племянничек? В том, что ты, чужак, с помощью поганого Велеса, околдовал моего брата? Приворожил его к себе? Раздор между братьями сеешь, наушничаешь на меня. Харальд то, Харальд сё. Высосал ты его своим колдовством, словно муху паук. Все ждешь не дождешься, когда Один призовет Освальда к себе, – сам хочешь дружину возглавить. Только не бывать тебе хёвдингом, могу в том поклясться.
Сказать, что я опешил от такой прокурорской речи, это ничего не сказать. Даже не подозревал, сколько ненависти ко мне скопилось за десять лет в душе младшего брата Освальда. Боюсь, что до критической массы осталось совсем немного, и тогда… всем будет лучше держаться как можно дальше от эпицентра взрыва. Что ж, попробуем взять под контроль эту термоядерную реакцию. Для этого нужно…
– Отчего молчишь, Велеслав? Язык отсох, или правда глаза колет?
– Оттого я молчу, Харальд, что ты уже давно про меня все решил. Что бы я ни сказал, ты не услышишь. Потому как привык слышать только себя и свою боль, которую пестуешь, словно сына любимого.
Вот это я зря ляпнул, – про сына. Он тоже сына потерял, – тот умер еще в детстве, от морового поветрия. Сейчас взорвется Харальд – меня от стенки отскребать придется, я ему в нынешнем состоянии не противник. Попробую его остудить.
– И коли я даже поклянусь, что никогда не буду хёвдингом, ты не поверишь мне. Только рассуди сам: кому сменить Освальда у кормила, как не тебе. Молод я слишком, для такой ноши – не пойдут под мою руку викинги.
– Под мою руку им тоже не больно захочется. Кому любо ходить под началом у сына рабыни.
Ну вот, что я говорил? С таким комплексом неполноценности не справиться целой дружине, тьфу ты, целой бригаде психоаналитиков. Но попробовать можно, мы ему сейчас позитивный пример подкинем.
– Зря ты так, Харальд. Не первый десяток лет на драккаре ходишь, а не знаешь, что у викингов каждого по делам судят, не по матери? А у нас, русичей, кто на престоле киевском сидит? Тоже сын рабыни – Владимир Красно Солнышко. Коли восхочет Один, не только хёвдингом, – конунгом станешь.
Что-то дрогнуло в Харальде. Чувство, отдаленно напоминающее благодарность, промелькнуло в ледяных глазах.
– Твои бы слова, Велеслав, да Одину в уши, – недоверчиво хмыкнул он. Но я уже видел, что гроза миновала.
– Говоришь, что поклясться можешь, никогда не пытаться занять место старого Освальда?
– Могу. Хоть перед всей дружиной.
– Всей, не всей, а кое-кто это должен услыхать.
– Коли клятва избавит тебя от подозрений…
– Там видно будет. Удивил ты меня, племянничек, удивил. Выходит, скверно я судил о тебе, так что ли?
– Выходит так.
– Стало быть, мир? – что-то в его голосе меня насторожило. Слово «мир» фальшиво резануло уши. Но, может быть, для викинга оно вообще звучит дико?
– Мир.
– Занятно. Сюда шел шкуру с тебя спускать, а теперь, что-то расхотелось. Пригодиться мне еще твоя шкура.
– Далась вам всем моя шкура! Разбойники, вон, тоже хотели меня без нее оставить…
– Ха-ха-ха, – громоподобный смех Харальда, заставил Роберта слегка приоткрыть дверь, и убедиться, что со мной все в порядке, – В умные головы и думы одинаковые приходят. Потешил ты меня, Велеслав. Послушал бы тебя еще, да только пора мне, – Освальд дожидается. Совет держать будем. А ты спи. Когда много крови теряешь, спать – первое дело. Вижу, уже носом клюешь. Как голова лавки коснется – сразу заснешь, никакое ромейское зелье в вино лить не придется. Ха-ха-ха.
И довольный своей шуткой, Харальд наконец ушел. Оставив меня в состоянии шока. Даже я не знал, какое именно зелье мне подмешали. Тогда откуда ему это стало известно? Ответ мог быть только один. Но он меня категорически не устраивал. Неужели за нападением стоял Харальд. Кто же был нужен разбойникам я или арабский караван? Или одно другому не мешает? Получили заказ на меня, а сами решили дополнительно подработать? По совместительству, так сказать? А потом ему доложили о провале, – не удивительно, что Харальд взбесился. Нет, не может быть. Для него это слишком сложно. Он ведь прямой, как карандаш. Мог бы и сам меня… Или не мог? Тогда ему точно хёвдингом не бывать, – Освальд не простил бы моей смерти никому, даже брату. Н-да-а-а.
Но все мои логические построения рассыпались прахом, когда вернулись Роберт и Асмир – как вывел он ее за ручку, так и привел. И улыбается, котяра, во все тридцать два зуба. Как он только половины не лишился, с его – то характером и любвиобильностью? Сразу же выяснилось, что я еще не разучился ревновать. Даже сон поджал хвост и юркнул в дальний уголок мозга, испугавшись такого концентрированного чувства. При этом я не мог не заметить, что они удивительно подходили друг другу. Оба чернявые, смуглые, подвижные, в общем одного поля ягоды. Держу пари, что и понимают друг друга с полуслова. Но мне от этого не легче.
– По что Харальд приходил? – спросил Роберт, он был в курсе наших отношений.
– Потолковать по душам.
– Ужели у него она есть?
– Есть, да не про мою честь. Но пока мы примирились – так хотел Освальд.
О своих подозрениях я, само собой докладывать, ему не стал. Рановато, и доказательств никаких. В таких делах спешить не рекомендуется. Может потом осторожно расспросить Роберта, с кем из местных видели Харальда, не отлучался ли он хоть на пол дня… В общем провести свое маленькое журналистское расследование. Тут я отвлекся от раздумий, и непонимающе уставился на побратима, который деловито паковал свои пожитки в заплечный мешок.
– Ты куда собрался?
– То есть как «куда»? К Хенрику с Бенгтом. Иль ты предпочтешь, чтобы там поселилась Асмир? – и хитренько так мне подмигнул. – Смотри, красавица, не слишком утруждай Велеслава, – ему еще силы для боя потребуются.
– Вот встану я с лавки, Роберт и…
– Ты встань сперва, а там поглядим. Ну, бывайте.
И весело хлопнул дверью. У него все всегда выходило весело, даже умирать, наверное, будет с ухмылкой. Тьфу-тьфу-тьфу.
– Ложись, Велеслав. – деловито приказала Асмир., – помнишь, что Мураш тебе сказывал? Не трудить себя раньше времени. Ложись, я тебе пособлю.
Я ощутил ее пальцы на своих плечах и на короткий миг полностью отключился от внешнего мира, сосредоточившись на этих завораживающих прикосновениях. Однажды мне на глаза попалась статья, что можно лечить с помощью наложения рук. Сейчас в это особенно легко было поверить. Но все хорошее, увы, быстро кончается…
– Пойду у здешних знахарок трав испрошу, – отвар для тебя приготовить. Не сомневайся, мне Мураш все подробно обсказал. – успокоила меня она, и вспугнутой пичугой выпорхнула из избы.
Мне показалось, что прошло совсем немного времени, что я просто закрыл и сразу же открыл глаза, но серая предрассветная хмарь за окном, такая непохожая на яркий солнечный день, ясно давала понять, что я благополучно проспал весь остаток дня и всю ночь. Когда глаза привыкли к полумраку, мне удалось различить на соседней лавке свернувшуюся калачиком Асмир. Жажда мучила так, будто вчера я отмечал как минимум проводы в армию, защиту диплома и День взятия Бастилии. Совсем рядом, на столе маячил укутанный горшок, как я подозревал с приготовленным Асмир отваром. Дело было за малым: попытаться сесть и дотянуться до питья, ничего, по возможности, не уронив. К большому сожалению, я всегда был сильней в теории. Попытка напиться никого не разбудив, окончилась разгромом шведов под Полтавой. То есть оглушительным грохотом свалившегося горшка и негодующим воплем хозяйской кошки, которая мирно дремала возле теплой еще печи до того момента, пока ее не придавило откатившимся чугунком.
Конечно, Асмир проснулась и, конечно, наговорила мне массу «теплых» слов. Никакого уважения к бывшему хозяину. Хорошо, хоть горшок был аккуратно прикрыт крышкой и плотно замотан. Иначе пришлось бы моей добровольной сиделке все начинать с начала.
Весь день я протирал спиной лавку, в отличии от Асмир, которая ни разу не присела помогая по
