– С такой. Вам нельзя здесь оставаться. Вот все, что я могу сказать…
– Да не пугай ты нас так, Андрей! – попросила Ольга, – У меня уже мурашки по спине побежали…
– Дай, поймаю, – я обнял ее за талию, – Где тут твои мурашки?
– Не надо, Игорь, – Ольга сбросила мою руку, – Это не шутки. Вспомни, как Андрей пытался меня удержать. Ну, когда змея…
– Вы мне не верите… Я сам не всегда понимаю, что со мной происходит в такие минуты, но в большинстве случаев оказываюсь прав. Все равно вы не собирались здесь надолго задерживаться…
– А ты откуда знаешь? – спросил мой подозрительный друг.
– Не важно. Важно, что я привязался к вам, ишакам упрямым. Не боитесь сами шею под топор подставлять, так хоть Олечку пожалейте. Прошу вас: завтра с утра выходите, не тяните время.
Слегка обалдев от такого, мы потеряно молчали. Наконец Витька, как главнокомандующий решительно произнес:
– Хорошо. Завтра с утра мы уйдем отсюда. Даю слово черарха.
– Кого-кого? – одновременно вырвалось у меня и Андрея.
– 'Черарха' – то есть 'черного археолога', – просветила нас Ольга, – Так Витя сам себя иногда обзывает.
– Ну, если 'слово черар ха'… Значит, я со спокойной совестью могу, наконец, предаться пороку, – подмигнул нам Андрюша, доставая початую бутыль с однозначным содержимым, – и приглашаю вас присоединиться.
Где он ухитрился ее достать? И впрямь, колдовство!
Мы полночи просидели у костра в приятной беседе и теплой, во всех смыслах, компании. Ближе к утру, когда полная луна начала клониться к горизонту, Андрюша на автопилоте удалился к себе – досыпать и выслушивать упреки главного уфолога. А мы втроем дружно заползли в палатку, и так же дружно захрапели. То есть захрапели Витька и я, а Ольга тихо заснула под наш переливчатый двухголосый аккомпанемент. Надо ли говорить, что никаких снов я в эту ночь не видел – пере…трудился, наверное.
Утро выдалось радостно-солнечным. Точнее не утро, а день – утро мы благополучно проспали. Пока умывались-завтракали, миновал полдень. Витька, верный 'слову черарха', велел нам с Ольгой собирать рюкзаки, а сам отправился к 'научникам' на разведку. Все уже было собрано, а главнокомандующий не возвращался. И тут Ольга упросила меня отпустить ее искупаться. Отказать я не мог. Сам бы с удовольствием окунулся, да только некстати всплывший в памяти омут, быстро охладил мой пыл.
А пока Ольга купается, пора объяснить, почему я без сопротивления согласился покинуть Шум-гору. Ведь мне уже не раз приходило на ум, что в здешнем кургане может лежать ни кто иной, как хёвдинг Освальд. И можно было ожидать, что я захочу остаться, чтобы собственными глазами увидеть подтверждение истинности своих инфернальных переживаний. Ответ прост. С того момента, как мы встретились с археологами, я стал сомневаться: а то ли это место? Ведь для того, чтобы похоронить Освальда варяги плыли по реке, а ее здесь не было и в помине. Только озеро. Очень красивое и холодное, в котором сейчас резвилась Ольга вместе с Альфой. Допускаю, что за тысячу лет река могла превратиться в озеро. Но вот скалы… Я никак не мог вспомнить: были в моем видении скалы или нет? Здесь они, как часовые, окружали ближайшую к Шум-горе половину озера высокой крепостной стеной. Не сразу и взберешься, не говоря уж о том, чтобы спуститься. Единственный проход к воде – узкая расселина, через которую мы то и дело ходили набирать воду и умываться. Короче: меня терзали смутные сомненья… И все бы могло кончиться для нас хорошо, если бы… Если бы в этот момент не прибежал запыхавшийся, растерявший свой командирский тон Курицын.
– Игорь! Идем быстрее. 'Научники' погребальную камеру вскрыли!
Сердце сбилось с ритма, и воздух показался напрочь лишенным кислорода. Значит, судьба. Значит, я все-таки увижу…
– Ольга, – позвал я, – ты тут не переохладись, а мы с Витькой пойдем, посмотрим, что там археологи нашли.
– Идите-идите, а я еще чуть-чуть поплаваю! – прокричала в ответ моя бесхвостая русалка.
По дороге Витька излагал мне подробности.
– Я только к ним пришел, смотрю, а уфологов уже и след простыл. На рассвете вышли. Миле стало хуже, вот они и поторопились. Сашку ее прихватили и ушли. Жаль, не попрощались. Смотрю дальше – 'научники' хмурые ходят, какие-то потерянные. Я овечкой прикинулся, спрашиваю: чего, мол, такие грустные? А Кирилл… Этого худого Кириллом зовут. Так вот он мне и говорит: отпуск заканчивается, а они вокруг кургана, как лиса вокруг курятника – ходят-ходят, да попасть не могут. Где шурфы роют – в монолитную скалу упираются. Совсем приуныли белые…
– Почему белые?
– Потому что настоящие археологи. Если мы, любители, – 'черные', то они, значит, 'белые'. Так вот я тут им и говорю: можно я попробую покопать. Чем черт не шутит… Я – везунчик – один раз даже холодильник в 'Спортлото' выиграл. Они только посмеялись: лопат, мол, не жалко бери и копай. Ну, я и взял. Иду по кургану, место себе подыскиваю. К интуиции прислушиваюсь. Она в нашем поисковом деле не последнюю роль играет. Один круг сделал – ничего. Молчит моя интуиция. Второй – молчание. Уже на третий пошел… И как подтолкнул меня кто-то. Я даже споткнулся на ровном месте. Ага, – говорю себе – вот оно! И начал копать.
При этих словах я внутренне улыбнулся. Археологам крупно повезло – даже шагающий экскаватор по производительности не шел ни в какое сравнение с моим другом детства.
– Двадцать минут копаю, тридцать. Уже по пояс закопался… Тут лопата о камень клац… и вывернула его. Я еще немножко покопал, смотрю – не скала это – кладка. Собирался честь – по чести народ позвать, а потом 'жаба' меня задавила. Никогда еще погребальные камеры не вскрывал… Короче, расчистил я место, стал камушки потихоньку выковыривать. И в самый ответственный момент приносит нелегкая этого Олега – старшего из рабочих. Увидел он камушки мною вынутые, да как заорет: вход нашелся, вход нашелся! Тут все сбежались. Кирилл с Валентином руку мне жмут, поздравляют. Даже упомянуть в отчете обещали. Того и гляди войду в анналы археологии. И стали мы там всем кагалом раскапывать. Раскопали… дыру – метр на метр. А оттуда таким могильным холодом вдруг потянуло… У меня аж волосы на голове зашевелились. Сразу о проклятии вспомнил.
– Сдрейфил, выходит, – поддел я друга.
– И не я один. Все замерли. А 'научники' сказали, что пока спускаться нельзя, нужно все запротоколировать, и заснять для истории. Побежали за камерой. А я к тебе. Как раз к началу представления успеем.
И мы успели. Только не на то шоу, на которое рассчитывали…
Мы подошли уже к подножию Шум-горы, когда с противоположной стороны из леса показалась подозрительная группа товарищей. Четверо молодых парней, без следов глубокого интеллекта, на лицах, зато с карабинами. Я многозначительно посмотрел на Витьку, а Витька на меня. От них за километр несло агрессией. Но не успели наши подозрения обрести плоть и кровь, как с вершины кургана донесся крик боли. Четверо рабочих во главе с Олегом, заломили руки Валентину с Кириллом и связывали их прочными капроновыми шнурами. Не требовалось большого ума, чтобы понять – это нападение. Причем спланированное заранее. Четверо бандитов нанялись рабочими, четверо пришли им на помощь, как только раскопали вход в курган.
Два – восемь, не в нашу пользу. Самым разумным было удрать. Но и удрать не получится. Они запросто нас подстрелят, к чему им лишние свидетели…
– Не стрелять! Они мне нужны живыми! Все до единого, – прокричал сверху Олег вновь прибывшим, – Да, с ними еще 'телка'. Ее тоже приведите. Их палатка ближе к озеру стоит.
Тут, наконец, я решился, и, повернувшись на 180 градусов, кинулся к берегу. Главное – предупредить Ольгу. Она еще сможет уйти, переплыв вытянутое и узкое озеро. В воду эти козлы не полезут, а если и полезут, то зря. Догнать Ольгу в воде без мотора просто нереально. Но для этого мне нужно успеть…
Фора у меня была, бегал я неплохо, но вот хватит ли драгоценных секунд, что бы объяснить Ольге что случилось, и что она должна делать? Проклятый феминизм мог сыграть с нами злую шутку. Раньше когда муж кричал жене: 'Беги', она беспрекословно подчинялась. А сейчас жена сначала начнет требовать объяснений, потом думать, потом пугаться, и только потом выполнять. Чем и подпишет себе смертный