человека загоняют в угол, он бежит на Петровку. Это давно известно. Ты особенно не переживай за него. Тюрьма для Виталика — дом родной. Еще неизвестно, как следствие пойдет, доказательная база может развалиться, и его отпустят. Такой вариант тоже возможен. Да, самое главное-то я не сказала: он просил тебе передать, что клиент любит баню.
— Клиент любит баню? — переспросил Ислам.
— Да.
— И что это значит?
— Понятия не имею. Вспомни, о чем вы разговаривали. Ты рассказал ему о своей проблеме?
— Да.
— Ну, соображай, игра называется «Что, где, когда?». Отгадаешь — получишь приз. Ничего, что я шучу? Тебе, наверное, не до шуток.
— Ничего, — рассеянно сказал Ислам.
— Ты думаешь?
— Да.
— Может, тебе выпить принести?
— Нет, — сказал Ислам.
— Еще он передал, чтобы ты избавился от предмета, который он тебе одолжил.
— Избавился?
— Да, можешь оставить это мне.
— А ты знаешь, о чем речь?
— Догадываюсь.
Ислам вытащил из кармана пистолет и протянул его Лане. Она достала из ящика стола бумажный пакет и раскрыла его. Ислам опустил в него «вальтер».
— Он извиняется за свою просьбу, но на это есть причины.
— Понимаю, — сказал Ислам. — Я так думаю, что клиент — это префект, которому я передал деньги. Теперь он делает вид, что первый раз слышит о деньгах. Сначала я сомневался: уж больно натурально он разыграл негодование.
Но в тот же день в меня стреляли. Больше всего меня удивляет то обстоятельство, что они разъезжают на машинах со спецномерами. Это никак не укладывается в моем сознании. Эти люди присвоили мои деньги, стреляли в меня. Но что означает «любит баню»? Очевидно, это иносказание.
— Нет, дорогой, это прямой текст: префект любит посещать баню.
— Но что с того? Мне устроиться банщиком и запарить его до смерти? Или утопить в шайке? Далее: я не думаю, что он в баню ходит без телохранителей.
— Это зависит от того, с кем он парится: если с мужиками, то да, а если с девочками? Зачем давать на себя лишний компромат обслуге?
— Что ты имеешь в виду?
— Я ничего не имею в виду, я говорю прямым текстом. Это ты во всем ищешь тайный смысл. Русские мужики — особенно те, у кого есть деньги или власть, — очень любят такого рода развлечения.
Ислам смотрел на Лану.
— Ну? — сказала Дана. — Не догоняешь?
— Нет, — признался Ислам, — что-то я в последнее время туго соображать стал — старею, наверное.
— Вспомни министра Ковалева, генерального прокурора Скуратова. Чем они кончили?
— А, ты думаешь… Он это имел в виду?
— Стоит попробовать.
— Каким образом я смогу это сделать?
— Предоставь это мне: в моем салоне есть и сауна, и солярий, и девочки.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— А кто говорит, что она хорошая? Другой же нет! Если Виталик сказал об этом, значит, надо попробовать: свои деньги надо отбивать любыми путями, все средства хороши.
— Как я его сюда затащу?
— Не ты, а я. Я пойду к нему на прием, скажу, что хочу открыть в его районе салон красоты, попрошу помощи в поиске помещения. А чтобы он мог оценить качество моих услуг, приглашу его сюда.
— И ты думаешь, он купится на это?
— Ты не представляешь, насколько русский мужик подвержен авантюрам, причем независимо от того, какую должность он занимает.
— Не факт, что он согласиться попариться с девочками.
— Его никто не будет спрашивать: девушка сделает массаж, она же поведет его в сауну. А там будет, как в романе «Золотой теленок», когда Козлевич катал граждан на своей колымаге. Поначалу они вели себя смирно, затем затягивали песню, а потом требовали вина и девочек. Это классика. Вспомни Ельцина. Когда его с моста в реку бросили, демократы хай подняли: мол, происки КГБ. Черта лысого! Это его у чужой бабы застукали, вот и проучили. Клюнет твой префект, никуда не денется. Халява — это страшное слово.
— Лана, спасибо тебе, но я не могу согласиться на это. Как-то нехорошо это с моей стороны, не по- мужски.
— А жить за счет женщин — по-мужски?
— Вот это я сейчас не понял.
— Я имею в виду своего парня.
— А-а. Но я же не твой парень.
— К сожалению. Ты свои ленкоранские замашки брось, другие времена сейчас — эмансипация. Не я же с ним в бане сидеть буду, для этого у меня целый штат девиц имеется, молодых, длинноногих и беспардонных. Ну, если хочешь, давай представим это как бизнес. Заплатишь моим девочкам, в конце концов, за помывку.
Слово «помывка» было из гарнизонного лексикона.
— Я подумаю, — сказал Ислам.
— Думать некогда, — заявила Дана. — Чуть не забыла: тебе письмо.
Она протянула тонко скатанный листок бумаги. Ислам развернул его и прочел следующие слова:[45]
Письмо было написано на чистейшем азербайджанском языке с использованием старого кириллического алфавита, от которого во время перестройки новые власти независимого Азербайджана в приступе самоутверждения поспешили отказаться, перейдя на латиницу.
— Почему сразу не показала? — спросил Ислам.
— Забыла, память девичья.
— Ладно, — сказал Ислам, — я согласен.
— Тебе не стоит сегодня возвращаться домой.
— Я уже думал об этом: попросил знакомых, чтобы мне подыскали другую квартиру.
— Тебе и вчера не стоило туда возвращаться.
— Я был не один.
— А, ну да. Здесь наверху, в доме, я арендую квартиру для VIP-гостей. Иногда сама там ночую, если поздно заканчиваю. Можешь пожить там, пока не найдешь квартиру. Держи ключи. Восьмой этаж, квартира номер 28. Прислать тебе кого-нибудь из девочек?
Ислам засмеялся:
— Чтобы скрасить одиночество?
— Почему бы и нет?
— Я еще не так плох, чтобы платить за любовь. Лучше ты сама приходи: вспомним прошлое.
Лана покачала головой.
— Ты обиделась? Извини.
— Нет, но я бы обиделась, если бы ты этого не предложил. Ты видел фильм «Сегун»? Там про японцев. У главного героя и жены главного самурая была любовь, но изменять мужу она не могла —
