тех пор, пока банк не решал, что все – поигрались и будет. Сбрасывал свою часть акций по пиковой цене, а предприятие уже не представляло никакого интереса: остальные акционеры получали, в лучшем случае, по двадцать – тридцать копеек с вложенного рубля.
Биржевой бум, царивший ныне в Петербурге, напоминал Денису начало 21 века: тогда тоже все несли свои кровные в ПИФы, обещавшие сказочное и быстрое обогащение.
Здесь происходило тоже самое: очереди в подписные конторы занимались с ночи.
Иногда банки подкупали сотрудников в крупных компаниях, для того, чтобы те предоставляли руководству благоприятный анализ по предполагаемому вложению.
С таким случаем столкнулся и торговый дом 'Черников и сын': Первый Купеческий банк недавно сделал предложение по новой подписке.
– Ну, что ж, – вздохнул Денис, щелкнув по краешку 'матильдоры' ' (золотая 10-рублевая монета, прозванная так зубоскалами по имени жены Витте). – Не мы первые начали войну…
– Какие будут приказания? – по уставной привычке спросил Ерофеев, заворожено наблюдая за золотым кругляшом на черной, африканского дерева, поверхности стола.
Черников вновь задумался: пора было начинать ликбез для своих сотрудников. Если подчиненный знает задание в полном объеме, то в нужный момент он сможет проявить инициативу.
– Будем забирать банк, – сказал он, внимательно наблюдая за реакцией сотрудников. – Для этого нужно ударить в самое слабое место.
– А где у него слабое место? – первым вылез неугомонный Федька. – И как будем бить?
– Любому предприятию – будь то мануфактурная лавка или международный синдикат – всегда нужны деньги. Всегда, – подчеркнул Денис. – Если у предприятия есть свободные средства – значит, оно плохо работает.
– Денис Иванович, – хитро прищурился Степан.- У нас как раз есть свободные средства. Значит, мы тоже плохо работаем?
– Именно так, – кивнул Черников. – Деньги, лежащие мертвым грузом, приносят только убыток.
– Но намного хуже, – продолжался ликбез, – когда деньги предприятию нужны срочно – для погашения долгов. И оно их найти не может. Вот это и есть слабое место…
Первый купеческий заигрался с займами и у него возник кассовый разрыв. Все это Денис знал из слухов, ходивших в банковских кругах – собственная разведка торгового дома уже приносила свои плоды. Сам по себе кассовый разрыв – то есть, когда банк занимает 'короткие' деньги и выдает 'длинные' кредиты – явление не страшное. Занял тысячу – выдал кредитов на тысячу. Прибыль: разница процентных ставок. Но если заемную тысячу нужно отдавать сегодня, а выданные кредиты вернутся только завтра, и перезанять не получается, то сразу же начинаются проблемы. Все это глава торгового дома и объяснял сейчас своим сотрудникам…
– Денис Иванович, – уже посерьезневшим тоном спросил Федька. – А как мы будем создавать им проблемы?
– Для этого мы дадим им денег, – рассмеялся Черников, видя ошеломленные физиономии своих сотрудников.
И пояснил:
– Когда дело дойдет до суда, нужно, что бы были самыми крупными кредиторами банка. Тогда решение будет в нашу пользу. Это, Степан Савельевич, и будет твоим заданием: узнать все про их внутреннюю кухню.
Ерофеев молча кивнул.
– Хотя…не мешало бы подстраховаться, – продолжал Денис. – У нас есть судьи на откупе?
– Цельных три, шеф. Ой… – с показным испугом прикрыл ладонью рот Федька.
– А с прессой у нас как? – не обратил внимания возведенный в ранг вождя северо-американских индейцев.
– Да никак – не любят они нас. И денег мы им не платим, и Северский воду мутит, – чуть было не сплюнул на пол Ерофеев.
– Тогда сделаем так, братцы…
Сонечка Лисовская, урожденная мещанка Мцензского уезда, рыдала прямо на своем рабочем столе. Высокая, полная грудь синеокой красавицы, сотрясалась от безудержных слез, обильно проливаемых на стопки телеграфных депеш. Ну почему жизнь так несправедлива и жестока? Почему красивая любовь со счастливым концом бывает только в книжках с яркими обложками, продающимися в лавках старьевщиков?..
Она бросила свою давно опостылевшую деревню и уехала в столицу с мечтами о любви к прекрасному принцу. Принца не было. Были похотливые приказчики соседних, с телеграфным узлом, лавок, были пронырливые присяжные поверенные и отставные, седеющие рубаки лихих кавалерийских полков. Принц не появлялся…
Молодой, приятный господин, с грустными зелеными глазами, тоже ждал свою принцессу. Он приходил на телеграфный узел дважды в неделю, и отправлял срочные депеши, которыми вслух зачитывались все телеграфистки смены. Принцесса не отвечала.
Драма разворачивалась на глазах. Драма, достойная пера авторов любовных романов, которые так любила читать пышногрудая красавица. Какие слова он писал… Сонечка мечтательно вздохнула. Может быть, и ей когда-нибудь доведется услышать такие же.
Наверное, она красива эта бессердечная особа. Но почему она такая жестокая? Почему не ответила ни на одну телеграмму? Может быть, ждала тех самых заветных слов, которые мечтает услышать каждая девушка? Но такие слова не пишут в депешах, их нежно шепчут на ушко прекрасной лунной ночью. Сонечка это знала точно – именно так писалось во всех романах.
Сегодня эта бессердечная особа ответила… Девушка опять зарыдала. Нет, она не будет отдавать молодому господину эту телеграмму. Он сразу же покончит с собой. Застрелится из большого, черного нагана. Или бросится с моста в холодные воды Невы. В этом Сонечка так же не сомневалась. Романы не отличались большим разнообразием… Нет, пусть ее уволят, но телеграммы она не отдаст…
Сменщик, заступивший утром вместо г-жи Лисовской, не читал любовных романов. Ему больше нравились детективные истории…
Основной акционер и, по совместительству, управляющий Первого Купеческого банка купец первой гильдии Севостьянов находился в радостном предвкушении. Неудачи последних месяцев остались позади. Громадный кассовый разрыв в десять миллионов рублей был застрахован надежным, пятимиллионным векселем торгового дома 'Черников и сын'.
Теперь слухи о плачевном состоянии банка утихнут моментально. В письме торгового дома был вежливый отказ от подписки, но, в свою очередь, был предложен заем на очень даже приличных условиях.
Проверенный агент донес, что г-н Черников ищет надежных вложений, а не рискованных операций. Тем более, что из-за затишья на хлебном рынке, у него высвободился значительный капитал.
