Обстановка жилища не произвела на директора никакого впечатления, хотя он ради приличия заметил все же, что у меня уютно, выпутываясь при этом из пикантной части женского туалета, продолжавшей валяться на полу.
– Тяжелый день, – объяснила я, бросившись поднимать раскиданные вещи и выставляя напоказ свои грудки. Ткани на прикрывавший мое тельце халатик ушло, наверное, меньше, чем на бикини, но нынешнего посетителя трудно было расшевелить девичьими прелестями. В присутствии дедушки я чувствовала себя малолетней бесстыдницей.
Он не стеснялся меня разглядывать, но я не могла, как ни старалась, почувствовать себя женщиной. Почти голенькая, я была для него бронзовым канделябром времен Екатерины Великой.
Обидно, зато не помешает делу.
Я пригласила Хальзова в гостиную, принесла ему минералки и удалилась привести себя в порядок.
Когда я вошла в шортах и футболке навыпуск, он сделал мне комплимент относительно фигуры, чего я, признаться, не ожидала.
– Спасибо, – ответила я скромно, после чего опустилась в кресло и замолчала, давая возможность гостю высказаться.
– Если вы помните, я вышел вместе с этим капитаном...
Я закивала головой, уверяя, что помню.
– Он сказал мне, чем вы занимаетесь, тогда я после вашего разговора с Ежовым проследил за вами. Простите меня, но мне нужен как раз такой человек, как вы.
– Судя по вашему сегодняшнему представлению, вам нужна милиция и официальное расследование.
– Пожалуйста, выслушайте, – взмолился он своим скрипучим голосом.
Я набрала в рот воздуха и пхыкнула в потолок, расслабляясь и запасаясь терпением.
– Сегодня, когда Виктор показал мне ворованного будду и кратко объяснил, что к нему пришла бывшая одноклассница справиться о цене, я попросил подождать его в коридоре и вызвал милицию. Ваш одноклассник положил два года работы на то, что рассказал вам в течение нескольких минут. Он вскоре намеревается защищать докторскую диссертацию, и для него эти скакуны не просто статуэтки. Это не что иное, как доказательство существования развитого ремесленного промысла в Иране начала второго тысячелетия.
Мне было неприятно слышать, что меня променяли на пять кусочков серебра и кусочек золота, но Жукецкий ведь не знал, да еще и сейчас, наверное, не знает, чем я занимаюсь. Он наверняка принял меня за воровку, увидев похищенную вещь. Стоп. Почему я его оправдываю?
– Ладно, забыли, – отрезала я. – Вы хотите нанять меня? У вас не хватит средств. Украли ведь еще что-то, не так ли?
Для Хальзова подобный вывод оказался полным откровением.
– Я никому не говорил.
– Не обязательно. Зачастую действия могут рассказать куда больше, нежели слова.
Руслан Рустамович, судя по всему, за свою долгую жизнь в первый раз столкнулся с женщиной, обладающей логикой и развитым чувством интуиции.
– Назовите цену.
– Триста долларов в сутки плюс расходы.
– Двести, половина в качестве аванса на две недели вперед.
Настала моя очередь удивляться:
– Две тысячи премии, если уложусь в неделю.
– Согласен. Никаких выплат, кроме аванса, при отрицательном результате.
– Сто гладиолусов на мою могилу в случае смерти.
Хальзов кивнул головой, расстегнул папку и достал пачку стодолларовых купюр.
Под ласкающее слух шуршание дензнаков почтенный и уважаемый гражданин города Тарасова перешел из разряда визитеров разных мастей и калибров в касту клиентов.
Я пересчитала деньги и убрала с глаз долой.
– Слушаю вас, Руслан Рустамович.
Он выложил на журнальный столик ксерокопии каких-то рукописей.
– Как вы знаете, из нашего музея пропали пять скакунов и будда, – снова порывшись в папке, передал мне фотографии экспонатов. – Все это было найдено лично мной и Виктором два года назад во время раскопок. Он тогда только что блестяще защитил кандидатскую и горел желанием продолжить работу. За две недели мы вместе с группой студентов перебрали по частичкам один из курганов, насыпанных в степи, и ничего не нашли. Такого я не припомню. Вся группа впала в уныние, только один Виктор продолжал работать как заведенный и не прекращал поиски даже в дни отдыха. Признаюсь, я уже был склонен потратить оставшееся время студенческой практики на работу в другом районе, потому как возвращаться в Тарасов ни с чем было просто стыдно, кроме того, подобной неудачей можно отбить интерес к археологии у десятка молодых парней и девчонок. Как-то вечером я намекнул ему, что надо перенести лагерь километров на двадцать севернее, к древнему стойбищу. Там средненький результат был гарантирован: монетки, наконечники стрел, черепки посуды, может быть, доспехи. Он не возражал, но попросил еще один час, аргументируя это тем, что чем глубже копаем, тем больше булыжника нам попадается. «Авось на что и наткнемся», – подумал я и позволил взять ему с собой только добровольцев. Молодежь отдыхала после очередного бесплодного дня, и я не имел морального права заставлять, тем более завтра нас ждал переезд. Он поднял на ноги всех, естественно, и я не остался в стороне, хотя, признаюсь, здоровье пошаливало.
Мы посовещались прямо на месте и решили в самом центре основания выкопать яму поглубже и пошире, надеясь на то, что почва, может быть, слегка просела, и то, что когда-то было над землей, теперь оказалось под ней.
Народ с остервенением взялся за дело. Камней стало так много, что работа застопорилась. Час пролетел незаметно, и многие из «призванных» стали вполголоса намекать, что время вышло. Наши усилия ни к чему не привели, и я отпустил всех отдыхать.
Виктор попил водички, а затем попросил меня подойти к самому краю ямы.
– Что ты мне хочешь показать? – поинтересовался я, плохо скрывая раздражение, паработившее меня из-за сильной усталости.
Он не обиделся и попросил приглядеться повнимательнее. Признаюсь, я ничего не видел, тогда он посоветовал сделать пару шагов назад.
Невероятно, но то, что молодые люди ковыряли в течение часа, имело форму пятиугольника.
– Скорее всего, выбрасывали мягкую землю.
– Да, так и было. Стенки углубления, как оказалось позже, были выложены булыжником, и те, кто стоял по краям, ничего, кроме небольших ямок, выдолбить не смогли, а попавшие в середину волей-неволей выбрали много больше.
Тогда мы не стали рисковать и все-таки перенесли раскопки в другое место, кое-как составили и описали коллекцию находок, а затем, после окончания летней практики, вдвоем вернулись обратно.
Буквально на второй день Виктор наткнулся на железный ларчик. Мы довольно долго промучились с замком, а затем подгоняемые нетерпением просто сбили его. В нем оказалось две сотни золотых монет, поверх которых лежала серебряная лошадка.
Вскоре мы извлекли второй сундучок, затем еще три и в каждом находили по двести монет и одному серебряному скакуну.
– Каждый занимал свой угол.
– Да, все верно. Когда мы нашли второй, то стали работать очень осторожно, стараясь как можно меньше следить в самом центре. Любопытство заставляло нас трудиться без остановки. Следующие сундучки лишь увеличивали количество откапываемого нами богатства, но не несли в себе ничего нового.
– Пять сундуков в пяти углах, а в каждом по скакуну и пара сотен золотых монет. Красиво.
– Да, только это не сказка. На третий день мы взялись за центр. Снимая слой за слоем с большой осторожностью, к закату мы добрались до древнего захоронения, сложенного из длинных обтесанных камней, и, не имея ни сил ни возможности ковыряться дальше, повалились спать.
