в них хотелось утопиться.
— Юля, не говори ерунды, — тихо, но твердо осадил Костя, взяв меня за руку, как ребенка. — Я был там, в реанимации.
— В двадцать три года не умирают от инсульта! — я вырвала руку и вновь повернулась к Дану, сжав кулаки: — Поклянитесь, что вы тут ни при чем.
— У Жени обнаружилась патология сосудов головного мозга, — терпеливо пояснил Костя. — Врожденная. На операцию не решились, потому что он был в коме.
Голос Кости с трудом пробивался сквозь шум в ушах, а смысл его слов я даже не пыталась постичь.
— Ну?! Что вы молчите?
— Клянусь, — медленно и раздельно произнес Дан, глядя мне в глаза. — Я не убивал Женю.
— Все равно! — пришлось перейти с крика почти на шепот: горло сдавило спазмом. — Ненавижу вас.
Я быстро пошла прочь по коридору.
— Юля! — Дан рванулся за мной, но Костя удержал его:
— Оставь. Ей нужно побыть одной.
— Не делайте глупостей!
— Самую большую глупость я уже сделала, когда поверила вам, — сквозь слезы огрызнулась я, переходя на бег.
Я понимала наивность своих попыток убежать от душевной боли, но эта детская реакция настолько прочно вросла в подкорку, что мне, наверное, никогда не удастся перерасти ее. Впрочем, окрик Дана несколько отрезвил меня, напомнив об обещании, данном лорду Дагерати. Ладно, я не покину пределов дворца. Только оставьте меня в покое!
Я с размаху упала ничком на кровать, уткнувшись носом в подушку. Сознание как будто раздвоилось: одна его часть тихонько поскуливала в уголке, оплакивая смерть друга, другая продолжала лихорадочно размышлять. В известии о Женькиной смерти было что-то вопиюще неправильное. Он не мог погибнуть. Это ведь везунчик белль Канто! Капризная Леди Фортуна столько раз за шкирку вытаскивала его из самых замысловатых ловушек, с чего вдруг она отвернулась от своего любимца?… Нет, я понимаю: отрицание — естественная реакция на смерть близкого человека, но… была в этом еще какая-то зацепка, вполне рациональная — если, конечно, в моей жизни вообще можно говорить о рациональности.
Вот! Я так привыкла верить Косте, что, несмотря на внутренний протест, разум не усомнился: Женя умер. Ведь так сказал непогрешимый Костя Литовцев! А между тем, доктор Литовцев в лучшем случае констатировал его смерть в Реале… тьфу, то есть на Земле — которая, будем честными, давно уже является для меня чем-то далеким и недостижимым. Если бы я не отдалась эмоциям, сразу бы сообразила: пока смерть не подвердит магистр Астэри, еще не все потеряно.
Я попыталась встать, но тело не слушалось, руки стали ватными. Что происходит?!! И, кстати, что это за странный запах исходит от подушки? Раньше его не было… Сознание поплыло. Перед тем, как отключиться, я успела с горечью подумать: 'Значит, он все-таки решился…'
— Лэйо, — Альтерра укоризненно покачала головой, — зачем ты его держишь? Отпусти парня. Его не должно быть в этом мире, это нарушение правил.
— Это не я, — хмуро сказал мальчик. — Это верховный маг. Я не предполагал, что эльфийская магия настолько сильна.
— Ну так уничтожь тело. Ты ведь его создал.
— Я не могу, — Лэйо упрямо вскинул подбородок и с вызовом посмотрел на собеседницу. — Не умею. Я изначально сделал так, чтобы тела просто исчезали при разрушении связки.
— Не умеет он, — с беззлобной усмешкой фыркнул Энриль. — И что ты будешь делать с этим паршивцем?
— А ты чего смеешься? — неожиданно взъярилась девушка. — Вы друг друга стоите: безответственные раздолбаи, оба! Вот скажи мне, Энриль, зачем тебе понадобилось перемещать новорожденного младенца, а? Я еще могу поверить, что ты воспылал страстью к эльфийке, но чтобы в тебе проснулись отцовские чувства? Скорее Великий Дракон себе хвост отгрызет!
Риль промолчал. Некоторое время девушка вопросительно смотрела на него, но, осознав, что ответа не будет, отвернулась, презрительно искривив губы. 'Чего еще от тебя ждать!' — говорила ее гримаска.
— Лаурэль просила, — тихо сказал юноша, не глядя на Альтерру. — Я ведь был не в силах спасти ее. Единственное, что я мог для нее сделать, это позволить ей умереть счастливой.
— Бедная девочка! — Альтерра с деланым сочувствием поцокала языком. — Отец, злобное клыкастое чудовище, не брезгует вершить обряд на крови единственного чада, жестокие боги сжигают родную хату. Одно утешение — благородный рыцарь Энриль из Дома Га'Эрта.
Кровь бросилась юноше в лицо.
— Оставь ее в покое! — прошипел он, сжимая кулаки. — Ты, бездушная дрянь, не стоишь и капли крови, пролитой в том проклятом обряде! Тебе самое место среди Бескрылых. Как я слышал, старший наследник Даэнавэра к тебе неравнодушен. Не упусти свой шанс, Альтерра, ты станешь достойным украшением Темного Дома.
Рыжая зло сверкнула глазами и подалась вперед. В тот момент она была похожа на огненную кошку перед прыжком. Лэйо обеспокоенно приподнялся, готовый броситься между противниками, если дело дойдет до драки. Но ярость девушки погасла так же неожиданно, как и вспыхнула.
— Умеешь ты приложить, дорогой кузен, — со вздохом признала она, откидываясь на спинку кресла. — Только в своем мальчишеском упрямстве никак не хочешь понять: сейчас у нас есть возможность решить проблему малой кровью. А Великий Князь Га'Эрта, когда вернется, не станет стесняться в средствах: одним ударом уничтожит всех виновных, а заодно половину невиновных. Чтобы второй половине было неповадно.
— Я понимаю. Прости, Аль, — юноша, тоже разом растеряв весь свой запал, наклонился и почти с мольбой тронул ее руку. — Давай подождем еще немного. Они справятся. Ведь им есть, за что бороться.
— 'Им есть, за что бороться', — невесело передразнила Альтерра. — А нам? Тебе когда-нибудь доводилось бывать в Пустых Мирах?
— Нет.
Юноше удалось это произнести почти спокойно. Младший брат не сумел скрыть эмоций: передернулся от страха и отвращения. Альтерра понимающе усмехнулась.
— Я была чуть старше Лэйо. И провела там два Взмаха. Всего. Но мне хватило.
Девушка вскинула голову, обвела братьев сумрачным взглядом.
— И я готова на все, чтобы не попасть туда снова.
Глава 7
Ласковые волны баюкали меня, как младенца в колыбели, и я, улыбаясь, уплывала в сон. Порой налетал шторм, желудок подступал к горлу, и я инстинктивно поворачивала голову набок, опасаясь, что меня стошнит. Но потом накатывала следующая волна — и снова уносила в океан беспамятства.
Так продолжалось бесконечно долго. Наконец, стихия, устав от своей безвольной игрушки, выплюнула меня на берег. Я долго лежала неподвижно, приходя в себя, пытаясь осознать реальность. Было тихо и темно. Я пошевелилась, прислушалась к ощущениям: обнаженное тело было окутано чем-то мягким и прохладным, напоминающим шелк.
— Доброе утро, Юлия, — произнес над моей головой знакомый сухой, чуть скрипучий голос. Меня
