Раздались одобрительные крики.
– Да, сэр!
– В любое время, сэр!
– Накормим их горячим железом!
– Истинная правда! Да и золотишко ихнее отнимем!
Раздался всеобщий хохот.
– Хорошо! – Таггарт поднял руку, и матросы тотчас умолкли. – Значит так: еще дня два-три мы пробудем здесь. Я приказал Мак-Кворри и Дорси взять по десятку матросов из своих подразделений, перебраться на «Аргонавт» и помочь там починить судно. Они воспользуются нашей большой шлюпкой. А на малой туда же отправятся кирургик со своими помощниками, чтобы организовать там временный лазарет. Нам здесь тоже придется основательно попотеть. Руководить всеми работами поручаю первому офицеру. Всем все ясно?
– Да, сэр! – дружно ответили матросы.
Таггарт перевел дыхание и какое-то время разглядывал несуществующую складку на своей одежде.
– Хорошо. Хватит болтать! За работу!
– Слава Богу, что вы прибыли, сэр. У вас вид бомбардира, однако, я полагаю, вы врач? – стоявший на палубе «Аргонавта» улыбнулся и козырнул Витусу.
– Да, вы не ошиблись, – Витусу потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что на голове у него по прежнему косынка, которой он завязал уши, чтобы хоть как-то уберечь их при канонаде. Сорвать ее с себя сейчас было бы равносильно признанию собственной глупости, и он предпочел оставить все как есть.
– Меня зовут Витус из Камподиоса, однако вы можете называть меня просто кирургиком. С кем имею честь?
– Ричард Кэтфилд, сэр. Первый офицер этого корабля.
Кэтфилд был молодым человеком среднего роста. Его голубые глаза особенно выделялись на покрытом порохом лице.
– А это мои ассистенты – магистр Гарсия и малыш Энано.
– Добро пожаловать! – Если Кэтфилда и удивил вид помощников кирургика, то виду он не подал. Еще раз вежливо козырнул, как будто все было в совершеннейшем порядке. А ведь его окружали груды щепок, обломки мачт с оборванными парусами, лежавшие на боку пушки, искореженный такелаж и пробитые осколками ядер бочки, из которых что-то вытекало. Матросов на палубе почти не было видно, а те, что еще сновали туда-сюда, выглядели донельзя усталыми и унылыми. Над всем царил какой-то странный размеренный гул.
– Что это за звуки? – спросил Витус, оглядываясь вокруг.
– Это работают насосы, кирургик. У нас много пробоин в днище, и приходится все время откачивать воду. – Он направился на корму.
– Вот-вот здесь появятся Мак-Кворри и Дорси со своими людьми, а до тех пор вашим придется еще подержаться. Где я могу разместить лазарет?
– М-да, – Кэтфилд почесал затылок. – Я думаю, капитан, будь он жив, ничего не имел бы против того, чтобы разместились в его каюте. Она просторная, там вам будет удобно.
– Капитан Эванс погиб?
– Так точно. Получил аккуратную дырку в груди, бедняга. Мушкетный выстрел, откуда он не ожидал. Стрелок стоял наверху, на марсе грот-мачты, и палил оттуда вниз. Обычно мушкетеров на марсы не посылают – огнеопасно для парусов. Да... Ну, а минутой позже ваши бомбардиры повалили эту самую грот- мачту. Судьба...
– Понимаю. Велите доставить всех раненных, в том числе и тех, кого вы считаете безнадежными, в капитанскую каюту.
– Да, кирургик. Нужна будет еще какая-то помощь?
– Нет, я думаю, справимся. Выполняйте.
– Тут юная леди непременно хочет зайти к вам в каюту, кирургик, – доложил несколько погодя матрос. – Я ей уже несколько раз объяснял, что это зрелище не для дам, только она стоит на своем.
– Она ранена? Откуда она, вообще говоря, взялась? – Витус с Магистром как раз занимались зияющей раной на бедре старого моряка, в то время как Коротышка, успевший разложить на столе для географических карт все необходимые инструменты, разводил огонь в жаровне, чтобы позднее можно было вскипятить воду для дезинфекции. В каюте лежало немало моряков, которые стонали, корчась от боли.
– Она велела перевезти себя с «Феникса», сэр. Вместе с двумя или тремя ранеными.
– Ладно. Как ваше имя, матрос?
– Миллер, сэр, матрос-сигнальщик и посыльный.
– Благодарю. Можете быть свободны, Миллер. – Витус направился к двери каюты. Он как-нибудь объяснит этой даме, что посторонним здесь делать нечего. Скажет прямо и внятно, это всегда производит впечатление.
Сначала он ничего не увидел, кроме обращенной к двери спины и осиной талии дамы. Спина была обтянута платьем цвета зеленой саламандры, и этот цвет резко контрастировал с длинными блестящими ярко-рыжими волосами.
– Сеньорита, э-э... Леди... Мадам, я... – он стоял, прикусив губу, и не находил подходящих слов. Он не
