все морду бы перекосило, а у Ли ничего, только чуть губа припухла.
– Ты даже не хочешь узнать, чем все кончится?
Март помолчал, собираясь с мыслями и столь любимыми Ли точностями формулировок.
– Ли, если даже я сейчас попрошу принцессу меня отпустить и она даже отпустит, я не узнаю, чем все кончится. Я не сумею сосредоточиться, не сумею защитить Лумиса, не сумею драться так, как дерусь, когда ты рядом. Меня просто убьют. Только
Ли так долго смотрел на него не мигая, что Март начал нервничать.
– Ладно, – сказал он наконец. – Заразился ты от меня сумасшествием. Уперся – не сдвинуть. Хотя я бы предпочел умереть, зная, что ты жив.
– Я тоже, – удивился Март, – но так, похоже, не получился. Что ты сделал такого?
– Ослушался, – усмехнулся Ли. – Поспорил. В лужу ее посадил при любовнике. Она мне приказала в ее присутствии рта не открывать, а я и молча… Она отослала меня подальше, а я сбежал, чего она мне уж точно простить никогда не сможет.
– Почему? Ну сбежал и сбежал… А почему ты Лумису не сказал, что все так плохо?
– Потому что Лумису нужно было попасть к Маэйр. Я… знаешь, я не верю в богов, но… но они же есть. И раз уж я ввязался в Игры богов, то должен пройти до конца, каков бы ни был конец. Это не долг… Это я не знаю что. Должен – и все.
Лумис что-нибудь придумает. Ему ведь не Март нужен, а именно Ли, ну и Март заодно, так тем ему и нужнее придумать, как их освободить.
– Не придумает, – сказал Ли. Наверное, Март вслух думал. – Она не верит в ваших богов. Смеется над людьми, которые по богу на каждый случай жизни придумали. Даже для воров отдельный бог есть. У нее-то только Создатель. – Он усмехнулся. – Нас мало, вот бог у нас и один. Только я и в него не особенно верю. Он какой-то… ненастоящий. Никогда не показывался, в отличие от ваших. Создал, посмотрел – не понравилось, он и плюнул. Вот ты смеешься, а Маэйр мне за это чуть голову не оторвала собственноручно.
– А кто она тебе?
Ли очень неохотно ответил:
– Мать.
Март просто сел на пол у ног Ли и с недоумением задрал голову, чтобы на него посмотреть. Мать? Как же мать может посылать сына в тюрьму? Тем более на смерть?
– А у нее еще есть дети?
– Нет. Отец умер, когда я был совсем маленьким, а принцессе нельзя второй раз замуж выходить. Любовников держи сколько влезет, даже детей от них рожать не возбраняется, только они все равно никаких прав не имеют, их сразу забирают и увозят неизвестно куда.
Март вдруг глупо хихикнул:
– Ты принц?
– Принц, – совсем уж заупокойным тоном согласился Ли. – Единственный наследник. Только ей все равно. Проживет она еще долго, а интересует ее вовсе не благо Элении, а благо Маэйр Эленийской.
– Линнар Файер Дарси?
– Линнар Файер Дарси Стани Ламит Тасен Маэйр Эленийский. Имена у нас вполне произносимые, но такие уж многоэтажные, что я и сократил настолько, насколько смог. Меньше уже невозможно, правда? Март, что мне сделать, чтобы переубедить тебя?
– А ты можешь что-то сделать? – усмехнулся Март. Ли как следует поддал ему носком сапога под ребра. Март откатился на несколько шагов, потер ушибленное место и, не вставая, иронично поклонился:
– Благодарю, мой принц.
– Подойдешь – получишь моей царственной ногой по морде! – пригрозил Ли. – И за принца, и за глупость несусветную. Март, умирать за компанию – это я даже не знаю что.
– А не знаешь, так молчи, – посоветовал Март. – Потому что ты все равно не понимаешь. Не за компанию. А потому, что жизнь потеряет смысл.
– Чушь. Ты сможешь справишься.
– Ага. Только не хочу. Ли, ты можешь тратить свое красноречие сколько угодно, хоть песни пой, хоть неприлично ругайся. Я знаю, что иначе не могу. Я должен быть с тобой до конца. Ну, так получается, что до твоего. Я бы предпочел, чтоб до моего, потому что ты точно справился бы.
– А я бы захотел, – проворчал Ли. – Дубина ты, Март. Ты даже не представляешь, что меня ждет. Мамаша мне досталась… изобретательная.
– А почему не ты правишь, а она? Ты еще несовершеннолетний, что ли?
Ли оскорбился.
– Я был совершеннолетним еще задолго до ухода отсюда.
– Задолго – это за две недели? – невинно поинтересовался Март. Ли прыснул.
– Нет, за много лет. Принц может получить власть в пятьдесят, если потерял обоих родителей. А маменька наняла целую толпу крючкотворов, чтоб оставить корону себе как можно дольше. Там и я ее порадовал, когда… Март я не хочу говорить о том, почему она окончательно меня возненавидела.
– А я разве спрашиваю? Все равно не представляю, чтобы мать желала смерти своему единственному сыну.
– Она не просто мать, – тяжело вздохнул Ли. – Она особа королевской крови. Вдова короля Дарси, дочь принца Файера… В общем, догадываешься теперь, откуда у меня столько имен? Слава Создателю, что не всех предков перечисляют.
– А как тебя здесь звали? Линнар Файер Дарси Стани…
– Принц Линнар. Эльфы все ж не идиоты.
– А отчего умер твой отец, раз вы подолгу живете?
Ли фыркнул.
– Допился до призраков. Маменька почему власть-то заполучила: она вполне справлялась все время замужества, когда папенька впадал в запой, да такой, какой твоему родителю и не снился. Ты же не думаешь, что пьянство – привилегия простолюдинов?
– А что значит – до признаков? Мерещиться начали? Ли, а если они не мерещились?
– С тех пор как я их увидел, тоже так думаю, – вздохнул Ли. – Но умер-то он от того, что печень развалилась. В прямом смысле. Когда лекарь вскрывал его тело и достал печень, она натурально у него в руках разваливаться начала. Чего уставился? Ну да, у нас вскрывают трупы. Например, чтобы понять, от чего эльф умер. Зато и лекари у нас в сто раз лучше, чем у вас.
Март поежился. Ну и занятие – покойников вскрывать, да не мечом, а хирургическим ножиком… Нет, лучше уж, как они, – от плеча наотмашь…
– А ты давно понял, что Берт на самом деле Бертин?
– Ну, не так чтоб особенно давно. Догадываться начал, а вот когда он сказал, что ненавидит короля… Так ненавидеть можно только самого себя. Лумис жестоко поступил, когда протащил его через весь Найкон.
– Они жестоки, – пожал плечами Март.
– Они как раз не жестоки. Жестоки ли мы, когда срываем цветок или наступаем на муравья? Он даже не верит, что мы настоящие, что мы живем… помимо его воли. Когда-то они поиграли, придумав нас, а потом надоело, бросили, забыли… А мы живем. Воюем с врагами или друзьями – или собой. Странами правим или семьями – или собой. Любим женщин, ненавидим тех, кто нас побеждает – не в государственном смысле, в личном. Кто-то винит богов, кто-то себя.
– Берт хороший человек, – невпопад сказал Март, и Ли согласился:
– Хороший. И король хороший. И отец, я думаю, хороший. Ты за него не волнуйся, мать никогда не обидит короля. Сейчас вовсю вину заглаживает. Понимаешь, у нас очень много правил, писаных или нет, и немногие знают все досконально. Но есть правила, которые знают все и никто не рискнет нарушить. Даже такая своевольница, как Маэйр. Потому что Совет этого никогда не простит. Нельзя убить короля,
