вынул бутылку водки «Московская» – старого образца, этак пятилетней давности, с пыльной зеленой этикеткой.
– Опять пить... – выдохнула Наташа и подумала, что сейчас ей самой неплохо бы напиться до такого состояния, в котором все происходящее вокруг нее показалось бы только жутким сном.
А на работе в «Анелле» – позавчера – она попробовала героин. Впервые в жизни.
– Ну что, папа, открывай. – Наташа кивнула на водочную бутылку в руках Михал Иваныча.
Первые две стопки прошли как вода – без закуски, без запивки, без единого слова. Не чокаясь. Молча, как на похоронах. Только на третьей Лелик, вероятно, расхрабрясь, спросил:
– А что с вами произошло? Это, наверно, серьезно, да?
– А ты будто не знаешь, красавец архитектор, – раздался глухой голос, и Наташа, вскинув голову, увидела, что в дверях кухни, чуть пошатываясь и придерживаясь рукой за косяк, стоит Влад.
При его виде Лелик испуганно вскочил со стула и попятился к окну.
– Володя, я же просила без сцен, – недовольно сказала Наташа. – Всем все известно... Ты сам не лучше, а то и куда похлеще будешь...
Влад присел на только что очищенный Леликом стул и произнес:
– Да ты не поняла, Наташка. Что он с тобой спал, до этого мне уже никакого дела нет. То есть мне есть дело, но, в общем, это не самое главное. Потому что тут важно другое: как так совпало, что ты привела нас именно сюда?
В свиридовском голосе звучала злая, веселая обреченность. Владимир даже улыбнулся насмешливо, чтобы подчеркнуть, как забавно ему это парадоксальное совпадение: «именно сюда».
– Да я сразу тебе сказала, к кому мы пойдем, – недоуменно отозвалась Наташа. – Ты все знал, даже имя его знал, так что я не понимаю...
– Вот именно, что не понимаешь. Все дело в том, что этого хлыща я встретил на вилле Горина в то день, когда... В общем, ты знаешь. Он мне дорогу показывал.
Владимир с усилием поднял на Лелика тяжелый взгляд:
– Ну что, горе-архитектор, конец нам или как? Сейчас тут будут ублюдки твоего милейшего работодателя, которому ты строил виллу?
– Ка-кого работодателя? – выдавил Лелик. Видно было, что он перепуган до последнего. – Я не...
– Да все ты понимаешь! – перебил Свиридов и повернулся к Наталье: – Ну и друзья с подругами у тебя, гражданка Буркина! Все завязаны на Горине! Этот твой Лелик – горинский архитектор, Ленка Любимова покойная – наверно, горинская шлюшка. Да не наверное, а точно. Нарочно не придумаешь!
Свиридова шагнула к Лелику и тихо спросила:
– Это правда, Леня?
Тот часто-часто заморгал, разинул было рот, но ответить не смог. Да и не требовалось ответа-то. И так было все понятно: Влад говорил правду.
– Значит, сюда скоро приедут люди Горина? – спросила Наталья. – Так, Ленечка?
– Я не... меня заставили. Я не... не хотел, – выдавил тот. – Мне сказали, что...
– Да припугнули, что уж тут говорить, – сказал Владимир и встал в полный рост. – Ну ничего, сейчас я из этого птенчика всю подноготную вытрясу, а потом найду, чем встретить горинских архангелов. Надоело от них бегать! – Он повернулся к Наталье и добавил с кривой усмешкой, поглаживая подбородок: – Ты уж прости меня, что приходится вот так обращаться с твоими друзьями. Сначала Ленка, теперь вот этот крысеныш. Только не надо бить меня по голове, как в прошлый раз. Хорошо?
И с этими словами Свиридов схватил Лелика за шею и тряхнул так, что тот сдавленно заверещал.
– Ну что, Леонид, не знаю, как тебя по отчеству...
Но тут грохнул выстрел. И Влад, чувствуя, как по телу расползается предательская – даже без боли – слабость, выпустил шею Лелика и начал заваливаться назад.
Стареешь, Владимир Антонович. Несколько лет назад ты успел бы своим звериным чутьем почувствовать движение в дверях и предотвратить несчастье.
А сейчас – поздно.
В голове Влада мелькнула безумная мысль, что жена снова, во второй раз вот так обошлась с ним... Но подозрение это тотчас развеялось, когда Свиридов упал на пол и обратил подернувшиеся мутью глаза к дверному проему.
Там в кровавом мареве плавала темная фигура с поднятой рукой, в которой был пистолет.
– Валентинович он по отчеству, – сказал человек, шагнув в ярко освещенное пространство кухни. – Леонид Валентинович.
Наташа вскочила с табуретки так, что та отлетела в угол вверх ножками.
– Горин! – выдохнула она.
– Совершенно верно, – сказал Багор. – А также знакомый вам детектив Краснов, он же Александр Яковлевич Нагога. Заходи, Красный.
Заскрипела створка кладовки, и оттуда показалась до отвращения знакомая фигура Краснова.
– Уф, – сказал он. – Первый раз сижу в таком тесном помещении. В СИЗО и то куда просторнее.
Наташа изумленно сглотнула. Михал Иваныч вжался здоровенной спиной в холодильник.
Лежащий на полу и остекленело таращившийся на Горина Влад уронил голову и забормотал что-то нечленораздельное, отдающее бредом.
– Его полное имя – Леонид Валентинович Горин, – сказал Багор, присаживаясь на край стола. – Ведь ты, Наташа, наверно, и не знала его фамилии? Правильно. Потому что он мой сын.
– Значит... значит, все подстроено с самого начала? – пролепетала Наталья.
– Вот именно. С самого начала. Это та игра, за которую известный вам Краснов шьет мне склонность к так называемым Монте-Кристо-шоу. А началось все это восемь с лишним лет назад, когда лежащий на полу молодой человек, Владимир Антонович Свиридов, шантажировал мою жену Инну Алексеевну, грозя раскрыть правоохранительным органам отдельные подробности деятельности ее супруга. То есть меня. Я доступно излагаю? Мне за них, эти подробности, тогда светила «вышка», как сейчас Владимиру – «пожизняк».
Наташа закрыла глаза, но слух не переставал воспринимать мерные, спокойные слова Горина:
– Ты, Свиридов, тогда был спецслужбистским зубром, а я казался тебе криминальным шакалом, который не стоит того, чтобы задумываться о методах моей отработки. Тогда, помнится, ты без особого труда пресек попытки моей жены противопоставить тебе грубую силу знакомых бандитов. Она, кстати, до сих пор не может оправиться от тех ударов, что ты ей нанес... Стала сварливой старухой, и ничего не осталось от той женщины, которую я когда-то любил.
– И шакалы могут любить? – отозвался Влад.
– А теперь мы поменялись местами, – продолжал Горин, не замечая реплики Свиридова. – Я поднялся, а ты измельчал, ссучился, стал лошком на побегушках у этого Липского, которого два или три года назад ты прихлопнул бы, как мошку малую. Я долго шел по твоему следу. Никак не мог найти. Однажды смог выйти на тебя, но тогда ты мне был не по зубам... – Горин перевел взгляд со Свиридова на Наташу. – А известно ли тебе, Наталья Михайловна, что твой муженек не так давно, всего пару лет назад, был одним из руководителей службы безопасности олигарха Маневского?
Буркин вытаращил глаза; Наташа только вздохнула, потому что последние дни напрочь отбили у нее счастливую способность удивляться.
– И все-таки я его нашел, – продолжал Горин. – Это стоило мне многих трудов, но я нашел его. И – разыграл эту красивую партию. Мне было мало просто убить Свиридова: захотелось шаг за шагом развернуть перед ним то, что он с подачи Гриба организовал для меня и моей семьи несколько лет тому назад. Наверно, я убил бы его (Влад пошевелился и что-то глухо пробормотал), но тут подвернулась ты.
– Я? – удивилась Наташа.
– Ты понравилась мне. Я подумал, что неплохо будет перехватить эстафету у твоего муженька, но сделать это так, чтобы он почувствовал, почем фунт лиха. Не буду углубляться в дебри психологии. Просто скажу, что никогда в жизни я не получал такого удовольствия, как от этой игры, которую закрутил вокруг тебя. Окунул, так сказать, в огонь и воду. Да, ты правильно заметила: все было подстроено. Ленка Любимова была моей... даже не любовницей, а так, подстилкой. Не сомневаюсь, что она хвасталась тебе моими подарками. Правда, не называла, от кого они. Потом я велел Ленке познакомить тебя с моим сыном.
