перенасыщенной йодом, цветущей морской водой, несмотря на то, что на пороге был Йольтайд и повсюду лежал снег.
Николас снял с руки перчатку и коснулся деревянного борта лодки. На ощупь она оказалась невероятно гладкой, даже просмоленных швов между досками видно не было, как будто ее целиком вырезали из гигантской сосны. Капитан недовольно оскалился, с ревностью наблюдая, как непрошенный гость покушается на его главное сокровище. Николас передвинулся ближе к носу, чтобы коснуться необъяснимо манившего к себе дельфина.
— Ну, хватит! — вспылил вдруг капитан, отталкивая Охотника от своей посудины. — Если меня в чем-то обвиняют, то пусть ведут к бургомистру, а корабль свой я трогать никому не разрешаю.
— Я просто хотел посмотреть, — искренне удивился такой реакции Николас. — Я пытаюсь разобраться, отчего ушла рыба.
Сайлус снисходительно ухмыльнулся:
— Всего-то, но тут же и дураку ясно.
— Что ясно? — не понял Охотник.
— Чуешь, откуда ветер дует?
Николас облизнул палец и поднял его в воздух.
— С запада, — уверенно ответил он.
— Правильно, с запада. А что бывает, когда дует Западный Ветер?
— Грозы, бури и ураганы. Ты хочешь сказать, что будет шторм?
— Причем небывалой мощи. Рыбы, поди, не зря на юг умотали. Подальше от Ока бури. А оно, по моим расчетам, должно находиться как раз недалеко отсюда, в поле айсбергов.
— Поле айсбергов? — Николас заходил так далеко на север лишь раз, когда они гнали Легион Теней из Утгарда. Рыбаки обычно не рисковали заплывать в поле айсбергов. Все они испытывали суеверный страх перед царством вечной мерзлоты, но капитан Мейдоголды говорил о нем так запросто. — А ты что ли был там, ну на поле айсбергов?
— Ну, может и был, а тебе-то что?
— Сможешь меня туда отвезти?
Капитан аж поперхнулся от удивления:
— Что, прямо сейчас? Ты с ума сошел? Да нас смоет первой же штормовой волной, если до этого не протаранит айсберг. Ищи другого дурака себе в пару.
Он проглотил свисавшую изо рта водоросль и поднялся на корабль, предварительно захватив с собой табурет. Николас еще постоял некоторое время возле злосчастного судна, размышляя, что ему делать дальше. И не найдя более достойного способа решить возникшую проблему, чем нажаловаться бургомистру, отправился прямиком в городскую ратушу.
— Что насчет рыбы? — не замедлил поинтересоваться Гарольд.
— Я работаю над этим. А что вы знаете про капитана корабля Мейдоголда? — начал издалека Охотник.
— Сайлуса? — удивился Гарольд его вопросу. — Добрый малый. Людей в Нормандию иногда возит. Рыбаков часто у нас нанимает. Все с удовольствием к нему идут. Говорят, удачлив, как морской демон, смел, как Муспельсхеймская саблезубая кошка. В порт на своем корабле может с закрытыми глазами войти. Знает, где рыба косяками ходит, ветер и течение угадать умеет. Зачем он тебе?
— Есть основания полагать, что он связан с исчезновением рыбы. Сайлус последний приходил с уловом три недели назад. Да к тому же все эти истории о его лихой удаче… Не бывает, чтобы человеку так везло. Подозрительно все это, вы не находите?
— Странно слышать такие речи в Упсале, да еще и из твоих уст. Что ты предлагаешь? Спалить его на костре на главной площади за ворожбу? Чем мы тогда лучше единоверцев будем?
— Какой к демонам костер? Да и сомневаюсь я, что дело тут в человеческой ворожбе, а даже если и в ней, такие варварские меры рыбу не вернут. Я хочу с ним в море выйти и сам посмотреть, чему из людской молвы верить можно.
— Ну, а если он не имеет к пропаже рыбы никакого отношения, будет скандал. Мы, главный порт свободной Лапландии, беспочвенно обвиним человека в колдовстве. Да соседи нас на смех подымут, десять лет потом вспоминать будут. А другие моряки не станут заходить к нам в порт из-за такой славы…
— Доверьтесь моему чутью. Раньше оно меня ни разу не подводило, — остановил бургомистра Николас до того, как тот успел дойти в своих рассуждениях до начала новой Войны за веру.
— Хотелось бы иметь за душой нечто более осязаемое, чем твое чутье, если мне придется злоупотреблять положением, — мрачно заметил бургомистр. — Ладно, надо так надо. Веди меня к своему капитану.
Когда Николас вместе с бургомистром Гарольдом вернулся к причалу, где была пришвартована Мейдоголда, ее капитан снова сидел на табурете, надвинув на глаза шляпу с широкими полями, и курил трубку. Из нее кольцами вырывался дым, пахнувший отнюдь не табаком, а водорослями.
— Привел подмогу? — спросил он, не поднимая головы. Удивительно было, как он вообще их разглядел.
— Мастер Сайлус, ввиду сложившейся в городе чрезвычайной ситуации я, властью данной мне жителями славной матушки Упсалы, прошу вас оказать содействие Николя дю Комрою в поисках пропавшей рыбы.
— Николя дю Комрой? Ну, что за несуразное имя, — ехидно усмехнулся капитан из-под шляпы. — Если вы меня просите, то я могу отказаться?
— Мастер Сайлус, я вынужден настаивать. Вы должны понимать, что это для общего блага… — Гарольд хотел уговорить строптивого морского волка по-хорошему.
— Если этот умалишенный хочет утонуть в море для общего блага, то я не против, но зачем же меня с Мейдоголдой с собой на дно тянуть? — грубо оборвал его капитан.
— Утонуть? — нахмурил брови бургомистр и перевел взгляд на Охотника.
— Вы хоть слышали, куда он плыть собирается? — Сайлус все-таки сдвинул с глаз шляпу и испытующе поглядел на Охотника. — В самое Око бури в поле айсбергов.
— Вы, наверное, что-то не так поняли, правда, мастер Николя? — со слабой надеждой спросил бургомистр.
— Нет, он все понял верно. Думаю, что в поле айсбергов мы найдем все ответы на интересующие нас вопросы, — спокойно ответил Охотник, буравя взглядом своего противника.
Гарольд понял, что возражения бесполезны и обреченно сказал:
— Отвезешь его, куда он хочет. Это приказ бургомистра.
Сайлус недовольно закатил глаза, зашептал что-то на непонятном языке и высыпал из трубки пепел на снег.
— Хорошо, только на Мейдоголде мы не поплывем. Она мне слишком дорога, чтобы разбить ее об айсберг из-за такого, как ты. Да к тому же мы с ней вдвоем не управимся, понадобятся матросы, а мне в отличие от некоторых никого на корм кракенам[77] или ермунганду[78] тащить не хочется.
Николаса одолевало раздражение, но устраивать разборки в присутствии бургомистра он не решился. Они спустили на воду узкую, как сельдь, плоскодонку. Сайлус достал со своего корабля длинный шест и кинул его в лодку вместо весел. Это всколыхнуло в Охотнике какие-то смутные детские воспоминания о таинственных лодочниках, что по ночам причаливали к берегам Туманного острова для совершения своих странных обрядов.
— Нет, ну так вы точно разобьетесь, — встревожено воскликнул бургомистр.
— Я же сказал, для большого корабля нужна команда, а с этой лодчонкой я и один управлюсь, если мы, конечно, в шторм не попадем. Не смотрите, что она неказистая. Просмолена недавно, и не течет совсем, устойчивая просто чудо, — похвалил капитан свое маленькое судно, а потом, увидев притороченный к поясу Охотника меч, прикрикнул: — Эй, с оружием я тебя не повезу. Пока я капитан, закон для всех один — в море никакого оружия. Можешь оставить его на Мейдоголде, там никто не тронет, будь спокоен.
— За его сохранность я и так спокоен, — не замедлил ответить Николас.
