Оставшись в темной аллее наедине с человеком, который пока не приходил в сознание, я рассудила, что совсем уж бросать его без присмотра было бы неправильно. Ведь парень, при правильном уходе, может навести компетентные органы на своего нанимателя, и если это окажется не сам Гога, то наверняка кто-то очень близкий к нему.
Чтобы избежать ненужных и наверняка долгих и утомительных объяснений, на которые у меня уже не было сил, я не стала звонить 02, а набрала номер трубки Мельникова.
– Мать, ну ты имей уже совесть, в конце концов, – начал было он, но, узнав, в чем дело, сменил гнев на милость. – Ладно, сейчас отзвонюсь дежурному, определят твоего друга по назначению. Сильно, что ли, ты там его… задела-то?
– Нормально. Врач не помешает, но без стационара вполне обойдется. Пришли с ребятами, если будет возможность, а нет, так и до КПЗ потерпит. Там же есть какой-нибудь штатный?
– Как не быть…
– Ну и прекрасно. Мне ждать?
– Да, уж ты, пожалуйста, дождись. Заодно и за пациентом присмотришь. Ребята быстро приедут.
– Ладно, жду.
Ребята и вправду приехали довольно быстро и, погрузив совместными усилиями «пациента» в «уазик», удалились.
Я же, кое-как расправив на себе пришедший в полную негодность вечерний туалет, отправилась ловить такси.
Первые две машины не только не остановились, но, как мне показалось, даже немного прибавили газу, завидев меня. Но с третьей мне повезло.
Шофером оказался старичок, видимо за время своей работы таксистом привыкший уже ничему не удивляться, поскольку даже по лысому его затылку мне с заднего сиденья было видно, что в его профессиональной биографии бывало и не такое.
– Куда едем? – доброжелательно спросил он.
Я назвала адрес. И таксист с ветерком довез меня до дома.
Желая выразить свою благодарность в каких-то более ощутимых формах, я достала из кошелька довольно крупную купюру и расплатилась с водителем.
– Благодарствуем, – коротко ответил старичок и укатил на своей желтой «Волге» с шашечками.
До двери квартиры я еле доползла. Да, денек выдался горячий.
Упав в ванну, я только сейчас в полной мере ощутила, насколько я измучена. Все тело ныло от боли, и, проведя небольшую ревизию, я обнаружила несколько довольно крупных синих пятен, оставленных мне на память амбалами из темной аллеи. Бедная голова, не успевшая еще отойти от вчерашнего, снова болела. А о том, какое у меня сейчас настроение, я не хотела даже думать.
Черт бы его побрал! И почему я не потребовала тройной гонорар?
Расслабившись в ванне, я почувствовала, что вылезти и доползти до кровати сил уже нет. Хорошо было бы вот так вот тут и заснуть… Глаза и в самом деле начали слипаться, воля отказывалась повиноваться, и только остатки ослиного тупого упрямства еще доносили откуда-то из подсознания мысль, что утонуть во сне в собственной ванне после того, как меня не смогли прикончить враги, было бы обидно.
Я открыла глаза и, собрав последние силы, выбралась из ванны и доползла до постели.
С утра пораньше, после порции крепкого кофе и сигареты, чтобы не замыкаться на своей депрессии, я решила съездить в больницу к Алексею, морально поддержать его, а заодно и поговорить о деле. Может быть, вместе мы сможем что-нибудь придумать.
На улице у машины меня ожидал сюрприз. Пред мои очи предстал Паша.
– Ну где ты там? – недовольным голосом начал он. – Уже полчаса тебя жду. Давай бабки.
– Бабки?
– Ну да, сама же обещала.
– Я обещала, если ты человека найдешь.
– Ну а я что говорю? Я это и говорю.
– Чего ты говоришь? Где человек-то?
– Да вон стоит – что, ослепла, что ли?
Невдалеке действительно маячила какая-то подозрительная личность, выглядевшая ненамного презентабельнее, чем Паша.
– А это точно то, что нужно?
– Да что ты упертая какая, а? Сказал, он, значит, он. Давай деньги, мне некогда.
Все еще сомневаясь в целесообразности такого расхода, я спросила:
– Сколько?
– Двести.
Ну, это еще куда ни шло. Я вытащила двести рублей и протянула их Паше.
Но неожиданно, вместо того чтобы взять деньги, Паша бешено округлил на меня свои соловые глаза и со злостью зашипел:
– Ты чего мне суешь-то? Двести баксов давай. Я что, за деревянные, что ли, шкурой рисковать должен?!
Дело принимало очень интересный оборот. Одно из двух – либо Паша страдает манией величия, либо человек, которого он мне привел, действительно обладает информацией.
– Извини, но за двести долларов я должна убедиться, что это действительно то, что мне нужно.
– Ну, ты упертая!
Паша начинал терять терпение. Но не на ту он напал, чтобы втискивать фуфло.
– Позови-ка товарища, я с ним перекинусь парой слов.
Подпрыгивая на месте от негодования, Паша окликнул:
– Эй, земляк!
Подозрительная личность приблизилась.
– Скажи ей… – обратился Паша к «земляку», выражая высокомерное презрение к моей недоверчивости.
«Земляк» – личность, без сомнения, уголовная – на секунду вопросительно вскинул на меня свои асимметричные глаза, но ничего не сказал.
– Э-э… вы действительно… кстати, как вас зовут? – попыталась я начать разговор.
– Не важно, – промолвил Пашин знакомый.
Голос был сиплый и приглушенный, а короткий ответ явно свидетельствовал, что стоящий передо мной человек не отличается коммуникабельностью. И за это с меня требуют двести долларов? Чтобы не тратить зря золотое время, я решила за одним разом расставить все точки над «ё».
– Вы действительно знаете, кто такой Гога?
Сказано было коротко и ясно. Ответ тоже оказался исчерпывающим.
– Ну, знаю. Он в компании сотовой связи официально числится, – тип назвал компанию, в которой работала Валя, – а работает на «папу». Раньше с Олегом работал, а теперь… сам.
В который уже раз за время расследования этого дела над моей головой раздался гром среди ясного неба. Гога работает там же, где и все фигуранты по моему делу?! Да за одну эту новость я готова была не то что заплатить Паше двести долларов, но даже расцеловать его. Однако, собираясь в больницу к Алексею, с собой я таких денег, разумеется, не захватила.
– Ребята… я щас… мигом, – возбужденно бормотала я, порываясь броситься домой за деньгами и боясь, что за это время Паша со своим «земляком» могут раствориться в воздухе так же, как только что появились из него. – Щас… один момент.
– Куда?! – вопил доведенный до белого каления Паша.
– Паш, ты не волнуйся, я только за деньгами… вы только, главное, не уходите никуда… я щас…
На этот раз лифт работал, и мне не пришлось ставить мировые рекорды, взбегая по лестницам.
Через пару минут я снова оказалась на улице, придерживая рукой в кармане пачку долларов и чувствуя, что сердце от волнения готово выскочить из груди.
– А для него принесла? – строго спросил меня Паша, когда я с ним расплатилась.
