хищников остановишь примитивным деревянным частоколом.
Крепостью был и весь город, и каждый второй дом. Изнутри Эдвард видел пока только один из них — 'общий дом', который оказался намного больше, чем он думал. Настоящий лабиринт, с коридорами, комнатами, кладовками, проемами дверей, разве что без лестниц, освещенный странными, не горящими факелами, природу которых Эдвард понять пока не смог — и все это совершенно просто. Кроме них с Нубилом в доме больше не было ни одного человека, хотя лежаков тут было не меньше, чем в казарме на базе Нью-Перт. Что же касается остальных домов, то Эдвард видел их только снаружи, но и этого хватало для восхищения. Не лачуги, а миниатюрные твердыни, метровой толщины каменные блоки, гранит, а не легкий известняк, пригнанные так, что между ними не видно щелей. Мрачные, без единого окна, узкие входные двери-лазы, все выполнено на первый взгляд грубо и кустарно, но стоит присмотреться, и понимаешь, что без высоких технологий такое никогда в жизни не построить. Даже входные двери не завешаны лозой-хворостом, а хорошо подогнанными стальными плитами, как люки старинных ядерных бомбоубежищ, подводных лодок и космических кораблей — откуда у дикарей могла взяться сталь и инструменты для ее тонкой обработки? Для этого нужна металлургическая промышленность, развитая энергетика, наука — ничего из вышеперечисленного в Мертвых Землях в принципе не могло быть. Все это было уничтожено двести пятьдесят лет назад, вместе с людьми, страной и богатейшими землями, которые превратились в гнилую язву на теле планеты.
Самих жителей города Эдвард даже не сразу заметил. Улицы были пустынны, только изредка то здесь, то там проносились детские силуэты, но что можно сказать по детям? И юный лорд, и раб, и трудолюбивый ацтек, и желтолицый язычник — несколько особей жило в зверинце при Королевской Военной Академии Эдинбурга — все дети одинаковые. Как учили Эдварда всю его жизнь, 'господь сотворил так, что в индивидуальном развитии человек повторяет путь божественной эволюции, только одни так и остаются на уровне обезьян, другие становятся людьми, и лишь потомки саксов и кельтов, достойнейших из народов земли, поднимаются еще на ступень — только британцам дано право утверждать мировой порядок и нести слово Иисуса'. Хотя последние годы несколько поколебали в сознании молодого офицера имперские устои.
— Им здесь нечего делать, — несколько удивившись вопросу по поводу отсутствия людей, ответил охотник. — Сок земли собран, раны зимы исцелены, пора сбора плодов придет еще не скоро, как и Большой Совет. Каждый имеет свое дело. Ты хочешь увидеть других Верных Псов?
— Это было бы неплохо. Мне интересно узнать про ваше племя.
— Мы не племя, — судя по тем мысленным картинам, которые уловил Эдвард, местные жители знали слово 'племя', но себя с ним не ассоциировали.
— А кто вы?
— Мы Верные Псы.
Общение через образы давалось нелегко. Одинаковые слова могли выражать разные понятия, разные ступени развития, разные основы мировоззрения — не удивительно, что в такой ситуации тяжело сразу найти общий язык. Но Эдвард старался. Он старался сделать зарубки в памяти, отложить на потом то, что не удалось понять сразу, и все же разобраться, что за странный народ ему довелось встретить в самом сердце Мертвых Земель.
— Если ты хочешь увидеть сразу много Верных Псов, ты должен ждать, — продолжал Нит.
— Чего ждать? — не удержался Эдвард.
— Я не ведун, чтоб дать тебе ответ. Верные Псы собираются в большом горе и большой радости, но что из этого ближе по пути судьбы под силу сказать лишь мудрейшим из ведунов. Но если ты хочешь увидеть не всех, но многих — мы можем сделать это прямо сейчас.
— Хочу, — кивнул Эдвард, догадавшись, что 'ведунами' называют местных шаманов.
— Тогда иди за мной.
Следующие несколько часов они ходили по городу, и если молодой капитан надеялся найти ответы хоть на какие-то вопросы — его надежды не оправдались. У Верных Псов все было неправильно, не так, как должно быть у нормальных людей. Начиная с того, что это, удаленное от мира, изолированное поселение обязано было пройти этап генетического вырождения. Узкие рамки родства, дети от близких родственников, никакой свежей крови — это неминуемо должно было привести к негативным последствиям. Даже среди британской аристократии, где каждый род помнит своих предков за последние тысячу лет, и строгие законы регламентируют браки и рождения детей, время от времени проскакивают генетические заболевания, против которых медицина бессильна. Тут же, казалось, не деревня на краю света, а новый Вавилон. Огромное разнообразие фенотипов, типичные европейцы, светлые, высокие, с голубыми глазами; потомки смуглых татар; русы — нечто среднее, именно Татарской Русью когда-то называлась та провинция империи, где сейчас лежало сердце Мертвых Земель. Узкоглазые темноволосые пришельцы с востока — близкая родня тех самых желтолицых, которых уже несколько сотен лет теснила Британская империя. Но это еще можно было понять, каково же было удивление Эдварда, когда, за ткацким станком, он увидел самую настоящую мулатку, причем, судя по чертам лица, в первом поколении. Откуда тут, за тысячи и тысячи миль от Африки, ей взяться? Какими причудами судьбы сюда занесло черную кровь? Нит был прав — Верные Псы не могли быть единым племенем, среди них были представители всех народов земли, разве что ацтеков не встречалось. Но самое удивительное — казалось, что они и не замечают между собой никаких отличий. Когда Эдвард спросил про мулатку, Нит просто не понял его вопрос — он знал эту девушку по имени, они, вроде как, даже были друзьями и собирались встречаться, когда она 'станет женщиной'. Он понимал, что ее кожа другого цвета, иные черты лица, но никак не мог это сопоставить с понятием 'расы'. Такого слова в местном языке просто не было.
— Я Верный Пес. Она Верный Пес. Эдвард, я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать — она женщина, я охотник, у нее есть свой долг, свой путь, своя сила, у меня они тоже есть. Она здорова и может рожать здоровых детей — про какие другие отличия между нами ты хочешь услышать?
— А я? Я тоже Верный Пес?
— Конечно нет. Ты человек. На тебе нет долга, ты не принял путь и не раскрыл свою силу.
Эдвард сдался. Еще одна зарубка, еще один вопрос без ответа — сколько же их накопилось за этот день. Он уже не пытался в чем-то разобраться, а просто наблюдал и запоминал. За тем, как Верные Псы живут. За их бытом, за самой примитивной кузницей, дубильной, ткацкой мастерскими. Наблюдал, как они работают, как женщины и дети трудятся на равных с мужчинами, но при этом каждый выполнял лишь ту часть работы, которая ему заведомо была по силам. Смотрел оружие. Мечи, простые, железные, и стальные; стрелы, луки — вроде дерево и жила, но натянуть его далеко не слабому Эдварду не удалось. Списал на последствия болезни. Пытался найти обереги — вера в волшебную силу предметов характерна любой примитивной цивилизации, только на позднем этапе приходит понимание, что тот же крест или икона — лишь символ, они даруют силу тем, кто верует, и бесполезны в руках язычника. Не смог. Среди вещей, что окружали Верных Псов, не было ни одной бесполезной — никаких идолов, 'чудодейских' амулетов, только оружие, посуда, одежда. Простая, но удивительно легкая и прочная, Эдвард не знал такой ткани, похожа на шелк, но намного прочнее. И повсюду странные светящиеся шары, они не имели никакого видимого источника энергии, а их теплый желто-оранжевый свет напоминал застывший огонь. Эдвард даже притронулся к одному из шаров — на ощупь он был теплый, но не горячий, примерно одной температуры с человеческим телом. Нит не мог не заметить его любопытства.
— Это огненные пруты, — сказал он, как будто бы это хоть что-то объясняло.
— Огненные? Но я не вижу тут огня.
— Его сейчас нет, но если надо — его всегда можно вызвать.
— А как они работают? Ну, устройство, как они сделаны, что у них внутри, что заставляет их светиться и гореть? Ты меня понимаешь? — допытывался капитан.
— Я тебя хорошо понимаю, но не могу тебе ответить. Их никто не делает, огненные пруты — дар Али-владыки, каждую осень их приносят ведуны, чтоб Верные Псы могли пережить зиму. К весне они теряют свою силу, а поздним летом умирают — тогда Верные Псы становятся слепыми, и больше не могут выходить ночью под облака.
Вот и попробуй что-то из этого понять. Что за 'пруты'? Какие-то артефакты имперских времен? Вряд ли. Скорее всего еще одно порождение Мертвых Земель — какие-нибудь живые существа или плоды фантастического дерева, которые, будучи сорванными, еще целый год могут светить — флюоресценция или
