Он засмеялся.
— Я бросился бы за тобой.
— Да?
— Да.
Но за кем он побежал бы — за Саншайн или Ниньей?
Этот вопрос неотступно ее преследовал.
Саншайн наклонилась и поцеловала Тэлона в лоб.
— Ты должен поспать, потому что и вправду выглядишь утомленным.
Был почти полдень, и в отличие от нее он не бодрствовал днем.
— О'кей. Не забудь, что четверка и знак фунта — это телефон Ника, если тебе будет что-нибудь нужно. И не уходи далеко. Камулус вернется, но я не знаю, когда. Здесь, по крайней мере, аллигаторы задержат их. Будь поближе, чтобы я мог добраться до тебя, если что-то случится.
Она кивнула:
— Если меня не будет в доме, значит, я рисую на крыльце прямо за дверью. Обещаю.
— Хорошо, — он ткнулся носом в ее щеку, потом поцеловал, — увидимся через несколько часов.
Саншайн уложила его, оделась, погасила свет и тихо вышла наружу, чтобы порисовать.
Когда день закончился, она все еще сидела на крыльце, думая о том, что Тэлон жил здесь столетиями и никогда не видел красоты этого болота днем.
Он никогда не видел, как пятна солнечных лучей пляшут на воде, не замечал ярко зеленого мха на пеньке у причала. Ночь забирала все цвета.
Было страшно жаль, что он должен так жить. Один во всем мире, без…
Она поежилась, когда в ее голове появилось слово «солнечный свет».
— Черт, — пробормотала она, — насколько это смешно?
Однако, это не мешало сердцу болеть за него.
Он был одинок, не решаясь никого подпускать к себе близко из-за Камулуса. Как же это было ужасно.
В сумерках она собрала свои инструменты и зашла в дом, провожаемая взглядом Бет, наблюдающей с причала. Саншайн сморщила нос от командирского вида аллигатора и бросила ему остатки крекеров.
Физически она чувствовала себя намного лучше, но мысленно ощущала боль.
Она глядела на спящего Тэлона. Он был созданием ночи. Буквально. Она не сможет изменить его. Никогда.
Он был бессмертен.
Она была человеком.
Для них не было никакой надежды.
От этой мысли ей хотелось кричать.
«В действительности у них есть шанс освободиться».
Но Тэлон должен согласиться на это. А потом что? Она должна была бы стать его женой? Он ожидал бы, что она станет такой, как Нинья?
При этой мысли она вздрогнула. Без обид, но Нинья была дурочкой.
И не то, чтобы было неправильно жить для того чтобы доставлять удовольствие мужу. Но как Нинья, она возвела это на совершенно новый уровень. Она никогда не спрашивала его ни о чем и никогда не возражала ему.
Он говорил «прыгай» и она прыгала, и даже не трудилась спрашивать, как высоко.
Настоящая Степфордская жена[61]. Тьфу!
Саншайн не думала, что смогла бы жить так. Будучи откровенной и упрямой, она время от времени бывала даже немного эгоистична. Ей хотелось равных партнерских отношений с мужчиной, который мог бы принять ее со всеми потребностями, в том числе и как художника. Который ценил бы ее, а она приняла бы и ценила этого мужчину, со всеми его недостатками.
Она любила себя. И любила свою жизнь.
С Тэлоном у нее никогда не было бы совершенной уверенности в том, любит ли он ее как Саншайн, или он принял ее как Нинью.
Как она узнала бы правду?
Тэлон проснулся, почувствовав мягкую руку, гладящую его волосы. Не нужно было открывать глаза, чтобы понять, кто трогал его. Он чувствовал это сердцем.
Саншайн.
Он моргнул, открыв глаза, и увидел ее, сидящую рядом.
— Доброе утро, — сказала она.
— Вечер.
Она протянула ему чашку кофе. Он сделал глоток и приготовился поежиться от вкуса, но кофе был хорош. Очень хорош.
— Ты очень хорошо варишь его.
Саншайн просияла.
Сидя в кровати, Тэлон откинулся назад.
— Чем ты занималась, пока я спал?
— Работала. Я должна встретиться с клиентом и показать ему некоторые рисунки. Если он их одобрит, то подпишет со мною контракт на украшение картинами и стенной росписью сети его ресторанов.
— Правда? — спросил он, впечатленный новостью.
Возбуждение сияло в ее глазах, щечки порозовели. Было заметно, что это для нее много значит.
— Если я получу контракт, не будет больше стенда на площади. У меня будет, наконец, достаточно денег, чтобы открыть собственную студию.
— Ты знаешь, что я мог бы дать тебе денег.
Она погрустнела.
— Мои родители тоже могут. Но это то, что я хочу сделать самостоятельно. Я не желаю, чтобы мне что-то давали.
Он прекрасно понимал ее, потому что основную часть своей смертной жизни провел, самоутверждаясь в глазах других.
— Никогда не вредно принять помощь.
— Я знаю. Но это было бы не то же самое. И действительно приятно было бы прийти в ресторан и увидеть, что там висят твои картины.
— Да, ты права. Надеюсь, что ты получишь контракт.
— А как насчет тебя? Какие у тебя надежды?
— Я надеюсь, что мою хижину не сдует ураганом в дневное время суток.
Она рассмеялась.
— Нет, серьезно.
— Я серьезен. Меня могло бы изуродовать.
Она присела на пятках.
— У тебя действительно нет никаких планов на будущее, правда?
— Мне нечего планировать, Саншайн. Я — Темный Охотник.
— Ты когда-нибудь думал о прекращении этой работы?
— Никогда.
— И даже теперь?
Он притих, задумавшись.
— Если бы я смог покончить с Камулусом, тогда возможно. Но…
Саншайн кивнула, слишком хорошо понимая этот камень преткновения. Камулус засмеялся, когда она спросила, сможет ли тот когда-нибудь простить Тэлона.
«Земля остановится прежде, чем я с миром оставлю его. Пока он живет, то будет платить за то, что забрал жизнь моего сына».
Она не стала рассказывать Тэлону о разговоре, не желая расстраивать.
Так или иначе, она найдет способ обойти бога.
