За несколько дней до коронации — смотр гвардии и военный парад. Церемония проходила в Красном Селе. Оркестром дирижировал Великий князь Владимир Александрович. Его три сына — Кирилл, Борис и Андрей — красавцы в парадных военных формах, привлекали всеобщее внимание. За парадом следовали скачки, а вечером в местном театре Матильда танцевала «La Fille Mal Gardee». Оркестром дирижировал Великий князь Борис Владимирович. Каждую удобную минуту он подавал ей незаметные для публики знаки. Но для его отца и младшего брата Андрея они не остались незаметными. Государь с супругой, окруженные иностранными принцами и принцессами, размещались в Императорской ложе. Театр был переполнен. Когда Мати кончила 32 фуэте, зал взорвался аплодисментами. «Если она знает о нас, пусть полюбуется», — со злостью подумала Матильда об императрице. Ее Величество, кстати, была не в курсе их отношений с Ники и вообще мало интересовалась прошлым своего мужа.
Мать Николая была коронована после семнадцати лет брака, Николай II короновал Аликс через восемнадцать месяцев. Солнечным утром 26 мая 1896 года в Москве в половине девятого кавалькада великих князей и высоких иностранных гостей собралась у Троицких ворот Кремля. Толпа росла. Наконец часы на Кремлевской башне пробили девять. Из дворца вышел Царь, один. В полной тишине он прошел и встал во главе кавалькады. Дал сигнал двигаться. Показался длинный поезд золоченых карет. Впереди карета с Государыней. Всю дорогу до Успенского собора собравшиеся кричали «ура». Со стен Кремля прогремел салют. 101 выстрел. Три митрополита в одеждах, сверкающих золотом, и толпа архиепископов встретили царскую чету у входа в собор и проводили к месту коронации. Сюда же доставили державу, скипетр и Императорскую корону. В короне, изготовленной Позье в 1762 году, было больше ста жемчужин и почти шестьсот бриллиантов. Хор из пятисот человек звучал слаженно и торжественно. Митрополит взял корону с красной подушечки и передал Императору. Николай надел корону на голову новой Императрицы. Император и Императрица вышли на Красное крыльцо. Под крики «Ура» они три раза поклонились народу.
— Мама, я, правда, люблю ее. — Андрей сам испугался своих слов.
При петербургском дворе Великая княгиня Мария Павловна считалась одной из самых знатных дам. Она не могла понять, как и когда ее юный и прекрасный сын мог так вот влюбиться в простую танцовщицу, пусть и хорошенькую. Мария Павловна смотрела на него в овальное зеркало. В шелковом халате с распущенными волосами, она сидела пред туалетным столиком. Был поздний вечер.
— Андрэ, даже и вопроса не может быть о браке, даже морганатическом, с балериной, к тому же она на десять лет старше тебя. — Мария Павловна всегда называла сына «Андрэ» на французский манер да и объяснялась с ним исключительно по-французски. — Она совсем неподходящая пара. Еще и католичка. Я согласна, балерина она великолепная. Но не невеста для тебя.
— Мамочка, но ты ведь и сама лютеранка.
— Я? Андрэ, это пока большой секрет, но я решила перейти в православие. Скоро.
Великая княгиня поцеловала сына в щеку, давая понять, что аудиенция закончена.
— Ты не огорчишь меня и не женишься без моего благословения, правда ведь? Обещай, мой мальчик.
— Обещаю, мама. — Андрей тяжело вздохнул.
Матильда была между двух огней. Сергей Михайлович и Андрей. Ей не влюбиться в Андрея было невозможно. Ее связь с Сергеем Михайловичем ни для кого не секрет. На вилле в Стрельне она устроила милый уютный настоящий семейный дом. Но во время частых отлучек Сергея из столицы его место занимал Андрей. Сергей Михайлович был в курсе, но просто не принимал юношу всерьез — слишком молод. «Я так часто Бог знает где, а Мати одна, — убеждал он себя. — Лучше, что именно Андрей ее сопровождает и развлекает».
Недавно Андрей стал и вообще появляться у Мати с графом Арвидом фон Мантейффелем, офицером Четвертого эскадрона конногвардейцев. Арвид был тоже необычайно хорош собой и тоже был поклонником Мати. Теперь расширившийся круг близких поклонников совершенно перестал беспокоить Сергея Михайловича.
Зимний сезон в разгаре. Каждое воскресенье августейшая чета появлялась в Императорской ложе. Теперь Мати могла хорошо разглядеть эту проклятую немку. Типичная немка, слишком невозмутимая и высокая. Сергей как-то сказал, что она уже вовсю продемонстрировала свои диктаторские замашки. Мати не понимала, что он в ней нашел.
Однажды горничная принесла на серебряном подносе знакомый конверт. В нем карточка:
Всю ночь она не спала, прижимая карточку к груди. Лица Сергея и Андрея просто стерлись из ее памяти.
Сергей Михайлович удобно расположился в любимом кресле с «Правительственным вестником». Зачитал вслух:
Мати перекрестилась.
— Георгий был такой милый. Как рано умолк его голос!..
— Мати, дорогая, я должен немедленно идти во дворец. Теперь Наследником становится Миша…
12 августа Сергей Михайлович, Андрей и Мати присутствовали в Петропавловском соборе на погребении Георгия Александровича. Жорж, или Жоржик, как его звали свои, был похоронен в мраморном саркофаге. На камне была выбита надпись:
— Он был любимым братом Ники. Умереть в 27 лет, какой ужас! Так как у Ники только дочери, то по закону Наследником становится его младший брат Миша. — Сергей Михайлович положил на могилу розу. — Бедный Жоржик. Какой у нас отвратительный климат… Жорж совсем не мог жить в Петербурге.
— Но он заболел после автомобильной катастрофы, — заметил Андрей. — Когда он начал харкать кровью.
— Это было не из-за автомобильной катастрофы, не говори так, Андрей. Нет никаких доказательств, что туберкулез у него начался после аварии. Он был очень давно болен. Императрица пыталась его спасти, повезла его на Кап д’Ай зимой в 96 и в 97, помните? Климат там очень мягкий. Он жил в Террасном замке. Но ничего не помогало. Он был очень болен.
— Не судьба ему была жить. Вот в чем дело. — Мати перекрестилась.
— Ваше Величество, министр внутренних дел говорит, что у него важное сообщение.
