«макаров».
Краснов проинструктировал группу захвата о том, кого они должны взять, показав фотографию Полунина, извлеченную из дела, которое прихватил с собой Гришаев. После этого он дал словесное описание внешности и одежды Полунина нынешнего.
– Я уверен, что он нас не ждет. Поэтому не будем тратить время на разведку. Брать его будем быстро и лучше в парикмахерской. Скорее всего он сидит сейчас в кабинете директора. Но это не обязательно, так что прошмонать надо и другие помещения. Один контролирует выход, еще четверо прочесывают производственные залы парикмахерской, еще трое бегут в кабинет директора.
– Ладно, – произнес собровец, – это мы сообразим как-нибудь. Ты лучше скажи – оружие применять можно?
– Не исключено, что он вооружен, – ответил Краснов, – поэтому огонь на поражение вести можно, но взять его надо живым.
– А санкция прокурора есть? – не унимался спецназовец.
– Зачем нам санкция прокурора? – усмехнулся Краснов. – У нас сам прокурор здесь имеется. Ну ладно, хватит болтать, пора за дело приниматься.
Собровцы, надев на головы маски с прорезями для глаз, выбежали из машины и, быстро перебежав проезжую часть, ворвались в салон красоты.
Действовали они, как и планировали, – перекрыв выход из парикмахерской, собровцы прочесывали помещение за помещением, двигались в глубь коридора, направляясь к кабинету директора.
Наконец трое милиционеров ворвались в кабинет Коробковой с криками:
– Все на пол! Руки за голову!
Однако сидевшая за своим столом Татьяна даже не пошевелилась. Она лишь удивленно смотрела на ворвавшихся людей в камуфляже.
Вслед за собровцами вошли Краснов и Гришаев.
– Где он? – спросил директрису Гришаев. – Где Полунин?
– Я... я не знаю, – удивленно пожала плечами Татьяна. – Только что был здесь, но куда-то ушел.
В этот момент из коридора раздался возглас:
– Сюда, мы его взяли!
Почти все, кто был в кабинете директрисы, за исключением самой Татьяны и следователя Гришаева, ломанулись на выход.
Об успехе кричали двое собровцев, которые скрутили задержанного на полу, рядом с туалетом. Когда к месту действия подошел сам Гришаев, задержанного поставили на ноги.
– Да вы что, охренели, что ли?! – заорал Гришаев, когда увидел лицо этого человека. – Вы что, не видите, что это не он!
Перед Гришаевым, Красновым и пришедшей вслед за ними Коробковой стоял сантехник салона красоты – Пяткин, во рту он держал неизменную свою папиросу, на сей раз сломанную.
Еще одно отличие от его прежнего вида состояло в том, что на нем была надета черная кожаная куртка.
– Ты что здесь делаешь, Пяткин? – строго спросила его Татьяна.
– Как всегда... канализацию... делаю, – буркнул в ответ сантехник.
– По приметам совпадает, – ответил один из собровцев. – Рост тот же, седой, куртка кожаная.
– Ты где взял эту куртку?– не в силах сдержать эмоции, прокричала Татьяна.
– С мужиком одним поменялся, – хладнокровно ответил алкоголик. – Он тут через туалет пробегал.
Услышав эти слова, Гришаев и Краснов почти одновременно заглянули в распахнутую дверь туалета. В маленькой комнатке, в стене напротив входа, почти под потолком, было расположено небольшое узкое окно, рама которого оказалась распахнутой.
– Сука, ушел! – выругался Краснов. – И как он только, такой кабан, в это окошечко пролез?
Гришаев обратился к Татьяне и спросил:
– Куда ведет это окно?
– Во двор, а оттуда можно пройти на соседнюю улицу.
– Понятно, – устало произнес Гришаев. – Похоже, он теперь далеко. И бегать за ним не стоит.
Лица собровцев были скрыты масками, сквозь прорези были видны лишь глаза ребят. Но и по ним можно было прочесть досаду и разочарование.
– Времени было мало, – пытался оправдаться Краснов, – поэтому местность тщательно не исследовали и операцию хорошо не продумали.
– Ладно, – махнул рукой Гришаев, – отпускай ребят.
Через двадцать минут, когда СОБР уехал, Гришаев, кратко побеседовав с Татьяной, выяснил у нее все про два визита Полунина.
После окончания разговора следователь оставил ей свою визитную карточку и попросил позвонить, когда будет что-нибудь известно о Полунине.
Вместе с Красновым они покинули салон красоты и, перейдя дорогу, уселись в «жигуленок» Гришаева. Красная «Нива» так и стояла впереди машины следователя.
– Похоже, он на троллейбусе отсюда уехал, – прокомментировал этот факт Краснов.
В этот момент и произошло то, чего никто из них не ожидал.
Едва Краснов захлопнул дверцу автомобиля, как чья-то сильная рука сзади схватила его за горло. В этот же момент к его затылку был приставлен холодный твердый предмет. Руоповец понял, что это пистолет.
– Только дернись, и я твои мозги по всему лобовому стеклу размажу, – произнес незнакомец, который прятался в «жигуленке», в пространстве между задними и передними сиденьями.
Гришаев, который уже вставил ключ в замок зажигания, оглянулся и с удивлением узнал в незнакомце Полунина, которого они только что безуспешно пытались захватить в салоне красоты.
Полунин прекрасно знал, что в подобных автобусах с наглухо занавешенными окнами зачастую ездят на задания милицейские спецбригады.
Возможно, именно это наблюдение подстегнуло его память, и он вспомнил человека в синем плаще. Это был следователь Гришаев, ведший его дело десять лет назад.
Полунин еще до конца не понял, как это могло случиться, но он совершенно ясно отдавал себе отчет, что эти люди вполне могут быть здесь «по его душу».
В телефонной трубке послышался знакомый голос Либерзона.
– Алло, я слушаю.
– Игорь, это я, Владимир.
– Вова, ты где? Я думал о тебе сегодня, в городе такое творится. Ты же знаешь, что случилось с Леней?
– Знаю, знаю, – быстро произнес Владимир. – Я сейчас направляюсь к тебе. Надеюсь, у тебя все чисто пока?
– У ме-ня? – неопределенно переспросил Изя. – У меня – да.
Полунин бросил трубку на рычаг и выбежал из кабинета.
Когда он уже подходил к выходу из помещения, то вдруг увидел через большую стеклянную витрину салона, как из автобуса выбегают люди в масках, одетые в камуфляж.
Развернувшись, он бросился бежать по коридору в противоположную от кабинета Татьяны сторону, ожидая увидеть там запасной выход, но такового там не нашел. В конце коридора он остановился около двери с надписью «туалет». Дверь была открыта, и в глубине заведения возился сантехник, цементирующий основание заново поставленного унитаза.
Полунин зашел в туалет, закрыв за собой дверь. Обернувшись, сантехник с удивлением просмотрел на вошедшего.
– А он пока еще не работает, – кивнул сантехник на унитаз.
Полунин огляделся по сторонам и увидел, что в верхней части стены, в которой располагался дверной проем, проходит труба вентиляции. С противоположной же стороны в стене, у которой стоял унитаз, находилось небольшое окошечко, стекло которого было закрашено краской.
