– Не переставай! – проквакал Фадрике. – Ради Пресвятой Матери Господней, не переставай, продолжай сколько есть сил!
«У тебя, похоже, времени куда больше, чем у его преосвященства!» – подумал Мартинес, ухмыляясь за пологом. Эльвира объяснила ему, что Игнасио всегда наносит свои визиты сразу после обеда, чтобы вовремя поспеть к вечерней мессе.
Эльвира продолжала настегивать Фадрике. Мартинес видел, что кожа, поросшая волосами, сделалась темно-багрового цвета.
– Теперь довольно, – сказала она, откладывая розги в сторону.
– Пожалуйста, еще! Я уже почти расслабился! Ну, еще хоть немного!
– Будь по-твоему, – и она опять стала похлестывать его по спине. Но вот наконец, маленький толстяк испустил радостный вопль:
– Во-от тта-а-а-кк! – завопил он и заелозил на ложе, опрокинувшись навзничь. И все кругами, как юла.
– У меня времени в обрез, мой маленький бычок! После тебя придет еще один мой ухажер. Я живу на широкую ногу, как тебе известно, а это стоит больших денег. Ты в последнее время что-то мою кассу пополнять перестал, хотя к услугам моим прибегал неоднократно. Ты задолжал мне три золотых дублона.
– Три золотых дублона?! За что?! – Фадрике мгновенно вышел из роли готового на все ради получения удовольствий поклонника, став тем, кем он всегда и был, – прижимистым торгашом. – Много ли я видел от тебя радостей? Если хорошенько подумать, ты только и делала, что мучила меня, заставляя каждую мелочь вымаливать. Ты даже упомянула что-то о том, что собираешься выдоить меня, как корову! Я-то понял это совсем иначе, а ты вот о чем!.. И за это три золотых дублона? Не может быть и речи!
– Я настаиваю на этом.
– Тьфу, – Фадрике презрительно махнул рукой. – Я деловой человек, а времена сейчас трудные. Не думаешь же ты в самом деле, что я ношу при себе такие деньги.
Эльвира стояла у ложа перед кучей пестрых вещей, которые сбросил с себя этот скупердяй.
– Если ты отказываешься расплатиться со мной, я возьму себе то, что посчитаю нужным, – и потянула на себя золотую цепочку с крупным аметистом.
– Ее я оставляю у себя. А ты давай одевайся и не заявляйся сюда, прежде чем вернешь, что должен.
– Не-ет! Этот камень – мой талисман! – толстяк с неожиданной для человека его сложения прытью пополз к краю ложа.
– А теперь он будет у меня, – Эльвира нагнулась и задула свечи. Сразу стало так темно, что собственной ладони не увидишь, если руку вытянешь. Фадрике не на шутку испугался и не произносил ни звука.
Мартинес, для которого погасший свет был сигналом к действию, стоял на том же месте, что и вчера. Он точно представлял себе, где находится толстяк. Хуан рывком раздвинул полог и в один прыжок оказался у ложа – как раз там, где стоял, словно окаменев, суконщик. Мартинес схватил обеими руками его маленькую круглую голову, опустился на колени и потянул торговца за волосы на себя, пока не, зажал его голову между своими ногами. Руками тот беспомощно сучил в воздухе. Мартинес изо всех сил сжал колени. Суконщик глухо взвыл. Он тщетно пытался освободиться из тисков. А Мартинес все никак не мог нащупать в темноте брошенные на ложе розги. Но вот они у него в руке, он размахнулся и стеганул что было мочи. Послышался пренеприятнейший чавкающий звук, как будто они погрузились в рыхлое тело. Суконщик глухо завыл. Он снова попытался оттолкнуть своего невидимого мучителя, но опять у него ничего не вышло. Фадрике завизжал теперь, словно его сажали на кол.
– Надеюсь, ты получаешь теперь большое удовольствие, – с издевкой проговорила Эльвира.
– Кто это тут? – визжал Фадрике. – Кто это лупит меня? – Он дергался изо всех сил, но Мартинес крепко сжимал его голову своими бедрами, как стальными тисками. – Прошу вас, пощадите!
– Но почему же? – холодно спросила хозяйка борделя. – Ты у меня двадцать раз испытаешь свое высшее наслаждение!
Мартинес опять хлестнул его изо всех сил.
– Раз! – отсчитывала Эльвира.
– Пожалуйста, отпустите меня! – глухо стонал Фадрике. А Мартинес снова стеганул его.
– Два! – считала Эльвира.
После двадцатого удара Мартинес слышал только слабые всхлипывания. Он отшвырнул розгу и пнул суконщика коленом. Между пальцами он почувствовал что-то клейкое. Кровь! Он отступил на несколько шагов в сторону и исчез за пологом. Эльвира тем временем снова зажгла свечи. Своим единственным глазом Мартинес увидел через дырку, что Фадрике лежит на спине, оставляя кровавые следы на простыне.
– Я думаю, что теперь ты получил полное удовольствие, мой маленький бычок. – У хозяйки борделя был очень довольный вид. – А теперь тебе пора идти.
Суконщик медленно отодвигался на край ложа. Эльвира успела тем временем набросить на себя халат. На груди у нее блестел аметист.
– Одеться тебе как-нибудь придется самому. А если тебе когда-то вздумается поприсутствовать еще на одной лекции о любви, не забывай, что за вход надо платить дублонами или золотыми эскудо.
Она повернулась к нему спиной и исчезла за пологом. Мартинес ретировался из спальни.
В последующие вечера нечто подобное происходило и с другими именитыми гражданами Досвальдеса: аптекарем, ювелиром, архитектором и еще кое с кем.
