Полунин сразу оценил, что пролезть в него ему будет невозможно. Однако в его голове созрел план бегства, рискованный, но единственно возможный в данной ситуации. Если бы сантехник помог ему, то шансы на успех могли бы существенно вырасти.
Полунин подошел вплотную к работяге, положил ему руки на плечи и спросил:
– Мужик, ты выпить хочешь?
Лицо Пяткина, как всегда, оставалось непроницаемым, лишь папироса заходила из одного угла рта в другой. Это говорило о том, что данного индивидуума охватило волнение.
– Тогда слушай внимательно, – сказал Полунин, решительно снимая с себя кожаную куртку.
Сантехник изумленно посмотрел на Владимира. Недоумение в его глазах увеличилось еще больше в тот момент, когда Полунин сказал:
– Снимай с себя телогрейку.
Но жажда кайфа была столь велика, что Пяткин без слов подчинился команде Владимира.
Меньше чем через минуту сантехник вышел из туалета и быстрым шагом направился по коридору.
Однако он не сделал и пяти шагов, как тут же был схвачен и брошен на пол прочесывающими эту часть коридора спецназовцами.
В тот момент, когда Гришаев и Краснов разбирались с переодетым сантехником, Полунин висел на трубе, ухватившись за нее руками и ногами, но перед тем, как это сделать, он открыл окно.
Собровцы, обрадовавшись задержанию, не проявили необходимой в их работе тщательности в осмотре помещения. Не переступая порога, они лишь заглянули внутрь туалета.
Владимир слышал, как Гришаев отпустил собровцев и попросил Коробкову ответить на несколько его вопросов.
Пяткин вошел в туалет через несколько минут после команды «отбой». На лице у него виднелась ссадина, однако выглядел он вполне довольным.
Полунин спрыгнул на пол и, сняв с себя телогрейку, отдал ее сантехнику. Тот в ответ вернул куртку ее хозяину. Полунин надел куртку, достал из ее кармана свернутую пачку денег и, отделив одну из купюр, протянул сантехнику.
– На, возьми, только не пропей все сразу, здесь тебе надолго хватит.
– Угу, – пряча деньги в карман телогрейки, ответил Пяткин.
– Автоматчики уехали? – спросил Полунин у своего спасителя.
– Уехали, только двое в штатском у директрисы сидят, беседуют.
– О чем, не слышал?
– Слышал, – равнодушно ответил сантехник. – Дверь-то приоткрыта. Спрашивают у Татьяны, зачем ты сюда приходил.
– Ладно, спасибо.
Коридор был свободен. Полунин быстро миновал его и вышел на улицу. Но еще когда он шел по коридору, ему в голову пришла шальная мысль. И, уже выходя на улицу, он решил, что стоит рискнуть.
«Сегодня удача пока на моей стороне», – подумал он, переходя улицу и направляясь к «жигуленку», на котором приехал прокурор.
Дождавшись, когда проезжающий по улице троллейбус скроет автомобиль от возможного взгляда со стороны кабинета Коробковой, Полунин быстро вскрыл автомобиль Гришаева, спрятался в нем, прижавшись к полу и держа в правой руке пистолет «ТТ».
Не больше чем через пять минут появились хозяин автомашины и сопровождающий его Краснов. Как только оба уселись, Владимир напал на капитана милиции, поскольку считал того более опасным соперником и именно поэтому пытался нейтрализовать первым.
Следователь так опешил от увиденного, что несколько секунд смотрел на Полунина, не зная, что сказать. Наконец, придя немного в себя, Гришаев заговорил ласковым, успокаивающим голосом.
– Тихо, тихо, Володя, – произнес следователь. – Ты только успокойся. Мы не собирались причинять тебе никаких неприятностей, мы просто хотели поговорить с тобой, и ничего более.
– Заткнись! – сказал Полунин. – И не надо говорить со мной как с идиотом. Где у тебя наручники?
Последний вопрос был адресован Краснову, который сидел без движения, не рискуя дернуться, так как в этом случае ему или сломали бы шею, или прострелили бы голову.
– В левом кармане куртки, – ответил он сдавленным голосом.
Полунин кивнул Гришаеву и приказал:
– Пристегнитесь, ребята... Друг к другу.
Гришаев медленно просунул руку в карман куртки Краснова и, вынув оттуда наручники, застегнул их сначала на левом запястье Краснова, затем на своем правом запястье.
– Ну вот и хорошо, – произнес Полунин. – А теперь положите свободные от наручников руки на панель автомобиля.
Как только пленники исполнили и это требование, Полунин отпустил шею Краснова и, расстегнув ему левой рукой куртку, выхватил из заплечной кобуры пистолет Макарова.
– Ну вот, теперь вы оба у меня на мушке.
– Не делай глупостей, – сказал ему Гришаев. – Ты и так уже достаточно накуролесил.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Полунин.
– Я думаю, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Евневич, Капнов, Слатковский, Волошин... Кто следующий? Может, все же хватит? Чего ты, в конце концов, хочешь?
– В данный момент я, как и ты, хочу лишь поговорить, – ответил Полунин. – А глупости делаете вы, если думаете, что это я завалил Слатковского и Быка.
– Тогда кто же это сделал, если не ты? – с удивлением в голосе спросил Гришаев.
Полунин усмехнулся.
Гришаев оставался следователем даже в такой необычной ситуации. Будучи пленником, он пытался «расколоть» предполагаемого преступника.
– Вот что, господин... не помню точно, как ваша фамилия.
Владимир бросил взгляд на технический талон, приклеенный к лобовому стеклу, на котором была написана фамилия владельца.
– Так вот что, господин Гришаев, поскольку не я у вас пленник, а вы у меня, давайте соблюдать паритет, откровенность за откровенность. Вы рассказываете, кто меня сдал, а я, в свою очередь, делюсь информацией о том, что мне известно об убийстве Слатковского и Волошина.
– Скажу честно, – ответил Гришаев, – я не знаю, кто тебя сдал. Мне просто позвонил какой-то мужчина и сказал, что тебя можно будет найти здесь. Звонок был анонимный, человек не представлялся.
– Стра-а-нно, – задумчиво произнес Полунин, – что-то эта информация не очень похожа на правду.
– Может, как раз потому она таковой и является? Впрочем, это твое дело, верить или не верить. Так, значит, ты утверждаешь, что не убивал Слатковского и Быка?
– Нет, – ответил Полунин, глядя Гришаеву прямо в глаза.
– А где сейчас находятся Капнов с Евневичем? – снова задал вопрос Гришаев.
– Думаю, что они скоро будут дома, – ответил Полунин.
И тут же с жаром заговорил вновь:
– Я хочу сказать только одно, в этой истории меня подставили. Я не знаю, на чьей стороне играете вы, господин Гришаев. То ли вы, как и в прошлый раз, помогаете моим врагам загнать меня снова в клетку, то ли, наоборот, пытаетесь найти истину. Если первое, то на этот раз меня взять не удастся. Но если хотите на самом деле поймать этих мокрушников, то я вам помогу. Я и сам очень хочу их найти.
– Так вы тоже не знаете, кто стоит за этими убийствами? – переспросил Гришаев.
– Нет, не знаю, – ответил Полунин, – пока не знаю. Но у меня есть кое-какие зацепки. В тот день, когда убили Слатковского и Волошина, я видел их обоих. Скрывать это нет никакой необходимости, вы все равно это выясните, если уже не выяснили.
– Мы знаем об этом, – уверенно кивнул головой Гришаев, хотя о том, что Полунин посещал Слатковского в день убийства, он слышал впервые.
– В таком случае вы должны знать следующее. Я действительно хотел отомстить своим врагам, в том числе Слатковскому, и мне это, в общем, удалось. Но убивать никого из них я не собирался... Вчера утром я был у Слатковского на даче. У нас состоялся... короткий разговор, после которого я ушел. Кроме
