решили, что больше я у вас под ногами не болтаюсь и жить не мешаю.
– Беру свои слова обратно, – тут же признался толстяк. – Я прошу вас приехать ко мне немедленно.
– Вот как? Но вам придется подождать. Лишь через час я смогу добраться до вашего медвежьего угла.
– Через час – значит через час, – согласился Виктор Борисович. – У меня есть чем поделиться.
– То есть вы снова готовы вылавливать нечистоплотных сотрудников?
– Как вам будет угодно. – Загороднев еще раз попросил поторопиться и отключился.
Дарья приехала даже не через час, а через целых полтора. Зато она смогла привести себя в порядок и выглядела отдохнувшей и полной сил. В отличие от нее, Виктор Борисович был как в воду опущенный. В нем вообще не чувствовалась искра жизни, и только одним своим видом толстяк нагонял тоску.
– Я смотрю, вы в хорошем настроении и загорели, отдохнули. Были на природе?
– Да, – призналась Дарья. – Замечательно провела время. Так что вы мне хотели рассказать?
Он встал и открыл холодильник. Там стояла и минералка, и кока, и квас, и еще с десяток цветастых банок.
– Что будете? – поинтересовался он. – У меня есть даже старый совковый лимонад в бутылке.
– А вот его и буду. Давно не пила, уже и вкус забыла.
Он кивнул головой, достал бутылку из зеленого стекла, одним движением открывашки освободил ее от пробки и вылил шипучую жидкость в высокий стеклянный стакан.
– Хорошая вещь, сам люблю такой. У нас осталось в России всего две фабрики, которые продолжают выпускать его, и, знаете, мне кажется, что эта вещь намного превосходит все пропитанные консервантами зарубежные аналоги.
Дарья не стала с ним спорить и сама вернула его к причине столь срочной необходимости встретиться.
– Что за спешка?
– Спешка уже закончилась, остались последствия. – Загороднев налил лимонада и себе. – Позавчера звонил Алексей.
– Что, приходил заказчик? – Дарья чуть не подпрыгнула.
– Нет, никто к нему не приходил. Умер его учитель.
– Да вы что? Это Марсельский? Но, с другой стороны, у него и возраст уже был...
– Так вот, молодой человек считает, что возраст здесь ни при чем.
– Ну а что, вскрытие было? Каковы причины? Где? Когда?
Загороднев сообщил, что не знает подробностей. И все же он считал, что этот факт будет весьма интересен Дарье.
– Теперь от случая подмены или, попросту говоря, воровства мы имеем все шансы перейти к убийству. Милиция занимается этим делом?
– Насколько я знаю, никто не занимается. Старика вчера похоронили, и вряд ли вам кто-то сможет что- либо рассказать. Но мы, наверное, должны с вами принять смерть старого мастера как свершившийся факт.
– Я поеду к Алексею. Думаю, что он сможет рассказать больше, чем вы.
– Не страшно?
– Может быть, среди ваших сотрудников есть убийца, – произнесла она таинственным тоном. – Как же вы можете работать бок о бок с ним?
– Перестаньте, это не смешно! – взорвался Загороднев.
– А-а, – протянула Данилова, – я вижу, вы волнуетесь. Волнение выдает вашу заинтересованность в том, чтобы плохие люди были все-таки найдены.
– Да, это так. Я смотрю, вы девушка любознательная и суете свой нос во все щели, какие можете только найти, может быть, и это доставит вам удовольствие.
– Какой вы шустрый, чужими руками жар загребать!
Алексей открыл калитку и немедленно пригласил ее в дом. Дарья уловила разницу между тем, как принимал он ее сегодня, и тем, как он разговаривал с ней и с Загородневым несколько дней назад. Его отношение к ней поменялось, так как она действительно была заинтересована в том, чтобы найти людей, которые обманули не только Лировых, но и самого мастера, заплатив ему намного меньше. Хотя в данном случае осуждать тех людей, у кого были деньги, у нее язык не поворачивался, потому как Дарья сама платила людям за информацию не столько, сколько стоят сами новые сведения, а соразмеряясь с реальными доходами опрашиваемого лица.
– Что там произошло с Марсельским? – спросила она, когда они присели за стол в гостиной. – Точнее говоря, я знаю, что он умер, но ты обеспокоен чем-то. Правда?
– Да, – согласился Алексей, – я очень удивлен смертью Фридриха Германовича. У него еще впереди было лет десять трудовой деятельности.
– Это ты мне звонил? Я прослушивала автоответчик и однажды услышала лишь пыхтение.
– Да, я. Я не посчитал нужным что-либо говорить. Все равно, поскольку вы к телефону не подходили...
– Давай на «ты», – разрешила Данилова. – Так, значит, Марсельский был крепким дедом.
– Абсолютно точно. Я тебе это без базаров говорю. Он обладал хорошим здоровьем.
– И все-таки он умер...
– Мне кажется, его убили, – произнес Колпаков.
– Вот видишь, ты и сам не веришь в то, что говоришь. Знаешь, как бывает, поругался кто-то с женой, сердце схватило, и хлоп, нет человека. Вот и все россказни. Как вдова себя чувствует? По всей видимости, придется мне с ней разговаривать.
– Как себя может чувствовать старая женщина, потерявшая мужа? Его нашли у себя в квартире. Это все, что я знаю. Меня там не было, только вчера вот на похороны сходил. А уж что там с ним стряслось...
– Но жена-то, наверное, в курсе? – с надеждой предположила Дарья.
– Не исключено, может быть, она что-то и знает.
– А с чего ты волнуешься?
– Я знал довольно близко Марсельского. Он равнодушно относился к спиртному, не курил, много работал.
– Может, и надорвался на этой работе? – попыталась все превратить в шутку Дарья. – Зачем мы будем сейчас разбирать смерть старика? Лучше бы к тебе заявился этот Паша, а то мы все о каком-то дедуле разговариваем. Вот если бы пришел твой заказчик...
Отвернувшись в сторону, голубоглазый блондин пробубнил:
– Не было никакого Паши.
– Да что ты говоришь?! А то я не догадалась, как ты списал его со стоящего рядом со мной Виктора Борисовича. Придумал все? Молодец, хорошо придумал. Теперь пора правду рассказать.
Алексей положил свои руки, привыкшие к резцу, на стол. В отличие от рук учителя, его пальцы были тонкие и, как показалось Дарье, очень чувственные. Такими руками можно было создавать действительно восхитительные вещи. Его руки были почти женскими. В них не было грубой силы, а была какая-то мягкая отточенность каждого жеста. Они и двигались у него как-то очень уж красиво, гармонично.
– На самом деле копию попросил сделать меня Марсельский.
– Вот как интересно. И он тебе принес вот этого янычара. Да?
– Да.
– А почему он сам не занялся тем, чтобы изготовить копию?
– Дело в том, что Фридрих Германович уже плохо видел. У него был острый глаз, но для столь тонкой работы нужно было молодое здоровье, а у него его уже не было.
– Это он тебе сам сказал?
– Да, это сказал мой учитель, – с гордостью ответил Колпаков. – Я, конечно, не думаю, что уже могу сравниться с его мастерством. Но в его словах была доля правды, потому что там было необходимо очень
