Страшна не смерть, а вот такое ожидание смерти. Минута за минутой, в тишине, прерываемой только потрескиванием костра, с невидимыми врагами, которые могут броситься в любой момент. Кричать и дёргаться бесполезно, остаётся только ждать и надеяться, что не взорвёшься от звенящего напряжения внутри.
Но невозможно бояться всё время. Постепенно у меня началась апатия, а может какая-то отрешённость. Или я просто успокоился. И зрение почему-то стало лучше — я даже стал замечать крадущиеся тени, неправильно шевельнувшиеся ветки.
В конце — концов мне это надоело. То ли от отчаяния, то ли от желания, чтобы всё это поскорее закончилось, но я как последний придурок достал рогатку и влепил камнем в одну из теней. Да ещё и рявкнул.
— А ну пошли отсюда, а то надоели уже своей вознёй!
Камень, судя по звуку, попал во что-то мягкое, голос от злости прозвучал по-звериному грубо. Я приготовился к последнему бою, но он почему-то всё не начинался. Тени отодвинулись дальше в лес, но не ушли. Я снова заложил руки за спину и снова принялся прогуливаться у костра. Снова минута за минутой ожидания непонятно чего. Да когда же это всё кончится?!
Прошёл, наверное, целый час, прежде чем Текло подошёл ко мне деревянной походкой.
— Гордан, можно ехать.
Я с трудом покрутил занемевшей шеей.
— Ехать так ехать. Но очень медленно и спокойно, а то эти… кинутся, если почувствуют слабину.
Текло коротко объяснил ситуацию остальным, и дальше все двигались как в замедленной съёмке. Медленно и неторопливо разобрали лошадей, медленно взяли полуобгоревшие ветки, чтобы освещать дорогу, медленно, неспешно поехали по тёмной дороге. После соседства с костром ночной лес показался совершенно непроглядным, и света от горящих веток хватало осветить только несколько метров вокруг. Я впереди, за мной коляска Вероны, наёмники прикрывали тыл.
Ещё час такой езды, когда спина аж зудит от чужих взглядов. Когда лес неожиданно резко кончился, да ещё и тучи разошлись, и выглянула луна, я просто не поверил, что мы вырвались. Да и остальные, похоже, тоже. Так и ехали неспешно, как на прогулке. Через пару километров неожиданно наткнулись на постоялый двор. Сторож на воротах начал было бубнить про позднее время, но Текло так рявкнул, что все вздрогнули, будто просыпаясь от кошмарного сна.
Устроив лошадей, прошли в дом. Заспанный хозяин окинул взглядом наш отрядик и только протянул.
— Досталось вам…
Быстро и сноровисто уставил стол тарелками и кувшинами, но есть мы не стали. Все потянулись за кувшинами. Кто пил прямо из горла, кто смог налить в кружку — пил из кружки. Я вообще не почувствовал вкуса, и лишь увидев дно кувшина, почувствовал, как меня начинает немного отпускать.
Мы ещё немного посидели, уже более спокойно прикладываясь к кружкам, а потом потянулись цепочкой на второй этаж, где размещались комнаты. Мне досталась довольно приличная, да ещё и с двуспальной кроватью. Не успел оглядеться, как следом почти сразу пришла Верона. Молча смотрела, как я сбросил с себя накидку, как укладываюсь на кровать прямо в одежде и сапогах. Так же молча забралась на кровать и устроилась у стенки. Некоторое время мы просто лежали. Потом Верону начала бить дрожь. Но не от холода, а видимо начало отпускать то напряжение, которое давило на нас последние часы. Вздохнув, я подтянул её к себе и чуть приобнял. Дрожь затихла, но теперь она начала плакать. Тихонечко, задавлено, торопливо вытирая слёзы.
Не зная, чем ей помочь, начал осторожно гладить её волосы. Да и какая может быть помощь? Три нападения за сутки, в которых мы только по невероятному везению остались живы. Тут и у железного человека нервы могут сдать. У меня вон тоже всё внутри заледенело. Был бы женщиной, тоже, поди, рыдал бы в три ручья.
Я чуть посильнее обнял Верону и она податливо прижалась ко мне, будто стараясь спрятаться от всего мира. Ещё немного поплакала, но постепенно всхлипы затихли, она пригрелась и уснула, а я ещё долго лежал, перебирая подробности этого сумасшедшего дня.
Дальнейший путь можно было назвать скучным. Дороги стали заметно лучше, людей больше, и мы теперь ночевали только на постоялых дворах. Только вот дорога через лес не прошла для нас бесследно — мы перестали улыбаться. И бессознательно всё время ждали нападения. За стол садились только вместе, а желающих познакомиться и поговорить встречали такими взглядами, что вокруг нас всё время было пустое пространство. Я выкинул заскорузлую от крови накидку, и внешне стал одним из наёмников. Но следов крови на одежде у меня было гораздо больше, чем у остальных. Люди это видели, чувствовали, и проблем у нас почти не было.
Вот только Верона почему-то стала нервничать всё больше. Постоянно была настороже, внимательно всматривалась в каждого встречного. И чем ближе к столице, тем больше было напряжение, как будто мы ехали не в самый большой и защищённый город, а снова хотели пересечь лес.
Забыв про всякую стеснительность, она хвостиком ходила за мной. За обеденным столом — рядом. Стоило вечером зайти в комнату, как тут же появлялась Верона и устраивалась у стола, на кровати. Но стоило мне лечь, как она тут же пряталась за меня. Мы почти не разговаривали, я никогда не раздевался, не мылся, но Верона с упорством маньяка жалась ко мне, как будто я… ну даже не знаю кто для неё. Засыпали мы по-разному, но просыпались всегда в обнимку. И это начинало меня беспокоить. Всё-таки она женщина, мягкая и приятная. А я вроде как мужчина, пусть и после травмы головы. Достаточно на миг дать слабину, забыться, и последствия могут быть очень даже предсказуемые…
Когда мы добрались до столицы, я сначала решил, что это очередная деревня. Но постепенно дома становились больше, улицы чище, народу больше. Верона указывала дорогу, и мы куда-то ехали, ехали, пока не добрались до красивого особняка с охраной у ворот. Верона сказала несколько слов, и её с поклоном сразу пропустили, да ещё и дали сопровождающего. А вот мы потом несколько часов маялись на улице. И не уехать, и не присесть толком, и солнце палит, и жрать уже охота. И вообще, куда она умотала? Если это её дом, то почему нас не зовут? Если чужой, то какая такая надобность с дороги, немытой, тащиться в гости к весьма уважаемым, судя по дому, хозяевам?
Я уже собирался устроить маленький скандал, когда Верона соизволила появиться.
Вряд ли её там кормили, но она резко переменилась. На лице проявилась какая-то успокоенность, что ли. И даже лёгкая улыбка появилась, как будто ей очень хотелось чем-то похвалиться, но она себя сдерживала.
Снова поездка по улицам, и вот уже въезжаем в ворота другого особняка. Заметно меньше первого, двухэтажный, но тоже очень даже ничего. Похоже, Верону здесь знали. Прислуга забегала, но Верона махнула на них рукой и повернулась к Текло.
— Вот я и дома. И он в вашем полном распоряжении. Можете отдохнуть, привести себя в порядок. Вам всё будет предоставлено.
Текло неожиданно смутился.
— Спасибо за приглашение, но мы привыкли к более простой обстановке. Если мы вам больше не нужны, то мы найдём, где устроиться.
— Ладно, — легко согласилась Верона — пождите немного.
Она ушла в дом, а мы остались у крыльца, не веря, что всё закончилось и нам теперь не надо оглядываться на каждый шорох. Текло подошёл ко мне.
— Чем думаешь заняться дальше?
— Чем? — вопрос поставил меня в тупик — Понятия не имею.
— Можешь присоединиться к нашему отряду. Работа всегда найдётся.
— Не, — хмыкнул я — мне этой поездки хватит надолго. Лучше я где-нибудь здесь попроще работу найду.
— Ну смотри. Если надумаешь, мы тебя всегда примем. Хотя… Тебе достаточно будет показать нож тварка, и тебя с радость примут в любой отряд. Если два — то в элитный.
— А если три — то в королевскую гвардию? — засмеялся я и удивился — я снова могу смеяться!
— Нет, — тоже засмеялся Текло — тебе просто не поверят. И будут бить кнутом как вора, вруна и мошенника.
