то деть эту гадину, а то я все-таки не выдержу и заору. Как бы ее скинуть вниз с балкона? Я даже не знаю, ядовитая она или нет! Но зато знаю, откуда она взялась! Это подарок другой змеи. Эльвиры. Нетушки, я до нее не дотронусь ни за что!
Я огляделась: в углу балкона валялась метелка — очень кстати! Я взяла метелку и… протолкнула свои юбки вместе со змеей в щель между перилами и полом.
Ура! Все это удачно плюхнулось вниз. Теперь под балконом белела в темноте важнейшая часть моего платья, а пресмыкающееся, вероятно, уползло в кусты!
Фух! Ну и ночка выдалась!
Да знаю я, как это вышло: во время нашей небольшой потасовки Федькина подружка слишком настойчиво дергала меня за юбки, а у меня там столько разрезов и складок. Туда можно было беспрепятственно запустить и крокодила. Но где она держала эту змею? Может быть, она их здесь дрессирует?
Однако теперь эта опасность позади! Главное — я в двух шагах от цели: вон оно, заветное окошко! Я сбросила вниз туфли — в любом случае мне туда прыгать, не пойду же я в обход по дому в одних трусиках! Думаю, немецкий консул был бы немало удивлен, встретив меня в таком виде.
Я достала из сумочки подслушивающее устройство и диктофон, подвесила их себе на шею. Телефон Игорька затолкала в корсет, а свою неразлучную сумку тоже подвесила на шею.
Так, ну все — лезу! Ан нет — надо снять и чулки, а то в них ноги скользят. Чулки плавно полетели вниз — вот теперь порядок — я в полной боевой готовности.
Мои босые ноги уверенно передвигались по карнизу, руки цепко нащупывали неровности кирпичной кладки. Вниз, Таня, не смотреть! «Всего-навсего второй этаж — я даже ногу не подверну!» — внушала я себе. Ширина карниза, по которому я передвигалась, была не меньше сорока сантиметров — вполне прилично!
У светящегося окна обнаружилась небольшая площадочка — как предусмотрительно со стороны архитектора!
Переведя дыхание, я заглянула в распахнутое окно — вот молодцы, понимают, что надо дышать свежим воздухом! Желтая портьера на две трети скрывала от меня обзор. Открытая для глаза треть комнаты дала мне возможность узреть самого господина советника. В трусах до колен он стоял у бара и шумно пил воду.
Пока он был повернут своим чемоданным задом, моя рука прилепила жучок к стене внутри комнаты. Я нажала магнитофон на запись. Лучшей слышимости и обзора и пожелать нельзя. «Жучок» всего лишь для четкости звука.
— Ну, старая дура! Может, скажешь теперь, что ты собираешься делать? — обратился Курбатов к своей возлюбленной, скрытой от меня занавеской. Он решительно развернул свой голый волосатый торс, и я быстро отпрянула и прижалась к стене спиной.
Да уж, грозный мужчина! Что, если он подойдет к окну и обнаружит милую даму из Москвы, в наряде стриптизерши торчащую у него на карнизе?
Но Курбатову было не до любования из окна ночным пейзажем парка. Его голос загремел так, что у меня сердце опустилось в низ живота.
— Если ты, б…, завтра вечером не выложишь мне на стол кассету — тебе конец! И тебе, и твоему Сашке! Сначала прикончат твоего сынка, потом тебя — поняла, сука?!
Из-за занавески послышались истеричные женские всхлипывания:
— Ну послушай, Витя… Я сделала все возможное — наняла детектива!
— Ты сделала все возможное, чтобы подставить меня, дура! И ты думаешь, я это все так оставлю! Не забывай — ты единственная, кто все знает! Благодаря своей тупости ты проморгала кассету, которая может стоить мне головы!
Я вся превратилась в слух. Мое сердце от волнения пустилось вскачь. Вот она — сердцевина тайны!
Из открытого окна неслись истеричные женские выкрики:
— Не забывай, благодаря моему мужу ты получил все! Все! Это он сделал для вас все кредиты! А ты — ты убил его!
Курбатов взревел тигром:
— Твой муж предал меня! Меня, своего лучшего друга! А куда смотрела ты, когда он снимал скрытой камерой наше тайное совещание! Он хотел подставить меня и Федьку — там было снято достаточно, чтобы нас убрали! И ты, стерва, тоже виновата в этом!
— Почему — я, ну почему — я! Я не могла ему помешать в его планах! И ведь я сразу предупредила тебя, что пленка у него в сейфе, но я не думала, что ты поступишь так… — послышались рыдания.
— А как я должен был поступить — в задницу его целовать, что ли? Да черт с ним! Где кассета? Отвечай!
Послышалась какая-то возня и скрип кровати, затем сдавленный женский стон:
— Ой, ой, ну не надо, отпусти, больно же!
— Будет еще больнее, когда попадешь кое-куда, — сама знаешь. Там тебя ждут профессиональные пытки!
— Клянусь тебе — я не знаю, где кассета! Знала бы, сама бы тебе принесла: я еще хочу жить! Говорю тебе, она у этого охранника! И девчонка эта с ним! У меня опытный детектив — я наводила о ней справки: проколов у нее не бывает.
Я почувствовала себя немного польщенной, а Алла Борисовна, безутешная вдовушка, продолжала выть:
— Ой, ну Витя, ну я же не виновата! Говорю тебе — ищут их, ищут!
По комнате тяжело, как тигр по клетке, прошелся Курбатов.
— Ты хоть понимаешь, дура, своими куриными мозгами, какая сила таится в этой кассете?!
— Понимаю, — плаксиво протянула вдова.
— Ни хрена ты не понимаешь! Я же с помощью этой кассеты уничтожу этого мудака Федю! Я ж себя с этой кассетки вырежу, останется там твой покойный муженек да наш губернатор — и все, считай, ему конец! Сколько лет я мечтал дожить до дня, когда его выкинут за задницу в его родимые Дурасы, а лучше еще подальше! Нет, Дурасами он не отделается, гнида недобитая! — Курбатов зашелся, поперхнулся и начал опять шумно глотать воду.
А я стояла ни жива ни мертва у карниза и в немом восхищении смотрела на крутящуюся кассету своего диктофона. Запись шла бесперебойно!
— Витюша, ну все образуется — все так и будет, вот увидишь! — увещевала Пальцева своего тигра. — Кассетку найдем, Федьку скинем — и заживем с тобой наконец как люди!
— Думай, дура, думай — где они могут быть? Не могли они далеко деться — голые, без денег. Прячутся у кого-то! — изрекал Витюша, меряя шагами спальню. — И ни хрена не надо было детективов нанимать — кассету светить! Ты сама проморгала — сама и ищи! Да что там искать — искать нечего! Не за границу же они свалили — голытьба-то! Уж сынок твой Сашка что-то знает! Короче, выбирай: или ты у него все выпытаешь, или я им займусь сам лично и выжму из него все мозги по чайной ложке!!!
Последовал новый взрыв рыданий Пальцевой:
— Витенька, ой, не трогай его, Витенька! Я сама с ним буду разговарива-ать!
— Ну так разговаривай, чего ты ждешь!
— Ой, ты же знаешь, он со мной все больше молчит!
— Больной он у тебя! Гитлер знаешь что с такими делал? Вырезал на корню! Короче, или он заговорит, или…
Наступило минутное молчание, прерываемое сдавленными рыданиями. Я рискнула заглянуть в окно и увидела Пальцеву в коленопреклоненной позе, утирающую лицо белым пеньюаром, и Курбатова, стоящего над ней с видом палача. Однако он вдруг немного смягчился. Видимо, это была очередная тактическая хитрость шакала.
— Ну как ты не можешь найти к нему подход? Он же твой родной сын!
— Ты знаешь, после этой истории с Машей, которую он привез из деревни и собирался жениться, а я не дала, он больше со мной не контачит! Он такой ранимый: вены резал, по санаториям я его лечила!
