сюда на несколько дней.
Я натянула на себя спортивный костюм, остальное – юбку, блузку и прочее – оставила для девушки.
Тео вырядился в короткие брюки, гольфы и в белую рубашку.
Я села за руль, закурила и стала его ждать.
Хромая, он подошел к парочке с ножом в руках – они застонали. Нож Тео хотел воткнуть в ствол дерева – чуть не согнул в дугу; почесал затылок и швырнул это жуткое оружие в сторону. Накрыл наших пленников пледом и начал им что-то объяснять. У меня уже и сигарета кончилась, а он все еще рассусоливал.
– Поехали, Цицерон! – позвала я его.
– Салям аллейкум, – ответил он мне, погладил девушку по щеке, убедительно взмахнул рукой, произнес: «Но пасаран!» – и заковылял к машине.
Когда он наконец сел, я завела двигатель, вырулила на грунтовку и спросила:
– Куда?
– Направо.
– И куда мы попадем? – Ну, не могу излечиться от любопытства, и все тут!
– По прямой уходим в южном направлении, на Гармиш, – деловито объяснял Тео.
Я еле сдержалась, чтобы не ударить по тормозам. Гармиш! Ну уж нет! Я там уже была!
– Здесь есть что-то вроде объездной дороги? – с ненавистью спросила я.
– Конечно! – Тео удивился моему вопросу.
– Нам нельзя удаляться от Мюнхена, мы наследили немножко. Нужно его объехать и вернуться во Фрейман. Зачем нам скитаться где-то, когда у нас здесь квартира? Правильно я говорю?
Тео пожал плечами:
– Наверно.
– Кстати, что ты так долго говорил этим ребятам?
Он тихо засмеялся, взвесил на ладони пистолет, сунул его в бардачок и объяснил:
– Я сказал, что мы – известные ливийские террористы, нас сам Каддафи послал строить в Германии исламское государство. Ты – мой командир.
– У мусульман женщина не может быть командиром, – усомнилась я.
– Правильно! – радостно подхватил Тео. – Я им сказал, что ты не настоящая женщина, а трансвестит. И зовут тебя Абдулла.
Я прямо зашипела от такого оскорбления – самое обидное, что наверняка те двое поверили в этот бред.
Не зажигая фар, на максимально допустимой скорости я вела машину на север – подальше от Гармиша и поближе к квартире Зигрид.
Хорошо бы мы приехали, а она уже дома.
Опять добрались мы до квартиры Зигрид к утру. Если судить по моим привычкам – дико рано, если по местным традициям – нормально. Короче говоря – к восьми.
«Фольксваген» нам пришлось «забыть» в Фельдмохинге. Тео очень возмущался. Он припомнил мне «Пежо», на котором я приехала в бар рокеров, – разобранный на запчасти, этот автомобиль просочился сквозь пальцы своими узлами и деталями и осел по магазинчикам в разных концах Мюнхена.
– И все с этого поимели барашка в бумажке. А ты хочешь подарить такие бабки!!!
– Я нанесла ущерб людям действиями – пусть утешатся!
Тео, схватясь за голову, ворчал и рычал всю дорогу на такси до дома Зигрид. Даже выходя из машины, он продолжал заниматься этой бесполезностью, попутно заметив, что я вообще аккуратна – зачем-то занавески на окнах спальни задернула, хотя это никому и не нужно.
Сказав, он резко замолчал. Мы уставились друг на друга, затем медленно повернулись лицами к тому окну.
Нежненького оттенка розовые шторы были плотно сдвинуты друг к другу, так что, если за ними и горел свет, определить – невозможно.
– Что делать будем? – тихо спросил Тео и забегал глазами по сторонам. – Пока угроз не вижу.
– Поздно спохватились, – сказала я, обругав себя за расслабленность, – кому нужно, нас уже сосчитал и оценил. Пошли, если хочешь, но имей в виду: может быть жарковато.
– Это хорошо, – бодро поддержал он мое предложение, – если на нас нападут, то полиция не поверит в нашу причастность к убийству этой бабки.
– Почему же? – Меня заинтересовал ход его мыслей.
– Как же мы можем быть убийцами, если нас самих чуть не убили?
Я внимательно посмотрела на него: перенапрягся, что ли?
По лестнице мы поднимались медленно и осторожно, прислушиваясь к каждому тишайшему шороху. Я была спокойна, но сосредоточенна: в одно из мгновений чуть не пристрелила обычную серую кошку, вынырнувшую бог весть откуда и громко мяукнувшую. Повернувшись в ее сторону, я только в самую последнюю секунду сумела как-то не нажать на спусковой крючок – вздохнула и опустила пистолет, пережидая сердцебиение. Не поспи всю ночь, проведи ее бурно, а потом с утра ожидай нападения с неизвестной стороны – так и кондратий обнимет.
Тео, подрассчитав, пнул кошку, подцепив ее носком кроссовки снизу вверх. Ударившись о перила, она, сделав сальто-мортале, исчезла где-то внизу.
– Вот поганка! – обозвал Тео невинную животину. – Ей трахаться приспичило, а нам с тобою – сплошная нервотрепка.
Дверь в квартиру Зигрид была заперта. До ближайших соседей на третьем этаже – два лестничных пролета.
– Стой здесь и звони в дверь, – прошептала я на ухо Тео, – если откроют, придумай что-нибудь. Например, скажи, что ты таксист, приехал по вызову.
– Это ты зря, – так же шепотом ответил он. – А если им такси нужно?
Я посмотрела вдоль по лестнице вверх. Не хочется открывать спину неизвестно кому.
– Придумай что-нибудь, – отмахнулась я, – скажи, макулатуру собираешь.
Прижимаясь к стене, стараясь чуть ли не ползти по ней, я, ступая на носочках, легкими прыжками понеслась вверх. Вплоть до самого входа на чердак лестница была пуста.
Быстро возвратилась назад.
Тео у двери не оказалось. Распахнутая полностью дверь открывала вид на всю квартиру сразу.
Может, кому и нравятся сюрпризы – мне нет.
Я еще раз огляделась. Перехватила пистолет удобнее: оперлась кистью правой руки, держащей рукоятку, в ладонь левой руки и резкими зигзагами заскочила в квартиру.
В коридоре и холле не было никого. На кухне послышалось шевеление. Влетев туда двумя прыжками, я чуть не сплюнула от досады: Тео, присев на корточки у холодильника, доставал оттуда банки.
– Ты как вошел? – спросила я.
Он встал, прижимая к груди французские равиоли. Ногой закрыл дверцу холодильника.
– Набрал код и вошел – ты же в прошлый раз не закрывалась, я видел и запомнил. Эти равиоли – жалкое подобие наших пельменей, – перешел он на другую тему, – но, когда жрать хочется…
Я, не дослушав его, вышла и заглянула в спальню. Квартира до нашего прихода была пуста, но в ней явно кто-то побывал и даже не позаботился о том, чтобы скрыть следы. Это могла быть Зигрид, при условии, что ей удалось вырваться от Клауса, тогда сейчас она может находиться только в полиции и давать показания, потому что следов паники в квартире не видно. А если Клаус жив, то она не паниковать никак не может. Значит, чувствует себя под защитой. Или это может быть сам Клаус, что более вероятно. Ему-то опасаться точно нечего – Зигрид живет одна, гости у нее очень редки, кроме меня, такой уставшей и немытой.
Я встала перед зеркалом. Милый морковный цвет волос и длинные височки требовали огромных колец в уши и зеленого цвета глаз. Сделаем.
Вернулась в коридор, заперла входную дверь. Тео, напевая что-то знакомое, уже раскладывал вилки
