именно это и привлекало Александра Евгеньевича.
«Здесь наверняка будет иметь место не просто консультация, а скорее всего обмен, – предполагала она. – Ведь Салов просто помешан на шахматах, и он, может быть, предложит что-то из того, чем владеет, но только не шахматы. Может быть, ту самую карту, которая висит у него на стене, или еще какую-нибудь вещь, которая может заинтересовать музей. Если же ему нужна только консультация, то какого рода?»
Высокий молодящийся дед встретил Дарью улыбкой и предложением пройти в квартиру. Она обрисовала цель своего визита весьма туманно. Мол, хочет еще раз взглянуть на сокровища Александра Евгеньевича и, может быть, в скором времени она сможет предложить ему неплохой экземпляр для его коллекции.
Салов засуетился и тут же накрыл стол, где было домашнее варенье, покупное печенье и хороший ароматный чай с мятой.
Дарья видела, что он не забыл и надеется на «еще».
Данилова была польщена столь теплым отношением к себе, но при этом не могла не расспросить старика о том, ведет он с кем-нибудь переписку за границей или нет. Дед утвердительно кивнул головой и сказал, что у него есть несколько коллег, с которыми он поддерживает связь постоянно. А также он любит рассылать письма по музеям и расспрашивать тамошних господ или дам о том, чем они владеют.
– Я обычно пользуюсь проверенной информацией, она современная и достоверная.
– Не через Интернет ли ее получаете?
– Именно так, – согласился Александр Евгеньевич, наливая ей горячего чаю.
Вообще-то на улице была не та погода, чтобы распивать горячее. Дарья и без того вспотела, но тем не менее противиться не стала.
– С появлением Интернета исчезло много рутинных вопросов, – продолжил Салов. – Я пользуюсь время от времени возможностью заглянуть в какой-нибудь каталог, а через племянницу у меня идет переписка со многими организациями.
Дарья не стала себя выдавать и задавать уточняющий вопрос о том, не является ли Полина Савельевна, повар, работающий у Загороднева, той самой племянницей. По возрасту вроде бы все совпадало. Но для того, чтобы проверить, необходимы были хоть какие-то дополнительные сведения.
– Племянница? – переспросила Дарья. – Это дочь сестры?
– Нет, брата, – поправил Салов, – у меня старший брат был, а дочь его, Полина, жива-здорова.
Вот тут все встало на свои места.
Салов стал подозреваемым номер один. Но ей было непонятно, зачем Александр Евгеньевич стремился купить подделку? Зачем ему была нужна деревяшка и почему он так усердно за нее боролся? Как-то Дарья смотрела один фильм, где на аукционе специально для того, чтобы задрать цену, был человек, который торговался с каждым, кто хотел бы купить понравившуюся ему вещь. Таким образом цена искусственно завышалась. И в результате тот, кто выставлял вещь на продажу, снимал толстый слой сливок.
Но в данном случае все вещи принадлежали непосредственно Загородневу. И зачем было Салову искусственно задирать цену на янычара, Дарья понять не могла. Вообще-то, возможен был такой вариант, что Салов был знаком еще и с Загородневым и присутствовал на каждом аукционе только лишь для того, чтобы нагреть руки на желании какого-либо представителя среднего класса заполучить редкую штуковину.
Таким образом, Виктор Борисович, имея в зале своего человека, мог вздувать цены и имитировать борьбу и интерес к происходящему. Ведь люди шли на аукцион не только для того, чтобы потратить собственные деньги, но и посмотреть, как это делают другие. Причем, если учесть то, что расчет производился на месте и все присутствующие видели купюры и слышали их шелест, это явно производило впечатление.
Но!
Каким образом Полина Савельевна могла определить, что на торги будет выставлена дорогая вещица, еще за неделю до их начала? То есть еще до того момента, как сам Загороднев принял такое решение? У Дарьи в голове была настоящая каша, и вылавливать крупицы-фактики и раскладывать их на полочки было занятием непростым.
– Так вам нужна информация о моей переписке? Старик явно опоздал с предложением.
– Знаете, как-нибудь в другой раз.
– Нет, значит нет, – обиженно протянул похотливый дед.
Тем не менее после разговора с Александром Евгеньевичем ей очень даже хотелось пообщаться с хозяином «Лодочки».
В кафе сегодня вместо Любы трудилась другая официантка. Женщина средних лет с короткими крашеными волосами цвета перхоти металась между столиками, успевая обслуживать немногочисленных посетителей.
Посетители в «Лодочке» тем не менее были. Мама и дочка сидели и уплетали мороженое, за другим столиком обнимались две молоденькие парочки, а в углу зала Данилова приметила серьезного мужчину в деловом костюме, который поглощал пельмени со сметаной.
Дарья спросила у официантки, может ли она поговорить с Загородневым.
– Пройдите к нему, он вам сам скажет, – бросила на ходу полноватая женщина в белом переднике.
Дарья пожала плечами, оставила вежливые манеры на улице и пошла в служебные помещения. Дверь Загороднева была ближе всего к залу, дальше шла подсобка и кухня. Она не стала стучать в дверь, а просто толкнула ее. Виктор Борисович оторвался от бумаг и, увидев, кто к нему пожаловал, улыбнулся.
– Здравствуйте, моя хорошая!
– Я не ваша хорошая. Я своя хорошая.
– Пусть будет своя хорошая, – согласился Загороднев. – Зачем пожаловали?
– Скажите, Виктор Борисович, у вас время от времени никто не сидит в зале и не накручивает цену?
Загороднев, услышав сей вопрос, первым делом пригладил свои жидкие волосенки на большой голове и попросил Дарью закрыть дверь. Потом он указал ей на стул и спросил, сама ли она догадалась об этом или, может быть, ее кто-то надоумил?
– Сама догадалась, – с достоинством сообщила Данилова.
– Нет уж! Я, в отличие от вас, даже и в мыслях такого не держу. Хотя вы мне подкинули идею: может, действительно заняться подстрекательством, а? Как думаете?
Дарье на это нечего было сказать, и она задала следующий вопрос:
– Как вы считаете, Полина Савельевна жадная женщина?
Он покачал головой.
– Мне кажется, вы слишком далеко забрались в своих фантазиях. Она хоть и имеет некий интерес к старинным вещам, но из нее ценитель никакой. Она заполонила свой дом отборным хламом и тешит себя тем, что у нее неплохая коллекция старины. На самом же деле там всего несколько экспонатов, которые заслуживают внимания, а остальное – мусор. И не нужно из моей поварихи делать преступницу.
– А если я вам скажу, что она племянница того самого человека, который боролся с Лировым за обладание янычаром?
– Это что, у меня здесь под носом орудует целая банда?
– Может и такое случиться, только мне все же непонятно, каким образом ваша, как вы говорите, повариха могла узнать, что вы выставите на торги янычара? Эта информация ей нужна была за неделю до них, для того чтобы изготовить подделку. В противном случае в этой истории очень много неясного.
– Видите ли, нам с вами...
«О! Он уже говорит „нам с вами“. Пока только я одна копаюсь. Ну ничего, это можно пережить».
– ...нам с вами надо установить связь между Саловым, так, кажется, фамилия этого старика, которого рассвирепевший Лиров выпихнул прямо посреди аукциона, Полиной Савельевной и неким Пашей, заказывавшим копию. Мне так сразу бросается в глаза слишком большое количество народа. Почему тому же Салову или Полине не поехать к мастеру и не заказать ему подделку? Зачем они принимают в свою команду еще одного человека?
– А может быть, этот Паша и есть предводитель и вдохновитель всего происходящего?
