. Купи мне другую. Согласна на меньшую.
– Послушай, ты…
– Нет, ты послушай! Я не прошу у тебя невозможного. Продай эту виллу, и купи два небольших дома. Один тебе, другой мне. Алименты мы можем заменить единовременной выплатой. Я положу деньги в банк и буду на них жить.
– Как там у вас говорят? Хрен тебе!
– Ладно, по-хорошему не хочешь, сделаем по-плохому. Я уже позвонила в центр защиты женщин от домашнего насилия. У них там юристы хорошие есть. Все равно отсудим у тебя и машину, и дом. Да еще опозорим!
И Карлу ничего не осталось, как согласиться на ее условия.
Ника могла праздновать победу, вот только радость ее омрачалась беременностью. За три недели, когда она не принимала пилюли, ее организм успел подготовиться к зачатию. Ника залетела (по-другому и не скажешь!) от ненавистного Карла.
Пришлось ей идти на аборт.
В тот день, когда она избавилась от ребенка, у ее сестры случился выкидыш.
Глава 17
Влад вылез из корыта и накинул на себя полотенце. Давно прошли те времена, когда он, моясь подобным образом, проклинал все на свете. Теперь он спокойно споласкивался, поливая себя из ковша. А раз в неделю ходил в баню.
Вытершись, Соловьев натянул спортивные штаны, взял корыто и понес его на улицу. Он старался не выливать грязную воду в унитаз. Выгребные ямы быстро переполнялись, и тогда в туалете стояла страшная вонь. Выйдя во двор, Влад выплеснул содержимое корыта на землю. И хотел было уже уйти, как услышал оклик:
– Влад, подождите минутку!
Обернувшись, он увидел Галину. Соседка спешила к нему, держа в руке конверт.
– Похоже, это вам! – сказала она.
Влад недоуменно нахмурился, но конверт взял. Марки на нем не было.
– Письмо положили в наш почтовый ящик. Но предназначается оно вам. Видите, что написано?
Влад видел. На конверте торопливо и размашисто было написано «Соловьеву. Лично в руки». Он узнал почерк Егора Долина.
– Спасибо, – поблагодарил он. А еще отметил, что конверт не надорван. Галка и ее мать оказались женщинами очень хорошего воспитания. Многие на их месте вскрыли бы письмо, прочли, а потом наврали бы, что надпись на нем заметили после.
Соловьев распечатал конверт, пробежал глазами по посланию. Галка с интересом всматривалась в его лицо. Пыталась понять, какие эмоции он испытывает, читая его. Женщина есть женщина, и любопытство порок каждой его представительницы.
– Хорошие новости или плохие? – спросила она, так и не разобравшись в эмоциях Влада.
Тот пожал плечами.
– А могу я немного понаглеть? – не отставала Галка.
– Немного можете.
– Я вчера заметила картину, она у вас в кухне висит. Можно я ее рассмотрю получше?
Речь шла о работе Джэкки. Влад владел несколькими ее картинами. Но все они остались в Москве. С собой он взял лишь одну миниатюру. Она была размером с тетрадный лист. Изображение на ней самое простое: раскрытая женская ладонь, на которой лежит цветок лотоса.
– Хорошо, посмотри, – не стал отказывать Влад. – Ничего, что я перешел на «ты»?
– Так даже лучше, – заверила его Галка. И тут же вернулась к картине. – Это ведь работа Евгении?
– Как ты узнала? Она же без автографа. И написана в несвойственной ей манере…
– Не знаю. Просто что-то подсказало. Я уже говорила, что у меня интуиция очень развита.
Влад ввел ее в дом, пригласил в кухню. А сам ушел в комнату, чтобы перечитать письмо.
«Салют, друг! Пишу на случай, если не успеем свидеться. У меня проблемы. Серьезные. Связанные с нашим общим прошлым. Меня преследуют. По чьей указке, сам можешь догадаться. Если не скроюсь, меня убьют. Я даже знаю, кто это сделает. За мной охотится женщина по кличке Луна. Она профессионалка. Я думал, что от нее оторвался. Хотел у тебя несколько дней пересидеть. Но Луна меня нашла. Я видел ее сегодня в Приреченске. Так что спешу рвать когти и отсюда. Пишу письмо на твоем крыльце. Из соображений конспирации кладу его в соседский ящик. Нашел твой ключ, зайду на полчасика. Перекушу, передохну, подожду тебя. Вдруг успеем увидеться? Если же нет, позвоню тебе в понедельник. Коль не выйду на связь, знай, что меня уже нет в живых!
Ну все, прощаюсь…
Салют, друг!»
– Салют, друг, – эхом повторил Влад. – Хочешь сказать, что мне пора срываться отсюда? Что ж, я готов… Здесь меня ничего не держит… – Но прежней уверенности в этом почему-то не было. Впервые за два года он думал об отъезде из Приреченска с сожалением. Вот только не мог понять, почему…
