21
Ярош с Шиковичем стояли у широко открытого окна пустой комнаты, в «которой пахло краской и цементом. Комната. была на втором этаже. Но и отсюда за садами виднелась излучина реки и заречные, сперва луговые, а дальше полевые и лесные просторы.
— Чудесно! — произнес Шикович после того, как они добрых пять минут молча любовались далями.
— Молодчина Кушнер! — отозвался Ярош. — Он выдержал главный бой.
— А ты молчал?
— Не молчал. Но когда началась борьба между председателем и заместителем за голоса членов исполкома, трудно уже было вставить слово…
— Не было меня!
— Ты б только испортил дело. Я думал, ты флегматик, а ты африканец.
Маша, стоявшая в сторонке, повернула свою золотую голову, улыбнулась Шиковичу, как бы одобряя, что он такой беспокойный.
— Нет, ты объясни, Антон… Кажется, все понимаю, а его поведения понять не могу. Ладно, допускаю: он убежден, что Савич враг… Хотя опять-таки откуда такое нежелание серьезно разобраться в новых фактах? Такое упорство! А еще больше меня возмущает другое: что он имеет против этой несчастной женщины? Уж кому-кому, а ему-то вбивалась формула, что дети не отвечают за отца.
Маша не все понимала в этом разговоре. Ей была известна история Зоей и ее отца, но она не догадывалась, что история эта еще не окончена. Почему они так возмущены Гуканом? Особенно Шикович. Не хотел давать квартиру? А кому вот так, сразу дают? Что-что, а о квартирных делах, пожив в городе, она достаточно знала, ежедневно слышала разговоры на эту тему, в которых часто поминалось имя Гукана: одни его хвалили, другие ругали. Маша умела быть объективной. Думала, что, если бы она добивалась квартиры и ей бы не дали, она не стала бы делать из этого такую трагедию, как иные. Поэтому и возмущение Кирилла Васильевича сперва ей не совсем было понятно. И только в последних его словах нашла разгадку. Главное не квартира, главное — отношение к человеку.
Смотреть и устраивать Зосину квартиру Маша напросилась сама. Квартирка ей понравилась. Довольно просторная комната, маленькая, но уютная кухня, где все под рукой: двухконфо-рочная газовая плитка, беленькая раковина, блестящий кран; повернул — и, полилась вода.
Шикович, входя, сказал:
— Чуть повыше бы. Все-таки низко. Пора уже отказаться от таких габаритов.
Ярош достал рукой до потолка и засмеялся.
Ничего удивительного! С его-то ростом! А Маше все'казалось превосходным. Она обрадовалась, когда мужчины похвалили вид из окна. Прошлась по комнате. Каблуки прилипали к свежей краске и, отлипая, потрескивали. Оставались чуть заметные следы.
— Пол надо бы помыть холодной водой, — и пожалела, что нет ведра и тряпки.
Потом они полдня ездили по городу искали мебель. В сберегательной кассе, когда брали деньги, Кирилл признался:
— Ты знаешь, Антон, я ведь скупой. Но для нее мне почему-то ничего нежалко.
Машину он вел с веселым удальством. Ярош шутливо предупредил:
— Кирилл, моя жизнь не застрахована!
— Я где-то читал, что хирурги самые большие трусы. Больше всего боятся попасть под нож своего коллеги.
— Неправда! — серьезно и энергично запротестовала Маша.
Они объехали все мебельные магазины. И отовсюду выходили разочарованные.
Маша оказалась удивительно разборчивой. Ей никогда в жизни еще не приходилось покупать мебель. Но то, что они видели в магазинах, она отвергала решительно, с первого взгляда. Столы, шкафы, стулья были большие, неуклюжие, непривлекательные.
Ярош хмуро молчал. Шикович ругался с директорами.
— Не мы выпускаем, товарищ.
— Так не берите то, что не идет. Требуйте!
— А план?
— Да не живите вы сегодняшним днем. Один месяц не выполните, на следующий перевыполните, если получите то, что нужно.
Директора снисходительно и скептически улыбались: ничего, мол, ты не понимаешь, дорогой покупатель, в торговых делах.
Наконец один молодой продавец, которому, возможно, приглянулась Маша, потихоньку в тесном проходе между шкафами-бегемотами посоветовал ей:
— Съездите к Грабарю. На складе вы найдете то, что надо.
— А кто это Грабарь?.
— «Гормебельторг». Шикович сразу же загорелся.
— Идея! Стану лучшим доставалой из всех наших доставал!
— Ненавижу покупки по блату, через черный ход.
— Антон идеалист! — засмеялся Шикович, разворачивая своего «москвича». — Будет мебель. Будет и материал для фельетона.
В коридоре торгового управления Кирилл со смехом толкнул представительного Яроша к обитой желтым дерматином двери.
— Заходи смело, солидно. Чтоб произвести впечатление.
Но ни смелость, ни солидность не оказали должного воздействия на «всемогущего Грабаря», маленького лысого человечка. Он не ответил даже на их приветствие и продолжал разговор с двумя своими работниками. Наконец недовольным тоном обратился к посетителям:
— Вам что, товарищи?
— Я Шикович, — сказал Кирилл и убедился, что фамилия его никакого впечатления не произвела. Беззлобно подумал: «Газеты чертов торгаш не читает». Однако продолжал: — А это Ярош, знаменитый хирург.
Антон Кузьмич кинул на него сердитый взгляд.
Но — о, чудо! — при имени Яроша маленький Грабарь почтительно встал, протянул руку.
— Знаю, знаю. Кто у нас не. знает товарища Яроша! Приятно, очень приятно.
«Клюнуло», — подумал Кирилл, подставляя другу стул. Сам сел рядом и тут же ринулся в наступление:
— Дело такое, товарищ Грабарь… У Антона Кузьмича женился сын (Ярош вздрогнул от неожиданности). Парень возглавляет бригаду коммунистического труда на станкостроительном. Ему дают квартиру. Отец в подарок хочет обставить ее. Но, знаете, нужно приличное что-нибудь… Современное. Стиль. Чтоб не стыдно было.
— Понимаю. Все сделаю, — почему-то радостно пообещал Грабарь.
Яроша не раз уже удивляли выдумки Ши-ковича. Но эта его просто ошеломила. Он изо всех сил сдерживал смех, чтоб не показаться этим людям чудаком.
В тесном коридоре он дал другу тумака.
— А что ты ему будешь объяснять? Ищем стильную мебель для пациентки? Басни!
Они позвали Машу. И сам Грабарь повел их на склад. По дороге, кивнув на Машу, понимающе спросил:
— Невестка, товарищ Ярош? Девушка от удивления раскрыла глаза. Но Шикович так выразительно подмигивал ей, что она сообразила: что-то он сочинил.
На складе Маша сразу обратила внимание на гарнитур работы латышской фабрики, простой, красивый, как раз для одной комнаты: диван-кровать, низкий стол, разборная книжная полка, удобные стулья.
— О, у вас есть вкус! — одобрил Грабарь. — Я взял бы вас товароведом, — и почесал затылок. — Мы оставляли это для выставки-продажи. Но если уж такой случай, берите.
Выйдя на улицу, довольные покупкой, которую Грабарь обещал через час прислать, они
