- Девушек — гаремом? — переспросил Валенштайн, с некоторой нервозностью покосившийся на внимательно прислушивающуюся к разговору Софию. — А чего тут странного? Жить мне, понимаешь ли, хочется… Любопытно было бы посмотреть на того идиота, который попробует против ее воли затащить в свой гарем темную жрицу с активной печатью. Издалека посмотреть. Из надежного противомагического бункера, находящегося под благословением кого-либо из могучих светлых божеств. Ну а если серьезно… — Ироническая улыбка сбежала с лица мага. — Понимаешь… Я ведь всего лишь память. Память, а не личность. Душа, личность, моральные принципы… Все это, принадлежащее Артему, осталось без изменения. Я далеко не тот Валенштайн, которого я помню. Он действительно бы действовал в такой ситуации несколько иначе. А я… Я всего лишь странная и неустойчивая смесь из памяти давно погибшего архимага и личности молодого землянина, чересчур увлекавшегося сказочными историями и влипшего в одну из них по самые уши.
Меж тем за разговорами отряд все более и более углублялся в ту часть академии, где, по всей видимости, когда-то шли наиболее ожесточенные бои. Все больше и больше виделось на стенах рытвин и проплешин, оставленных могучими боевыми заклинаниями, все чаще и чаще хрустели под ногами хитиновые панцири с изредка видневшимися среди них пожелтевшими человеческими костями. Нередко попадались сооруженные из различной мебели баррикады, пол перед которыми был особо густо усыпан пылью и останками.
Идти становилось сложнее. Многие из применявшихся обороняющимися магами заклинаний были, очевидно, не предназначены для использования в помещениях и потому сильно повредили полы и стены академических коридоров. То и дело попадались трещины и проломы, которые приходилось обходить, перепрыгивать и даже один раз перелетать. Благо, Валенштайн, как оказалось, достаточно неплохо владел левитацией и смог закрепить на другом конце обрушенного перехода брошенную ему веревку, по которой постепенно и перебрались остальные, не владеющие столь полезным умением члены отряда.
- И стоит этот жезл таких мучений? — недовольно поинтересовалась София, отряхивая вездесущую пыль со своих штанов. — Далеко еще?
- Не особенно, — пожал плечами Валенштайн. — Собственно, за этим переходом уже и находятся помещения боевого факультета, частью которых является центральная башня.
Впрочем, «недалеко» в понимании мага и в общепринятом понимании были, видимо, несколько отличающимися параметрами, поскольку идти им пришлось еще больше пятнадцати минут. Правда, значительную часть этого времени отняло преодоление различных препятствий, то и дело возникающих на пути. Состояние зданий боевого факультета, в отличие от неплохо сохранившегося факультета артефакторики, было просто ужасным. Когда же они наконец-то добрались до той самой центральной башни и по довольно широкой, петляющей зигзагом от одной до другой стены лестнице поднялись на пару этажей, положение стало и вовсе катастрофическим.
Многочисленные проломы и обвалы, ведущие куда-то глубоко под землю, рухнувшие потолки, разгромленные помещения — все это ясно показывало весь накал некогда гремевшей здесь битвы.
К тому же и сам проводник то и дело замедлялся, с грустью оглядывая все чаще и чаще попадающиеся на их пути скелеты. Ольга даже не пыталась представлять, что творится в душе архимага, — ведь здесь лежали те, кого он знал и учил. Она лишь крепче сжимала его руку, пытаясь поддержать и отвлечь от переживаний за давно погибших людей.
Впрочем, София подобной деликатностью отнюдь не отличалась. Долгое хождение по пыльным коридорам, преодоление постоянно возникающих препятствий, усталость и постепенно усиливающееся чувство голода вконец испортили и без того далеко не самый мягкий и добродушный характер девушки. А потому когда Валенштайн в очередной раз замер перед особо большим нагромождением панцирей, из которого выглядывал человеческий череп, и, немного помедлив, начал отбрасывать останки тварей в стороны, освобождая скелет погибшего, долго копившееся раздражение вырвалось наружу:
- Ну и кто это был? Ты его знаешь? И вообще не поздновато ли вести раскопки? К тому же похоронить этого типа лучше, чем он это сделал сам, у тебя получится вряд ли. Ишь, как завалило. Пошли уже до твоего сейфа с артефактом — и скорее назад. Я проголодалась, и если в ближайшие полтора часа не найду чего перекусить, то тот, по чьей милости я лишилась своего обеда, рискует на своей шкуре узнать, что чувствует пожираемый заживо. — При этих словах она оценивающим взглядом окинула фигуру мага.
Впрочем, занятый своим делом, тот, казалось, не обратил на это заявление ровным счетом никакого внимания.
Наконец Валенштайн закончил свою работу, и на льющийся из большого пролома в стене солнечный свет появился скелет высокого мужчины с проломленными ребрами и отсутствующей кистью левой руки. Костяшками уцелевшей правой руки он сжимал довольно толстый, серебристо-стальной, украшенный изящной гравировкой жезл, длиной около тридцати сантиметров, на торце которого был неведомым способом закреплен круглый прозрачный камень размером с половину девичьего кулака.
Несколько мгновений архимаг просто смотрел на открывшуюся его взгляду картину. Затем он со вздохом повернулся в сторону раздраженной его молчанием темной жрицы:
- Никуда идти больше не надо. Вот артефакт, о котором я говорил. — Он кивнул, указывая на странный предмет в руке мертвеца.
- Боевой жезл архимага, модель Луч Судьбы, за номером ноль-ноль десять. — Он нагнулся, подбирая жезл, и тихо произнес: — А насчет ощущений пожираемого заживо человека я, пожалуй, осведомлен куда больше, чем кто бы то ни было… — Он выпрямился и каким-то привычным, словно многократно отработанным жестом засунул свою добычу за пояс. Чуть поколебался, рассматривая лежащий у его ног скелет и, кивнув каким-то своим, неведомым мыслям, чуть взмахнул левой рукой. Тотчас, лежащие на полу останки охватило призрачное, нежаркое пламя. Спустя мгновение на каменных плитах остался лишь легкий белесый пепел, мгновенно подхваченный и унесенный гуляющим по разрушенной башне сквозняком.
- Ну вот и все… — выдохнул Валенштайн.
- Это был… — На ум внимательно наблюдавшей всю эту сцену Ольге пришла страшная мысль о том, КОМУ могли принадлежать столь тщательно уничтоженные останки, однако подтвердить или опровергнуть своей догадки она не успела. Осанка, да и вообще внешний вид мага внезапно изменились. Казалось бы, ничего особого — чуть другой наклон головы, иное выражение глаз, легкая сутулость… Но как-то сразу стало ясно, что это уже не он.
Недоумевающим взглядом Артем — да, именно уже Артем — обвел присутствующих, окружающую обстановку, а затем каким-то по-детски наивным жестом начал усиленно тереть глаза.
- Где я? Что вообще происходит? — убедившись, что предпринятые меры не помогают и странное место, в котором он находится, вовсе не является порождением его сна, отчаянным голосом опросил он.
- Тем, ты только не волнуйся… — со вздохом поспешила успокоить своего ухажера Ольга, меж тем невольно отмечая, насколько все же уверенней и мужественней, да что там… просто симпатичней был этот парень еще совсем недавно, когда его действиями руководила память погибшего архимага, а не молодого хирурга. — Я тебе чуть позже расскажу, что произошло. Все нормально. Да, а ты случайно обратного пути не помнишь? — с легкой надеждой на всякий случай спросила она.
- Какой обратный путь? Откуда? Где мы вообще находимся? — с нотками паники в голосе забросал ее в ответ вопросами так некстати восстановивший власть над своим телом Морозов.
- Значит, не помнишь… — печально вздохнула Ольга, понимая, что выбираться обратно придется без подсказок.
Впрочем, проблем с поиском пути назад не возникло. Собственно, благодаря огромному количеству пыли, толстым слоем покрывавшей почти все коридоры полуразрушенной академии, возвращение «по своим следам» оказалось простейшей задачей, не представлявшей никаких проблем даже для самого невнимательного человека. По дороге Ольга рассказала Артему о произошедшем с ним «раздвоением личности», к чему он, как ни странно, отнесся достаточно спокойно. Было очень похоже, что парень уже давненько ощущал нечто подобное, и сейчас Ольга не «открыла ему глаза», а лишь подтвердила уже имевшиеся подозрения.
Так что, услышав ее рассказ, он лишь поинтересовался, действительно ли маг говорил о том, что является только памятью, и ничем больше, и, получив утвердительные ответы, причем не только от Ольги, но и от альфара, которого трудно было заподозрить в успокаивающей лжи, надолго замолчал. Наконец,
