– А ничё, примус починяем, – отвечаю я и, с удивлением ощутив заливающую лицо жаркую волну, перехожу в контратаку. – Кстати, тебе не говорили, что перед молодым мужчиной в неглиже расхаживать неприлично?
– Вот еще, – фыркает бесстыдница, – я, может, тренируюсь перед тем, как в стриптизерши пойти! И потом, я как-то привыкла. Меня ведь сегодня уже заставляли раздеваться… Капитан этот из ментовки. Так зенками и шарил, так и шарил…
– Он прикасался к тебе? – очень тихо спросил Павел, не отрывая глаз от своих рук, крепко обхвативших стакан. Я даже испугалась, что толстое стекло расколется на сотни мельчайших осколков и придется извести все бинты из моей личной аптечки на изрезанные пальцы бывшего омоновца.
– Н-нет. Нет, Паш, не прикасался, – замотала головой разом присмиревшая Эля.
– Его счастье, – еще тише пробормотал Лик и поднялся. – Ладно. Пойду я. Спокойной ночи, Ника. А про твои выкрутасы, Элька, я с тобой завтра поговорю…
– Ой-ой-ой, как страшно! – скорчила она рожицу в захлопнувшуюся за братом дверь. – Слушай, Ника, как ты смотришь на то, чтобы завтра с утра рвануть на пляж. А вечером в театр. А ночью в казино. А отсыпаться к тебе на квартиру пойти? А? Пусть братец немного остынет. Он, как бы это подоходчивей… ну, с садистскими наклонностями. Так что ты с ним осторожней: он в постели – зверь!
– Откуда тебе знать, – сказала я, отправляя в рот кусок пиццы и только сейчас почувствовав, как проголодалась от всех этих волнений.
– Знаю, – Эля помрачнела и, присев рядом со мной на диван, продолжила громким шепотом: – Три года назад, еще до ранения, он меня к себе в комнату затащил, привязал к кровати, рот скотчем залепил и…
Предполагая, какой рассказ последует дальше, я поперхнулась, заглушив кашлем страшную Элину исповедь.
– … Я потом три дня на задницу сесть не могла! Представляешь? От его форменного ремня у меня такие синяки остались… Месяц сходили. Тоже мне воспитатель нашелся! Макаренко! Ну и что, что он на одиннадцать лет старше? Это не значит, что ему можно меня пороть!
Уф. Мое замершее сердце снова забилось. Ну, Элька! Опять чуть до инфаркта не довела.
– И как твой отец на это отреагировал? – пробурчала я, проглотив образовавшийся в горле комок.
– А никак!
– Почему? – удивилась я.
– А он и не узнал ничего. Что я, дура ему рассказывать? Пришлось бы тогда говорить, за что именно меня Пашка выпорол! А если бы папка про это узнал – сразу убил бы. Как маму…
Я снова подавилась. А Эля энергично захлопала меня по спине и, весело рассмеявшись, успокоила:
– Извини, неудачная шутка. Что ты так от всего загружаешься?! Никто мою маму не убивал, кроме наших лучших в мире врачей. Она в больнице лежала, и ее антибиотиками пичкали. А у нее на антибиотики аллергия. Она их предупреждала, но они… Короче, у мамы развился анафилактический шок. Не спасли ее, не откачали. Папка потом чуть всю больницу не перестрелял. Еле успокоили. Семь лет уже прошло, а он все никак смириться не может.
Вот вам и семейные тайны. Богатые, оказывается, тоже плачут. Я молчала, осмысливая услышанное. Эля тоже притихла и, прижавшись ко мне плечом, задумчиво жевала пиццу. Давняя боль истерлась колесами времени, и пятнадцатилетняя девушка могла без слез в голосе рассуждать о смерти матери, бросившей ее в этом жестоком мире семь лет назад. Семь… Магическое число моей жизни. Уже давно закрылась дверь за пошатывающейся от усталости Элей, а я без сна лежала на мягком диване, перебирая счастливые мгновенья прошлого, похожие на играющие гранями драгоценные камни. Их было немало. И все они тоже семь лет назад просыпались сквозь мои скрюченные судорогой пальцы. Ненавижу это число. Нена…
На этот раз занавески из органзы неподвижно висели в ожидании хотя бы легкого дуновения, а луна, отраженная в глади пруда, улыбалась не криво, а вполне довольно. Как и тот, кто, нажав на «Enter», отправил очередное короткое послание: «Товар в полном порядке. К отправке готов. Вызывайте бригаду грузчиков. Подберите квалифицированных. Товар сопровождает опытный экспедитор. Точное время отправки сообщу после окончательного выяснения маршрута».
Все-таки сон взял надо мною верх. Правда, поняла я это только утром, когда жизнерадостная Эля растолкала меня и, сунув под нос пестрый купальник, заявила:
– Вот, держи! Я подумала, что у тебя с собой нет, и у Светки позаимствовала. Размер у вас одинаковый, так что подойдет. Ты не бойся, он новый!
– Как это позаимствовала? – спросонья я соображала не слишком быстро.
– Просто взяла, и все. Да она уже сто раз позабыла, что у нее такой есть. Этих купальников у Светки штук двадцать. Не обеднеет, если одного лишится.
– Ох, Эля! Подведешь меня под монастырь!
– Не-е-е. Только под расстрел! – успокоила меня моя подопечная. – Вставай и беги к Сережке Хамисову. Он тебе деньги выдаст. Я уже с утра пораньше фазера выловила и на бабки развела. Оторвемся сегодня по полной программе!
– Тебе, что, вчерашних приключений мало? – проворчала я, накидывая халат.
– Не мало. Но ведь в нашей сегодняшней программе милиция не значится! Только пляж, театр и казино!
Вот неугомонное создание! Пока я приходила в себя под холодным душем, Эля уже ознакомилась с моим гардеробом и, вытащив из сумки лежащие на самом дне белые шорты с футболкой, разложила их на диване.
– Их наденешь, – непререкаемым тоном объявила она. – У меня почти такие же. Будем с тобой как сестры. Белые и пушистые.
Осознав, что возражать бесполезно, я опять тяжело вздохнула и отправилась на поиски секретаря Сережи. Получив полагающуюся на расходы немалую сумму и удовлетворив законное любопытство помощника хозяина касательно Элиных наполеоновских планов, я вернулась в свою комнату. И застала дочь бизнесмена в тот момент, когда она увлеченно лепила на мои шорты золотистые стразы. Лежащая рядом футболка уже носила на себе следы ее ухищрений. Выложенные ярко-красными стразами круги грудей (на пару размеров больше моих) с синими сосками свидетельствовали о возникшем у дизайнера- любителя комплексе неполноценности из-за собственных скромных форм.
– Нравится? – затаив дыхание спросила Эля, демонстрируя мне результаты своего кропотливого труда. – Правда, отпадно?
– Правда, – в третий раз за сегодняшнее утро вздохнула я, утешая себя тем, что, судя по всему, мне удалось прочно завоевать доверие моего «объекта».
По пути в гараж мы, по настоянию Эли, на цыпочках прокрались мимо двери Павла Челнокова и, поднявшись на второй этаж, угодили прямо в распростертые объятья вундеркинда Генки, двигавшего с полузакрытыми глазами в туалет.
– Вы куда это в такую рань? – недовольно пробурчало юное дарование, пробежавшись глазами по моим усыпанным стразами шортам.
– На Пляж! – отмахнулась Эля, перехватив поудобнее сумку с закуской, полотенцами и покрывалами.
– Я в инете ночью местные новости просматривал. Там вчера одна девушка утонула…
– Тьфу на тебя, Генка. Как ляпнешь что-нибудь, так хоть стой, хоть падай! – возмутилась сестрица и, бормоча что-то себе под нос, потащила меня дальше. Мне оставалось только подчиниться и следовать за ней, ощущая спиной бьющий навылет взгляд младшего из Челноковых.
Чтобы добраться до Пляжа – главного места отдыха здешнего населения, – нам пришлось проехать через весь город. Правда, ни о каких пробках речи не было по причине летней жары, из-за которой все мало-мальски уважающие себя автолюбители уже покинули пропитанные гудроном улицы, отправившись на лоно матушки природы. Так что дорога заняла у нас не больше часа, в течение которого я упорно обдумывала одну важную мысль: как поступить с моим маленьким черным другом, оказавшим нам вчера неоценимую помощь? Короче: куда пистолет-то девать? В моем нынешнем наряде ему вряд ли нашлось бы
