средний рисунок, с улыбкой. Чибис однажды догадался его сфотографировать. Навел свой мобильник, нажал кнопу, сверкнула вспышка. И… вот уж чего мы не ждали! Телефон отозвался сигналом. Но это была не обычная мелодия вызова, а мотив того самого вальса! Как в часах…
— Вот это подарочек… — выдохнул Чибис.
А я пожалел, что в моем стареньком мобильнике испортилась фотокамера. А впрочем… я, наверно, не решился бы навести объектив на смеющегося Агейку. Сам не знаю, почему. Так же, как не решался улыбнуться часам с журавлятами. Вдруг не будет ответной мелодии? И тогда — что? Значит, я в чем-то виноват? Перед Агейкой, перед всеми на свете… Я сам не знал, в чем моя вина, и все же опасение не пропадало…
Иногда с нами приходили в эту комнату Саньчик и Соня. И сразу притихали — как в гостях у строгих хозяев. Забирались в кресло и разговаривали шепотом. Даже Бумсель, если появлялся с ними, не резвился, а тихо ложился у порога.
Историю про Агейку Вермишата выслушали внимательно, Агейкины портреты поразглядывали с почтительным интересом, но сами ни о чем не спрашивали…
Зато внизу, в кафе, братец и сестрица скоро освоились лучше нас. Уходили в какие-то неведомые нам помещения, исчезали надолго.
— Где это вы шастаете? — сказал я однажды. Ян Яныч узнает, что вы суетесь, куда не следует, покажет вам, где ежики загорают…
— А он знает, — беспечно отозвался Саньчик. — Чего такого? Говорит: «Гуляйте, где хотите. Если заблудитесь, Шарнирчик отыщет…» И вы можете гулять, если интересно…
В голосе Саньчика даже скользнула нотка превосходства.
Я рассказал про этот разговор Чибису. Он согласился:
— В самом деле, надо бы побродить по кладовым и подвалам, Вдруг найдем что-то интересное…
— Да что там может быть?
— Кто знает… Снаружи дом небольшой, а внизу вон сколько всяких помещений. Похоже, что раньше на этом месте была то ли фабрика, то ли рынок какой-то…
— Да ничего тут не было! Я старую карту Тюмени смотрел! Раньше здесь напрямую проходила Полицейская улица…
— А еще раньше, до всяких улиц? Говорят, была старая крепость… А еще…
— Что еще-то? — недовольно сказал я. Потому что рассуждения Чибиса были правильнее моих.
— А еще всегда наверно было «острие иглы»…
На следующий день мы покрутились в большом зале, помогли Шарнирчику убрать со столов и незаметно просочились в одну из узких дверей позади стойки. В ту, за которой еще не бывали.
Ну и что? Да ничего. Здесь было еще одно помещение с дощатыми столами и лампами — без окон и с лампами под бетонным потолком. За длинным столом, задрав на спинки стульев ноги, сидела косматая студенческая компания. Тощий парень в драной безрукавке бренчал на гитаре, а остальные голосили:
На нас «любители гарема» не обратили внимания. Мы проникли к следующей двери, она пряталась за высоким никелированным баком… И за этой дверью оказалось помещение для гостей. Только гости — непохожие на студентов. Какие-то слишком «ученого» вида — очкастые, в пиджаках и перекошенных галстуках. О чем-то спорили. Один из них стоял над остальными и возбужденно доказывал:
— Следует осознать в конце концов, что природа нулевого портала не зависит от эмоций проникающих в него особей, и….
Маленький курчавый дядька в старомодном пенсне вдруг вскочил:
— Нет, зависит! И непонимание этого фактора чревато многими срывами в программе…
Потом они оба посмотрели на нас. Высокий сказал:
— Привет, племя младое… Интересуетесь природой многомерных конфигураций?
— Ага! — находчиво отозвался Чибис. И потянул меня дальше.
Мы попали в коридор с уходящим вниз полом. По сторонам видны были в слабом свете лампочки приоткрытые двери. Мы наугад сунулись в левую. Там оказалась пустая комнатка с круглым люком посреди кирпичного пола. В люке видны были ступеньки винтовой лестницы.
— Спускаемся? — шепнул Чибис.
— Что-то боязно… — честно сказал я.
