заперла машину и поднялась к себе в квартиру.
После тщательного осмотра стало ясно, что здесь вновь побывали незваные гости — опять пришлось обезвреживать телефон. Жучки были понатыканы и в других местах, включая даже туалет — видимо, мои планы на будущее все больше интересовали людей Ивана Иваныча, и мой новый контракт не успокоил, а еще сильнее насторожил их.
Но я не стала заниматься всей этой аппаратурой, а просто завалилась спать, как невинный младенец. Этот нудный, без ярких впечатлений, но полный внутреннего напряжения день вымотал меня до последней степени. Едва коснувшись головой подушки, я провалилась в сон.
Среди ночи вдруг раздался длинный и, как мне показалось, зловещий телефонный звонок. Я словно ошпаренная вскочила с постели и сняла с аппарата трубку. Мысленно я тут же поблагодарила своего ангела-хранителя, который заставил меня проявить достаточное благоразумие и проверить вечером телефон. Звонил Овалов.
Голос его звучал иронично и тревожно одновременно:
— Звоню, потому что должен предупредить. Сыграть твоего фальшивого пастора для меня — раз плюнуть. Несколько лет назад я работал с ним в Италии. Он ас в банковских делах, но как боец — не очень. Его обязательно кто-то будет подстраховывать — учти это. Ну а вообще — к двадцатому буду готов, не сомневайся. Целую тебя.
В трубке послышались короткие гудки. Глядя в темноту, я отчетливо и с искренней досадой сказала:
— Извините, вы, кажется, ошиблись номером!
ГЛАВА 10
Итак, они чуть не провели меня. Но я была не в обиде. То, что мой пастор оказался всего лишь приманкой, снимало многие проблемы. Во-первых, моя совесть немедленно успокоилась. Во-вторых, господину Ланге можно было ничего не возвращать — ни паспорт, ни деньги — они были не его. В-третьих, преимущество было теперь на нашей стороне. Важно было его не упустить.
Вряд ли противная сторона ожидала, что Овалов сумеет воспользоваться чужими документами. Демонстрация паспорта и авиабилета была рассчитана на меня — я должна была поверить в непричастность пастора к нашим делам, а заодно клюнуть на приманку и попытаться завладеть документами. Видимо, Ланге не будет ни удивляться, ни протестовать, если однажды я вдруг предложу ему заскочить к своим знакомым. Думаю, ради этого он без колебаний отменит любую запланированную встречу. И под мешковатым пиджаком у него наверняка окажется в нужный момент не молитвенник, а пистолет, заряженный специальными капсулами. Все произойдет, как и предсказывал Иван Иваныч, совершенно бесшумно, а наши трупы будут найдены очень не скоро, потому что господин Чернов — человек занятой и навещает свою увлекающуюся пассию от случая к случаю. Герр Ланге к тому времени будет уже в Европе, за тысячи миль отсюда, свободный от всяких подозрений.
Они подбрасывали мне соблазнительный вариант, надеясь, что я сыграю роль троянского коня и сама выведу их человека на цель. Они, видимо, не сомневались в успехе, и ненавязчивая слежка была лишь необходимой подстраховкой. Ноты были расписаны, и мне оставалось только правильно сыграть по ним. Я и собиралась сыграть все — до единственной последней ноты. Вместо нее пойдет импровизация, которая вряд ли им понравится.
На следующий день ничего необычного не произошло. Пастор был спокоен и зануден, как обычно. Мы побывали с ним в трех школах, где по новомодному обычаю ученикам преподавали Закон божий, но где, по случаю каникул, почти никого не было, а также встретились с каким-то православным священником, и везде герр Ланге сумел нагнать такой скуки, что вокруг него на лету дохли мухи. Теперь я не осуждала его — бедняга занимался не своим делом. Наверное, он сумел бы развернуться во всем блеске, если бы избрал себе привычную личину банкира, но, возможно, банкира с такой именно внешностью вовсю разыскивает Интерпол. Или герр Ланге должен принять участие в какой-то церковной афере и теперь попутно вживается в образ, кто знает. В сущности, меня это уже не интересовало, ведь я собиралась основательно попортить герру Ланге всю дальнейшую карьеру.
Мы снова вместе отобедали и отужинали, а вечером расстались — к обоюдному удовольствию. И снова меня пасли до самого дома — но, правда, не так явно. Или сменщик был более аккуратен, или он просто не так бросался в глаза, потому что выехала я засветло, и движение на улицах было гораздо интенсивнее.
Наконец наступило девятнадцатое число. В моем пасторе что-то неуловимо изменилось. Он казался более сосредоточенным и хмурым, чем обычно, и почти со мной не разговаривал.
Одну встречу — с представителями Красного Креста — пришлось отменить из-за каких-то неувязок, и я мысленно от души поздравила их с такой удачей. Вторая — с представителями протестантской церкви — состоялась, но прошла в такой угнетающей обстановке, что встречающиеся стороны не чаяли, как бы поскорее расстаться.
Пастор был совершенно не в своей тарелке, нес какую-то унылую чепуху, путал слова и невпопад отвечал на вопросы. По-моему, все мысли его занимал единственный вопрос — когда же наконец я приглашу его зайти куда-нибудь.
И он дождался этого приглашения, когда уже в машине пожаловался:
— Нездоров! Жара, утомление… Здесь не отличный климат! Плохая пища. Я истощен, испытываю головокружение…
— Если не возражаете — можно зайти к моим друзьям, — предложила я. — Они живут здесь неподалеку. Выпьем по чашечке кофе — вам сразу станет лучше.
Сначала он ничего не ответил. Видимо, боялся, как бы голос его не выдал. Потом закряхтел и, продолжая разыгрывать из себя европейца, осведомился:
— А будет ли удобно? Без предварительного звонка?
— У нас так принято, — весело ответила я. — Без звонка и без стука…
— Вундербар! Чудесно! — тоже повеселев, воскликнул он.
«Это еще не вундербар, — подумала я, — вот когда вы вламываетесь по ночам к незнакомым людям, — это, действительно, вундербар. Так что не дрейфь, пастор, самое восхитительное еще ждет тебя впереди». Мой «Фольксваген» петлял по центру города до тех пор, пока я не вычислила подстраховщика. Он упорно повторял за мной все повороты на «Москвиче» морковного цвета. Колымага была с местным номером — видимо, теперь они использовали машины, взятые напрокат.
— Боюсь, нас преследуют, — делая зловещее лицо, сообщила я пастору. — Посмотрите на тот красный автомобильчик — не узнаете водителя? Держу пари, это опять «Община»! Они охотятся за вами! Придется нам обойтись на этот раз без кофе.
Герр Ланге нервно обернулся. Разумеется, он узнал водителя. Наверняка он даже подал ему какой-то знак — так ему хотелось в этот момент кофе. «Москвич» немедленно прибавил скорость, обогнал нас и исчез в потоке машин. Пастор облегченно откинулся на сиденье и сказал:
— Уф! Вы ошиблись! Абсолютно посторонний водитель!
Ну что ж, посторонний, так посторонний. Я тут же свернула в переулок, проехала через проходной двор, еще через один и остановила машину возле дома Анны. Я не тешила себя иллюзиями — у них было достаточно возможностей и времени присобачить на «Фольксваген» новый маячок. Так что в скором времени здесь следовало ожидать появления рыжего «Москвича». Или пан, или пропал. На карту было поставлено все.
Мы вышли из машины. Пастор с любопытством осматривался по сторонам, наверное, пытаясь запомнить ориентиры. Я поторопила его.
— В этот подъезд, пожалуйста! — сказала я.
Мы вошли в лифт. Ланге был невозмутим и собран. Сейчас он совсем не походил на пастора. Да и на банковского аса тоже. Он был похож на спортсмена перед ответственным стартом — например, на чемпиона по стендовой стрельбе.
