Погаснет жизнь, но я останусь: Собрание сочинений

ЧЕРНЫШ

Дым горьковатый робкого костра.
Вокруг тревожно дышит ночь глухая,
Под локтем ветка хрустнула сухая.
Трещит в огне смолистая кора.

А утром солнце ржавое взошло,
И на стволах ружья блеснули слезы…
Олений мох и голые березы,
Весенний воздух — острый, как стекло.

Во мне дрожит звериная душа,
А в пальцах, слипшихся от свежей крови,
Мохнатые коралловые брови
И бархатные перья черныша…

ЧУЧЕЛО

Тени ложатся, как сети.
Письменный стол у стены.
В пасмурном, утреннем свете
Листья бумаги бледны.

А над бумагой ютится,
Телом колючим шурша,
Старое чучело птицы,
Тетерева – черныша.

Молью изъедены крылья,
Выцвели дуги бровей.
Перья, покрытые пылью,
Стали, как будто, светлей.

Очень давно это было.
В хвойной дремучей глуши
Пела весенняя сила
Тетеревиной души.

В лес уходил я с двустволкой.
Нежил лицо ветерок.
Раз на поляне за елкой
Я черныша подстерег.

Видел он после немного.
Трудное было житье:
Бедность, стихи и тревога.
Вскоре я продал ружье.
Нет ни обиды, ни злобы;
Груды бумаги, как снег.
Стали мы старыми оба –
Тетерев и человек.

Думаешь, жив я, – а если
Здесь в кабинетной тиши,
Чучело в кожаном кресле
Без человечьей души…
Дождик в окошко стучится,
В комнате сизый рассвет,
Мертвая, пыльная птица
И сумасшедший поэт.

ВОЛК

Бросить всё, и стать лесным бродягой,
И разбойный выработать нрав.
Брать где хитростью, а где отвагой.
Знать, что сильный в этом мире прав.

Пережить тревогу, страх и голод,
И устать, и постареть слегка.
Пусть под шкуру заберется холод,
Осень и звериная тоска.