тобой к Пете и, блин, на наше любимое место! Давай-давай, не строй из себя спящую красавицу.
Священника подняли, протащили к выходу, бросили в полуразваленный белый «рафик» с надписью «Скорая помощь» по борту, сунули в руки собранный женой рюкзачок и напоследок заглянули под веко.
– Надо же! Ты меня, Мишка, удивляешь все больше день ото дня.
Священник не возражал.
Петя быстро домчал их до издавна примеченной песчаной отмели. Стремительно, словно готовясь к немедленному марш-броску, Костя поскидывал на берег вещи, протащил вслед за ними попа и махнул Пете рукой.
– Давай, Петро! Утром заедешь!
Моторка взревела, умчалась, а Костя сунул в руки отца Василия спички и силком подвел к уже заготовленной куче хвороста.
– Давай, Мишаня, поучаствуй в общественной жизни. Нет-нет, сначала сто граммов!
Поп выпил то, что сунули ему под нос, и принялся разжигать хворост. Никогда ранее с ним не случалось ничего подобного. Какое-то «скорбное бесчувствие» – ни сил, ни эмоций, ни желаний. Он чиркнул спичкой, второй, третьей. Но спички тухли прямо у него в руках.
– Та-ак... – хмыкнул Костя. – А ну, давай еще по сто.
Они приняли еще сто граммов, и еще сто, а потом, поскольку не помогало, еще сто пятьдесят... Без толку. Хотя кровь и побежала по жилам быстрее, ничего в сути не изменилось.
Костя протащил его на бережок и, приговаривая что-то типа «Еще не хватало тебя в область везти...», сунул другу в руки удочку и отошел в сторонку. И только здесь отец Василий испытал первое за несколько часов желание – сходить в кустики. Он вздохнул, поднял свое тяжелое несуразное тело и побрел прочь. Миновал ивовые заросли, перешагнул через сухой толстый ствол принесенного паводком дерева, спустился в ложбинку, поднялся на взгорок. Он шел, не соображая, ни куда точно идет, ни где именно остановится.
– Мишаня! – услышал он за спиной далекий, по-матерински заботливый голос главного врача районной больницы. – Далеко не ходи-и...
Под ногами у священника что-то хрустнуло, и, словно в ответ на этот хруст, в кустах неподалеку что-то зашевелилось.
«Кабан?» – вяло подумал отец Василий. Хотя какой кабан может быть на острове в полутора километрах от ближайшего берега...
Кусты зашелестели еще сильнее, ветки закачались, а в стороны от куста отвалились сухие снопы прошлогоднего камыша, и на отца Василия уставились белые, сверкающие в свете луны белки глаз. Батюшка инстинктивно перекрестился – не от страха, просто по привычке.
– Не-ет! Не нада! – завопил человек и поднялся во весь рост. – Только не ты-ы-ы!
Отец Василий вздрогнул, пригляделся, и всю его «нездешность» словно сдернуло сильной и властной рукой. Прямо перед ним стоял грязный, заросший, израненный и истрепанный... Бача.
– Ага... – стремительно возвращаясь в реальность, проговорил поп. – Так вот ты где, сука, прячешься!
Бача подался назад.
– Там твоих пацанов по ментовкам таскают, – медленно и яростно наступал священник. – А ты в кустах ж... отсиживаешь! А ну, иди сюда!
Бача отступил еще на два шага назад и вдруг развернулся и бросился бежать.
– Куд-да?! – кинулся за ним поп. – Иди сюда, козлина! Щас я с тобой по-мужски разговаривать буду!
Но Бача «по-мужски» разговаривать не хотел. Он бодро поскакал через гнилой плавник и колючие кусты шиповника, выбежал на бережок и помчался по мокрому песку вдоль острова, вздымая тучи брызг и то и дело оглядываясь назад.
– Иди сюда, я сказал! – не отставал поп. – Все равно тебе не сбежать! Стоять! Стоять, Бачурин!
– Мишаня? – выскочил из кустов Костя. – Мишаня, что случилось!
– Отсекай ему дорогу! – заорал поп. – Отсекай!
– Кому?
– Бачурину! Что, не видишь?!
Отец Василий быстро оценил расстояние и траекторию бега, понял, что молодого подвижного Бачу ему просто не догнать, и, дождавшись легкого изгиба берега, образующего небольшой мысок, ломанулся через кусты наперерез. Он точно знал: перепуганный до невозможности бывший вождь молодежи слишком занят собой, чтобы следить еще и за дорогой, по которой бежит. А значит, путь ему один – к священнику в руки...
Так оно и вышло. Отец Василий продрался сквозь колючий кустарник, и когда Бачурин, задыхаясь от быстрого бега, обогнул мысок, то с налета ударился прямо в тугой, покатый батюшкин живот.
– Приехал, гнида! – перехватил его священник и ловким, отточенным еще в спецназе движением завернул руку противника за спину.
– Ой, больно! – заверещал Бача. – Ай-я-я-а-ай!
– Потерпишь, – уложил его физиономией в песок отец Василий. – Костя! Бегом ко мне! Смотри, какого зверя я поймал!
– Хто это?! – настороженно высунул голову из кустов перепуганный бурным развитием событий главврач.
– Козел один... да ты его знаешь... – Священник схватил Бачурина за чуб и оторвал его лицо от сырого пляжного песка.
– Бача?! – охнул Костя.
– Ага! – удовлетворенно отозвался поп. – Собственной персоной. Думал, никто его не найдет!
Он с наслаждением двинул псевдодесантника по почкам.
– Жирный, сволочь! Еще не все запасы растерял, по камышам бегаючи! Ничего! Тебя чекисты мигом высушат!
– Не надо к чекистам! – отчаянно завопил Бача. – Не надо, мужики! Я больше не буду!
– Вот смотри, Константин Иванович, – еще раз, просто чтобы убедиться, что эта гнида под ним, двинул Бачу по почкам отец Василий. – Смотри, какой покладистый стал! Прямо зайчик беленький! – Он наклонился к Бачиному уху и заорал: – А в СИЗО на нары не хочешь?!
Бача испуганно дернулся.
– Ты полегче, батюшка, – перепугался за пленника врач. – А то у него барабанные перепонки лопнут. Ты ж его начисто оглушил!
– Не сахарный, не растает! – гоготнул поп; от его «потустороннего» настроения не осталось и следа. – А в ЧК его еще не то ждет!
– Не надо в ЧК! – заорал Бача. – Мне там хана!
– А мне большего и не нужно, – с удовольствием проговорил священник. – Если тебе хана придет, значит, есть и на этом свете справедливость!
– Ты что, поп, думаешь, меня сдашь, и все закончится?! – прорыдал Бача.
– А то нет?! – громко хохотнул священник. – Ты у меня под номером один значишься!
– Я не номер один... – выдохнул Бача. – Я вообще никто...
– Чего-о? – издевательски протянул священник. – Как это мы быстро гонор порастеряли!
– Я правду говорю! Здесь Чичер всем заправляет!
Священник на секунду задумался. Кличка была знакомой. Кажется, именно Чичер выполнял при Баче функции начальника охраны... спецслужба, так сказать... Лаврентий Палыч местечкового розлива...
– Вот в ФСБ все и расскажешь... И про Чичера, и про себя...
– Не получится, – буркнул в песок Бача и закашлялся. – У Чичера там кхе-кхе... рука.
– Свисти больше, – вмешался в разговор внезапно осмелевший главврач. – Москвичи вас всех на кукан посадят.
– Ничего вы не знаете, Константин Иванович, – возразил Бача. Он уже пришел в себя и понял, что коль его сразу не замочили, надо как-то выкручиваться. – Если я туда попаду, меня как свидетеля тут же уберут... Мне напрямую в Москву надо, сразу на Лубянку, иначе не выжить... Я такую информацию знаю! Здешним
