парня, который бил его арматурой по голове.
— Ты знаешь этого человека?
Ксюша скептически поджала губы, всмотрелась в рисунок и отрицательно покачала головой.
— Ты давно здесь работаешь?
— Где это здесь?
— В «Локомотиве».
— Я вообще там не работаю. Так, по делу зашла…
— А почему тогда прикид у тебя такой странный? — с ехидцей поинтересовалась Караваева, кивая на оранжево-синюю куртку. — Или у вас, в Старгороде, молодежная мода такая?
Ксюша презрительно взглянула на Валентину. Потом у нее в голове что-то щелкнуло, она нахмурилась и спросила:
— А вы откуда вообще?
— Из Тарасова, — решила я сказать правду. — И нам очень нужно найти этого человека, — снова указала на рисунок. — Дело в том, что он преступник.
— А вы из милиции, что ли?
Ксюша оценивающе посмотрела на Никиту, прикидывая, может ли этот парень быть сотрудником органов — в штатском.
— Нет, но это дела не меняет, — сказала я.
— Очень даже меняет, — возразила Ксюша.
Она посмурнела еще больше, наморщила лоб и вдруг улыбнулась:
— Значит, говорите, вы из Тарасова? Тогда мне все ясно.
— Что тебе ясно? — с угрозой в голосе спросила Караваева.
— А ты что так разговариваешь-то? — Ксюша явно не симпатизировала сидевшей у нее за спиной Караваевой, и я могла голову дать на отсечение, что Валя отвечала ей полной взаимностью. — И вообще, останови машину, — неожиданно взвилась девица.
— Продолжай ехать, — не обращая внимания на нее, велела я Никите.
Тот никак не отреагировал на возникшую полемику и продолжал рулить по улицам, не имея четкого направления движения.
— Так, понятно, — пассажирка поневоле вздохнула, открыла сумочку и достала оттуда сигареты. — Шпионы, что ли? А я думала, что такое только в фильмах бывает. Похищения разные там, шантаж…
— Тебе на самом деле крупно повезло, — я постаралась говорить как можно мягче. — Ты с родителями живешь или отдельно?
— А тебе какое дело?
— Ты не ерепенься особо, а выслушай. На шмотки и косметику, наверное, не хватает?
В глазах Ксюши мгновенно зажглись азартные огоньки. Она прищурилась и вся сжалась как кошка, готовая броситься на мышь.
— Короче, мы тебе забашляем, если скажешь, где его найти, — популярно объяснила я ситуацию.
— По глазам вижу, что ты его знаешь, — добавила Караваева.
— Мои глаза сродни обману, — неожиданно кокетливо продекламировала Ксюша. — А денег мне действительно не хватает, но не знаю я этого кренделя. Ничем помочь не могу. Еще вопросы есть?
Я нахмурилась. Нить ускользала из моих рук, но сдаваться мне не хотелось.
— Может быть, похожий на него? В охране стадиона должен работать.
Ксюша снова скептически покачала головой.
— Вы, говорите, из Тарасова, да? — переспросила она и, получив мой утвердительный кивок, после некоторой паузы спросила: — А сколько заплатите?
— Двести баксов, — ответила я.
На лице Ксюши отразилось презрение.
— Это неплохие деньги вообще-то, — небрежно бросила я.
— Для кого как и смотря за что, — философски заметила Ксюша. — В общем, так, девочки-мальчики… Этого, — она скосилась на рисунок, — я не знаю. Но поскольку вы из Тарасова, у меня есть кое-что другое, что я вам могу сказать, только не за двести баксов, а, скажем, за четыреста.
— И что же это такое? — насторожилась я.
— Скажем, так, это касается того судьи, который будет судить матч между «Авангардом» и «Локомотивом» через несколько дней.
— Что? Что такое? Говори немедленно! — Я чуть было не вырвала водительское сиденье с корнем, настолько резко она подалась вперед.
— Э, четыреста баксов вперед, — погрозила пальцем Ксюша.
Я, изобразив на лице недовольство, полезла к себе в сумочку и отсчитала четыре зеленые купюры.
— Вот доллары, — я продемонстрировала деньги Ксюше. — Какая у тебя информация?
Ксюша стремительно вырвала доллары из моих рук и быстро произнесла:
— Судья сегодня приехал сюда и остановился в гостинице. В какой — не знаю. Но то, что приехал, — это точно. И девчонки пойдут к нему часов в восемь вечера.
— Зачем пойдут?
— Как зачем? — искренне удивилась Ксюша. — За этим самым… — она слегка поерзала на сиденье. — Впрочем, вам как шпионам лучше знать. Мы девушки простые, тонкостей всех не понимаем. В общем… — она вздохнула. — Информацию вы получили, я деньги — тоже, — она убрала доллары в сумочку, — а теперь выпускайте меня отсюда. Вы, сами того не зная, привезли меня к самому дому. И за это вам большое спасибо.
— Открой дверь, Никита, и выпусти девушку, — приказала я.
Тот беспрекословно повиновался. Ксюша, явно довольная собой и жизненными обстоятельствами этого дня, выпорхнула из «Мерседеса» и, обретя почву под ногами, бросила в открытую дверь салона:
— Только ничего у вас не получится. У нас мэр слишком крутой и на команду очень здорово поставил. Так просто ничего не бывает. Думайте сами, решайте сами… А с тобой я все-таки шампанского выпила бы…
Она показала Никите язык и захлопнула дверцу машины. Я посмотрела ей вслед. Ксюша бодрой походкой удалялась в сторону ближайшей девятиэтажки.
Я думала минут пять. Никита с Валей сидели тихо, стараясь мне не мешать. Наконец, щелкнув пальцами, я воскликнула:
— Поехали!
Никита тут же запустил двигатель, и «Мерседес» тронулся с места.
Глава 7
Он открыл мне дверь с недовольной миной на лице, всем своим видом показывающей, что его напрасно потревожили. Однако улыбка, которой я приветствовала, была, видимо, настолько мила, непосредственна и, как ему показалось, предназначалась именно ему, что он опешил.
Я была одета в вышитую блестками черную кофточку, такого же цвета мини-юбку и колготки. Весь этот роковой черный цвет оттенял ярко-красный пиджак.
В руках у меня была маленькая изящная сумочка.
Все это принадлежало Вале Караваевой. Сначала я хотела послать именно ее с ответственным поручением в номер гостиницы, но потом поменяла решение. Судья наверняка помнил ее по Дальнегорску. Меня, впрочем, тоже можно было узнать, но я надеялась на то, что тогда, в Дальнегорске, на меня он не особо обратил внимание, потому что я сидела в стороне от тех, кого ему на выбор предлагал Гараев.
И поэтому решила пойти на встречу с судьей сама, попросив у Вали ее сексапильные шмотки.
— Ну что, неужели так и будем стоять? — первой нарушила молчание я.
Судья Владимир Александрович Карнаухов — а именно так звали мужчину, стоявшего передо мной, —
