– А какой смысл уносить то, что сделал, с собой в могилу?
– Учение передается в устной форме, независимо от того, обладает потомок какими-нибудь способностями или нет. Материал запоминается или с помощью гипноза, или зазубривается.
– Получается, что погребальные тома и скакуны у вездесущего Водокоева.
– Будем надеяться. Один противник лучше двух. Нам с вами остается только шаг за шагом высасывать информацию. И будьте осторожны, не исключено, что с Водокоевым где-то рядом будет крутиться Ежов или его люди. Сейчас у него золотой будда, но ему явно хочется большего.
– Все главы ветвей обладают какими-нибудь способностями?
– Нет, с точки зрения гипноза или магии из нас троих природа одарила только меня.
– Получается, что самый достойный наследник – это вы.
– Остальные фигуры имеют собственное мнение на этот счет, и оно наверняка отличается от вашего. Скорее всего причина столь радикальных действий в жажде наживы. Я узнал от вас о надписи на основании статуэтки. Именно она послужила первым камешком, который повлек за собой лавину событий. Но никто ничего не найдет, пока в точности не восстановит захоронение, а для этого нужны все его составляющие.
– Хальзов думал точно так же. Он даже предлагал восстановить картину погребения у себя в музее и попытаться разгадать загадку.
– Да, вы мне это уже говорили.
– Когда? – тут я вспомнила, как Кирсан извлек из меня информацию. – Ну да. Вам лучше знать, что я там вам говорила.
– Беда в том, что, будь у меня все данные, все предметы, лежавшие в могиле, я не гарантирую, что смогу найти ключ к тайне даже за всю свою жизнь. Он пишет, что только достойному его наследия окажется под силу завладеть «источниками счастья». Хотя Вуатор и прожил всего двадцать лет, но я не уверен, что обладаю хотя бы частью его способностей.
– А за что его убили?
– Как вы сказали?
– Старик утверждал, что голова была отсечена мечом, может быть, даже тем, который лежал над головой, а грудная клетка раздроблена. Он считал, что его казнили.
– До этого я в вашем мозгу не докопался. Прошу вас, делитесь со мной всем, что знаете. Не хочу пугать, но положение у вас очень плохое. Любой член нашей семьи может убить вас, чтобы не допустить утечки информации.
– Меня будут искать, – твердо заявила я.
– Не найдут, – громогласно ответил Кирсан.
– А вы тоже...
– Нет, для меня вы не представляете никакой опасности. Кроме того, я собрался платить вам за то, что вы вынуждены делать ради спасения собственной шкуры.
– Если бы я захотела, то исчезла бы.
– С минуты на минуту вас объявят во всероссийский розыск. Полковник не сможет переубедить Антона Дреича отказаться от мести.
Кирсан говорил реальные вещи.
– Вы можете остановить это?
– Есть только один способ. Я должен лично поговорить с капитаном.
– И вы обречены на успех?
– Да, мне придется воспользоваться некоторыми приемами внушения. Как видите, я с вами откровенен. Давайте пообедаем и после общения с главой семьи снова отправимся в Тарасов. Я – на встречу с капитаном Губовым Антоном Андреевичем, вы же займетесь непосредственно слежкой, адрес я дам.
– Аванс можно получить?
– Тысяча вас устроит?
– Хотелось бы две, но думаю, мы сойдемся на тысяче и еще восьми сотнях.
– Пойду навстречу и предложу полторы тысячи.
Я не стала возражать и закончила торги.
Глава семьи прибыл в восьмом часу вечера. Точнее, его доставил эскорт, состоящий из двух японских машин и микроавтобуса «Рено». В сопровождении свиты из четырех телохранителей и смазливой девушки- секретаря мужчина небольшого роста в серых брюках и белоснежной рубашке вошел в дом.
Сыма Чжан, так звали главу, обнял Кирсана и после горячих похлопываний и живого диалога на китайском отправился вместе с хозяином дома вести переговоры за закрытыми дверями.
Не надо быть слишком наблюдательной, чтобы заметить, что в свои пятьдесят восемь Сыма – энергичный живчик и в постели поди не второй номер.
Через час меня пригласили войти. Я отвесила поклон, получила в ответ менее глубокий и уселась в кресло.
– Кирсан хорошо говорит о вас, – оказывается, Сыма неплохо лопочет по-русски, – я рад, что вы согласились работать с нами. Хочу несколько поднять цены, скажем до трехсот пятидесяти долларов в сутки, но от вас потребуется не только следить за Водокоевым, узнать, где находится Хальзов, и найти меч, но и по возможности полностью собрать все составляющие захоронения, включая скелет. Мы же, в случае удачного продвижения дела, возьмем на себя Хальзова и его переход на нашу сторону, а также устранение Водокоева после сбора всех возможных данных.
– У вас столько людей...
– Понятно, – перебил Кирсан. – Мы не хотим высовываться и привлекать внимание. Надо все делать очень тихо. Кроме того, у нас нет профессиональных сыщиков.
Не имело смысла отказываться от дополнительного заработка, тем более все ставящиеся передо мной задачи можно было решать, работая в одном направлении. Я согласилась.
– Сыма Чжан, скажите мне, что же такое спрятал в свое время Вуатор?
– Вот, уважаемая, вы сами и сказали требуемое для моего ответа словосочетание: «В свое время».
Все ясно. В переводе с мудрого восточного это означает: «Иди и работай».
Мы на пару с Кирсаном вернулись в Тарасов. Он поехал к Губову, а я взялась следить за Водокоевым.
Многоквартирный дом, находившийся по указанному Алмаевым адресу, принадлежал к классу «пентагонов» – подъездов двадцать, не меньше. Я воспаленными от бессонницы глазами наблюдала, как гудит с утра человеческий улей, пока интересующая меня личность не вышла из подъезда и не уселась в роскошный «Понтиак».
Преследуемая мною машина шла на большой скорости и вскоре, покинув Тарасов, взяла курс на север. Пришлось немного поотстать. Если заметят, открутиться вряд ли удастся. Отданный мне на службу «жигуленок» без труда выдерживал задаваемый темп в сто двадцать километров в час.
Через полторы сотни километров амэрыканскоэ авто свернуло к районному центру Тесное.
Теперь, кроме нас, на растрескавшейся ленточке асфальта никого не было. Я сбросила скорость и отстала окончательно, надеясь некоторое время покрутиться по поселку и найти без лишнего риска Водокоева.
Тесное оказался грязным городишкой с узкими улочками и убогими магазинчиками. Торговля здесь явно задыхалась.
Проехав пару раз туда-сюда, я расписалась под декларацией о собственной несостоятельности. Пришлось начать работать головой.
В какой угол может забиться эта сволочь?
Правильно, в хорошо обставленный.
Выбрав самый красивый частный дом, я, пошатываясь от усталости, пошла поговорить с хозяином, справедливо полагая, что богатенькие не могут не знать последних новостей друг о друге. Десять утра. Эх, дрыхнуть бы сейчас на диванчике. Всю ночь ведь в машине сидеть пришлось, не смыкая глаз, отрабатывая калмыцко-китайские доллары.
Меня встретил собачий лай и полусонный простецкий пузатенький «буржуйчик» в семейных трусах и сланцах.
