— А цель экспедиции, если не секрет? — поинтересовался Валера.
Тот на секунду замялся, затем указал на один из ГАЗов-66:
— Там у нас группа ученых. Специальная миссия! Можете поговорить с ними. Расскажете им обо всем, что тут творится, им информация нужна.
Подольский кивнул и подал знак своим — все сюда.
— Военная хитрость, — усмехнулся он Слободчикову. — Нас всего трое, разведгруппа.
— Да уж понятно, — тоже улыбнулся Слободчиков и вызвал из фургона ученую братию.
Тех оказалось шесть человек. Познакомились. В составе группы были химик-органик, физико-химик, биофизик и трое микробиологов. Старший — профессор Нахимов. Совсем как адмирал, только не Павел Степанович, а Герман Львович.
— Вы меры предосторожности принимали? — спросил Подольский.
— Разумеется, капитан, — барским баритоном ответил Нахимов, рослый представительный мужчина с роскошной седой шевелюрой. — Мы абсолютно в курсе, чем занимался покойный коллега Мерецкой… и отдаем себе отчет, насколько это опасно. Поэтому по вашей территории двигались с предельной осторожностью.
Михаил подмигнул Валере, приглашая его отойти в сторонку, пошептаться. Отошли, и Зверев сказал:
— Слушай, а давай их к нам? Когда еще они до «Бастиона» доберутся!..
Подольский кивнул:
— Я тоже так подумал.
Профессор на предложение отправиться на базу отреагировал благосклонно, однако уточнил:
— Но последнее слово все-таки за господами военными. Как они скажут…
Слободчиков думал недолго:
— Ну что ж, едем к вам. А уж на месте решим, что делать дальше и как лучше добираться до Ненашева.
Прибывших временно разместили в сколоченных на скорую руку казармах. Рылеевские солдатики за эти дни постарались и успели возвести наблюдательную вышку, несколько деревянных бараков, а еще просторное бунгало для командира.
Немедленно собрали штаб. Пригласили прибывших ученых и капитана Слободчикова. Затесались сюда и еще кое-кто из складских — ну что, не гнать же их теперь… Получилось расширенное совещание.
— Нам есть что вам рассказать! — сразу заявил Ракитин.
— Отлично! Я вас очень прошу, — сказал Нахимов, — и особенно вас, коллега, — любезно заметил он Игорю, — рассказывать все в мельчайших подробностях.
Игорь пустился в длинный, скучный доклад, полный таких научных тонкостей, о которых никто и не подозревал, живя с биологом бок о бок все эти дни… Но ученым, видимо, это и нужно было знать: они слушали очень внимательно, кивали, иногда задавали столь же замысловатые вопросы, на которые Игорь отвечал самым обстоятельным образом.
— Да, — вздохнул, выслушав молодого собрата, Нахимов. — Спасибо, коллега, вы очень дельно все изложили, и картина в целом нам ясна. С выводами вашими мы вынуждены согласиться: обстановка весьма неблагоприятная. Весьма! То, что мы знаем о фуллереновых соединениях, заставляет нас склониться к неутешительным прогнозам…. Я не буду вас утомлять специальной терминологией, но поверьте, что это так.
— Верим, — криво усмехнулся Зверев. — В теориях мы не сильны, но и так ясно, что жизнь — говно.
— Надо быть оптимистом! — вдруг ни с того ни с сего ляпнул Павел Рябинин.
Михаил покосился на юнца, но промолчал. Профессор же как-то замялся, и Алексей подметил это.
— Вы что-то хотели сказать, Герман Львович? — пришел он на помощь к ученому.
— Да-а… — протянул тот. — Не знаю, правда, как вы к этому отнесетесь…
— Ну, смелее, смелее, — поощрил деликатного гостя и Ракитин.
Тот наконец решился:
— Теория теорией, но лучше прямого наблюдения никто ничего не придумал. Я это к тому, что… вы опытнее, конечно, и было бы очень хорошо, если бы вы помогли нашим бойцам захватить хотя бы одну особь… как вы их называете, зомби. Если живую — это было бы просто великолепно! Впрочем, в крайнем случае сгодится и труп. Главное, не более шести-семи часов с момента смерти. Тогда бы мы смогли провести комплексный анализ тканей и нейроструктур…
— Погодите, — прервал Зверев. — Чего искать-то! Вон она, эта дура-то наша, Регина. Изучайте на здоровье!
— Простите?.. — не понял Нахимов.
Ракитину пришлось пояснить, что произошло вчера…
— Но мы пока не знаем, заразилась она или нет, — закончил майор. — Ведет себя странно, но она всегда была со странностями. Поэтому… — Николай развел руками.
— Превосходно! — Герман Львович так и подскочил. — Превосходно! Покажите нам эту женщину, и многое станет ясным! А уж анализы подтвердят…
— Или опровергнут, — сказал Алексей.
— Именно так, — кивнул Нахимов.
— В последнее я мало верю… — Ракитин встал. — Ладно, идемте вниз.
Пошли. Нахимов спросил почему-то Алексея:
— А кто она вообще, эта особа?
— Она?.. — замялся Меркурьев. — Да так, молодая девушка… случайно прибилась к нам во время паники…
— Дура! — завершил характеристику Зверев.
— Миша… — поморщился Алексей.
— А че я? Дура, говорю, она и есть дура!..
— Я не дура… — пробормотала Регина, остекленевшим взором глядя в стену бункера.
Стена двигалась. В ней жили мириады невидимых существ… да и не только в ней, но везде, в каждой точке этого мира. Его пространство населено тайной жизнью, о чем люди даже не догадываются! А Регине, которую всегда считали тупой, оказывается, дано познать это — и вот, скрытые сущности открылись ей. Больше того, они заговорили с нею! Она услышала их голоса.
— Здесь… — зазвучало в голове. — Мы здесь, с тобой… Ты с нами… Вместе… вместе… навсегда…
Наверное, к человеку приходят такие призраки, к каким он умственно готов. Регинин разум был готов воспринимать фразы из двух-трех слов, и голоса говорили с ней именно так. Она почувствовала, что губы ее онемели, язык не ворочается… и она как-то особенно, не словом, а умом спросила:
— Кто вы?
Голоса почему-то не ответили, невнятно зашептали, неуловимые тени забегали по углам. Девушке пришлось напрячь слух, но яснее не стало: тени, шелест… И странное дело: некое покалывание ощутилось сперва в кончиках пальцев, затем побежало по рукам, как бы отбирая у человека тело, руки стали как чужие. Она захотела поднять их, но едва смогла перевернуть вверх ладонями — и увидела, как жутко, точно когти хищной птицы, скрючились и затвердели пальцы…
— Кто вы?!
И голоса вдруг заново ожили.
Теперь они звучали гораздо ближе… да что там ближе! Они были уже в ней, везде, они кишели, роились наперебой:
— Мы все… Мы вместе… Ты наша… Иди к нам! Иди, иди, иди!..
Остатки гибнущей души полыхнули ужасом:
