– Ничего мне не известно! – Нуну отмахнулся от Магистра, как от назойливой мухи. – Знаю только, что епископ Матео желает учинить ему допрос и что помогать епископу будет Кривошей.
Он потянул Витуса к двери.
– Счастливого пути в ад! – хохотнул Мартинес, с удовлетворением глядя вслед уходящим.
– Вы готовы, алькальд? – вежливо спросил епископ Матео де Лангрео-и-Нава. Было ровно 10 утра, и он снова находился в зале заседаний мэрии Досвальдеса, где, к его удовлетворению, все было приведено в полный порядок. Процесс инквизиции можно начинать.
– Да, ваше преосвященство, – дон Хайме отодвинул в сторону тарелку, взял в руку зубочистку из слоновой кости и начал выковыривать из зубов остатки завтрака. Матео наблюдал за ним с неудовольствием.
– Отец Энрике! – позвал он. Кривошей, свесивший голову набок в полудреме, испуганно подскочил на стуле.
– Да, мой епископ?
– Отец Энрике!..
Помощник понял, что вновь допустил ошибку:
– Что будет угодно вашему преосвященству?
– Могу ли я рассчитывать, что вы тоже готовы?
– Да, конечно, ваше преосвященство. Все обвинительные материалы по сегодняшнему делу мною собраны и представлены.
– Спасибо, отец Энрике, – Матео едва заметно кивнул. С тех пор как вчера вечером он отчитал Энрике как следует, тот словно шелковый: и услужливее, и вежливее. Епископ испытал приятное чувство удовлетворения. Вчера он впервые в жизни накричал на кого-то, и вот теперь решил, что средство это не из последних. В случае чего можно будет когда-нибудь прибегнуть к такой мере нажима на подчиненных.
– Можете ввести обвиняемого, – обратился он к одному из стражников.
Тот выглянул за дверь и что-то прокричал.
Появились Нуну и обвиняемый – среднего роста молодой человек крепкого телосложения, светловолосый, с поразительно бледным лицом.
– Приветствую вас, господа, – проговорил он с поклоном. – Позвольте мне до начала заседания суда высказать одну просьбу?
– Нет, этого я вам не позволю, – епископ Матео терпеть не мог, когда кто-то перехватывал у него инициативу.
Витус хотел, чтобы кого-нибудь послали в Камподиос: тогда один из братьев непременно выступил бы в его защиту. Теперь это, по крайней мере на сегодняшний день, исключалось. Им начал овладевать страх. Омерзительный, жалкий страх...
– Нуну, ты свободен. В твоем присутствии на процессе нет необходимости. Если ты нам потребуешься, я за тобой пошлю!
– Да, ваше преосвященство. – И Нуну, шаркая подошвами сапог, вышел.
Епископ Матео огляделся. Помимо Витуса и обоих стражников все в зале сидели на своих местах.
– Отмечаю, что здесь присутствуют дон Хайме де Варгас, алькальд Досвальдеса, как представитель светской власти, а также отец Диего, секретарь протокола, отец Энрике в качестве моего заместителя и лично я, епископ Матео де Лангрео-и-Нава, верховный инквизитор и представитель его святейшества Папы Римского в Кастилии. Тем самым все члены суда находятся в зале и готовы к принятию решения. Заседание открыто.
Матео как-то неловко повернулся в сторону Кривошея:
– Отец Энрике, поручаю вам, моему помощнику, вести этот допрос.
– Слушаюсь, ваше преосвященство! – Кривошей улыбнулся епископу, обнажив гнилые зубы. Потом перевел взгляд на Витуса. На лице Энрике застыло выражение полнейшего безразличия к происходящему.
– Для начала суд желает узнать, кто перед ним предстал. Твое имя, обвиняемый?
– Меня зовут Витус. Я из Камподиоса.
– Твое имя Витус Камподиос или ты хочешь внушить нам мысль, будто ты из монастыря?
– Я из монастыря. – Витус ощущал страх и отвращение одновременно. Как будто этому попу неизвестно, что Витус – его единственное имя!
– Каждый в Камподиосе подтвердит вам, что меня зовут Витус и что я не еретик.
– В свое время я обдумаю это твое предложение.
– Я просил бы вас мне не «тыкать».
Кривошей снова обнажил гнилые зубы:
– Отец Диего, замечание обвиняемого о форме обращения к нему и мой ответ в протокол не вносите.
– Да, отец Энрике.
Кривошей продолжал допрос как ни в чем не бывало.
– Где и когда ты родился?
