Сью кивнула. Монти подумал, что лучше что-нибудь сказать. Так уверенно, бодро… в общем, бодро и уверенно.
— Ронни прислал мне вашу фотографию, — продолжала леди. — Прелестно, да… Прелестно. Теперь мы поболтаем. Мистер Бодкин не обидится. Да, кстати, вы не знакомы?
— Что вы, леди Джулия? — вскричал Монти. — Нет! Что вы! Нет.
— Прошу вас, что за тон? Я уверена, что мисс Браун достойна знакомства с вами. Ну что ж, я вас представлю. Мистер Бодкин. Мисс Браун.
— Очень приятно, — сказал Монти.
— Очень рада, — сказала Сью.
— Мистер Бодкин, — сказала леди Джулия, — едет в Бландинг, к моему брату.
— Подумайте!
— Пойду покурю.
— Идите, — сказала леди Джулия.
Монти сидел в купе для курящих, довольный собой. Еще полсекунды — и Сью пропала бы. Да, поначалу он решил, что слишком умен, слишком тонок для слабого женского ума, но все обошлось. Старушка поняла налету его намеки.
Вздохнув с облегчением, он прикрыл глаза и предался живительному сну. Разбудил его минут через сорок легкий лязг. Он открыл глаза, поморгал и увидел, что Сью открывает дверь.
— А! — заметил он. — Поболтали?
Сью кивнула и села рядом с ним. Лицо у нее было точно такое, как у растерянного ребенка. Это ей шло. Монти собирался пожалеть о былом, но вспомнил Гертруду и одумался.
— Хорошо получилось, а? — сказал он. — Прямо чужие, и все.
— О, да!
— А как я тебе подсказал? Одно слово, здорово.
— О, да!
— То есть как «О, да»? Гениально. Что-то ты, старушка, скисла. Поболтали?
— О, да.
— Опять! Что вы делали?
— Болтали.
— Это понятно. О чем?
— О том, о сем.
— Она тебя не обижала?
— Нет, что ты!
— Да?
Сью подумала.
— Она была… очень милая.
— То есть жуткая.
— Нет, нет, правда. Улыбалась, смеялась. Как ты говоришь, хорошая тетка. Но…
— Но ты ощутила под стальной перчаткой бархатную руку. То есть, наоборот. Ты поняла, что, стоит тебе отвернуться, она всадит нож в спину.
— Не без того… Тут дело в глазах. Она улыбается, а они — нет. Может, я ошиблась.
Монти закурил сигарету и вдумчиво затянулся.
— Нет, ты права. Я был бы рад, если бы ты ошиблась, — но нет, права. Мало того, перед самым твоим приходом она сказала, что разлучит вас.
— Да?
— Конечно, — поспешил он ее утешить, — ничего не получится. Ронни — сильная личность. Железный человек. Но и они не промах, эти бландингские дамы. Удивительно! Мужчины — красота, а женщины — Бог знает что! Вот, посмотри. Эмсворт… Галли… Фредди… Ты не знаешь Фредди? Один другого лучше. А против них — Конни и эта ваша Джулия, и куча змеюк самого высшего разбора. Где их только нет, по всей Англии. В каждом графстве — местный дракон, все из их семьи. Видимо, фамильное проклятие. Но ты не волнуйся, Ронни — кремень. Решил жениться, и женится, плевал он на них.
— Да, — отрешенно сказала Сью, куда-то глядя.
— А теперь, прости, не вернуться ли тебе к ней? Еще увидит, что мы тут сидим.
— Я не подумала.
— Это зря. Думай всегда, не помешает.
Он снова прикрыл глаза. Поезд бежал к Маркет Бландингу.
Глава VI
Примерно через час после того, как поезд 2.45 прибыл в Маркет Бландинг, туда же, но с другой стороны, подошел пригородный состав, а из него на платформу вышел Ронни Фиш. Пиршество после свадьбы и медленный путь по сельской Англии задержали его.
Он устал, но то приятное чувство, которое посещает влюбленных, когда они видят чью-то свадьбу, еще не рассеялось. Прославленный марш Мендельсона звучал в его ушах, и он едва не сказал станционному таксисту: «Берешь ли ты, Робинсон, этого Роналда?» Даже в замке, где столовые часы показывали 7.10, он радовался и веселился, зная, что может побриться, помыться, одеться и выбрать подходящий галстук за девять минут с четвертью.
Все шло хорошо. Черная шелковая лента идеально уподобилась бабочке, и ровно в 8 он стоял в той увешанной картинами комнате, где обитатели замка ждали вечерней трапезы.
Однако они не ждали, их вообще не было. Ронни удивился; возникли и другие эмоции. Походив туда-сюда, он не обрел покоя, ибо портреты предков не так уж приятны после долгой поездки в пыльном поезде. Он позвонил. Явился Бидж, дворецкий.
— А, здравствуйте, Бидж! — сказал Ронни. — Вот что, как насчет коктейля?
Теперь удивился дворецкий.
— Я собирался подать их, сэр, когда соберутся гости.
— Гости? У нас званый обед?
— Да, мистер Роналд. На двадцать четыре персоны.
— Вот как? Можно сказать, прием.
— Можно, мистер Роналд.
— Пойду, надену белый галстук.
— Еще успеете, мистер Роналд. Подавать начнут в девять, не раньше. Принести вам коктейль?
— Принесите. Я умираю по кусочкам.
— Сию минуту, мистер Роналд.
Дворецкий Бландингского замка был не из тех, кто под словами «сию минуту» подразумевает «когда-нибудь». Словно джинн-тяжеловес, умело приведенный в действие, он исчез, появился — и через минуту-другую Ронни расцвел, как цветок под летним дождем. Это побуждало к беседе.
— Двадцать четыре персоны, — сказал он. — Ну, повеселимся! Кто придет?
Взгляд у дворецкого стал таким, каким бывает он у констебля, дающего показания в суде.
— Его милость епископ Пулский, сэр Герберт и леди Макскер, сэр Грегори Парслоу-Пар…
— Быть не может!
— Парслоу-Парслоу, мистер Роналд.
— Кто же его пригласил?
— Ее светлость, мистер Роналд.
— И он согласился? Что ж, ему виднее. Следите за дядей Кларенсом. Начнет играть ножом — заберите, мало ли что.
— Хорошо, мистер Роналд.
