Словом, все шло как надо до той поры, пока с середины сезона на пятки «Локомотиву» не начал наступать «Авангард». А к началу осени «Авангард», отыграв удачную серию матчей, опередил «Локомотив» и оттеснил его со второй строчки турнирной таблицы на третью. В высшую же лигу по правилам соревнований выходили две команды, которые занимали соответственно первое и второе места. На первом месте с большим отрывом от соперников находилась «Заря», и борьба, таким образом, шла лишь за второе место.
Понятно, что в этих условиях «Локомотив», чтобы попасть в высшую лигу, должен был что-то предпринимать. Поскольку на поле дело не очень клеилось, руководство клуба и решило пойти на незаконные, закулисные методы воздействия на соперников.
Но доказать все это не представлялось пока возможным…
Я не исключала того, что если вечером «Авангард» выиграет у «Локомотива» и, таким образом, обеспечит себе путевку в высшую лигу, руководство клуба, почивая на лаврах, может забыть и покушение на Крашенинникова, и убийство Навашина. И, возможно, даже будет настаивать на том, чтобы не раздувать скандала вокруг действий соперников — главная-то цель достигнута! Меня это не устраивало кардинально — для меня человеческая жизнь была важнее пребывания тарасовской команды в высшей лиге футбольного чемпионата России.
Отчасти именно поэтому, не посоветовавшись ни с Гараевым, ни с Вахяном, я приняла свое собственное решение. Я проводила автобус с «локомотивцами» до гостиницы и через знакомого администратора узнала телефон номера, в котором должен был остановиться главный тренер соперников Червенец.
Заехала домой и, выпив пару чашек кофе с пирожными, набрала этот номер. Почти сразу же услышала знакомую нечленораздельную речь.
— Алло! — просипели в трубку.
— Добрый день, Геннадий Васильевич, — сказала я как можно вежливее. — Несколько дней назад я вам обещала позвонить, вот и настало время исполнить свое обещание…
— Что вам нужно? — недружелюбно спросил Червенец.
— Во-первых, хочу вам сказать, что кассета с записью разговора с судьей, которого вы хотели подкупить, до сих пор находится у меня. При желании вы можете ее забрать… Безусловно, при выполнении вами некоторых условий.
— Не желаю ничего слушать! — прервал меня Червенец. — Никакие кассеты с записями меня не интересуют. Все, что вы говорите, — полнейшая ерунда! Если у вас все, я кладу трубку.
— Нет, не все, — сказала я все так же вежливо. — Я же говорила, кассета — это только «во-первых». А во-вторых, у меня есть для вас сюрприз.
— Какой еще сюрприз?
— Он заключается в том, что человек, который был послан на дело, то есть на убийство администратора команды «Авангард» Эдуарда Навашина, не был убит на месте происшествия. И он дал показания, в которых говорится, что он совершил это по заказу руководства клуба «Локомотив».
— Какой заказ? Какого руководства? — продолжал упорствовать Червенец.
— Если вам интересна эта информация, я готова с вами встретиться. И обсудить наши с вами сложившиеся так спонтанно взаимоотношения.
— Вы хоть представьтесь ради приличия, — после некоторой паузы попросил Червенец. — Если вы из милиции, то у вас очень странные методы…
— Нет, я не из милиции. Но при желании могу воздействовать на нее таким образом, что показания этого человека канут в Лету. Если вы будете сговорчивы… Скажем, так, я представляю параллельные милиции структуры. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, не правда ли?
— Это шантаж, — после нескольких нечленораздельных междометий выдавил Червенец.
— Что делать? Жизнь — такая непредсказуемая и опасная штука, — елейно промолвила я. — Насчет первого — я имею в виду кассету, — бог с ней, может быть, «Авангард» и так выиграет у вас. Тем, кого я представляю, это как-то по барабану. А вот насчет второго, думаю, у вас могут быть большие проблемы, если вы не откликнетесь на мое предложение.
— Я не буду разговаривать с вами больше по телефону, — категорично отрезал Червенец. — И кладу трубку.
— По телефону и не надо. Я же предлагаю вам встречу. Нам надо успеть до начала матча. В вашем распоряжении не так много времени… Жду вас на перекрестке улиц Вольской и Рабочей в три часа дня. Я подъеду туда на бежевой «девятке». Меня легко узнать — я буду вся в черном, кожаная куртка и вельветовые джинсы.
И, не дожидаясь реакции Червенца, отключила связь. Конечно, это была провокация, рассчитанная на недостаточную осведомленность противной стороны о том, чем закончились события трагического утра, когда был убит Эдик Навашин. Однако определенная надежда на то, что кто-то от верхнестаргородцев прибудет на встречу, у меня была.
Разумеется, весь мой разговор записывался на магнитную пленку. А сразу после разговора я позвонила Борису Расторгуеву и сообщила ему о готовящейся встрече. Сначала он выразил недовольство моей «самодеятельностью», но потом, подумав, сказал, что, возможно, я поступила правильно и что он подтянет соответствующие случаю силы к месту предполагаемой встречи.
Выпив еще одну чашку кофе, я поехала на стадион, где должны были состояться репетиции гимнастическо-артистической программы, которую группа поддержки показывала сегодня перед зрителями в перерыве последнего матча сезона.
Я перебросилась парой ничего не значащих фраз с Гараевым и от нечего делать просмотрела часть репетиции группы поддержки. Было видно, что атмосфера значимости предстоящего матча, нагнетаемая в команде Гараевым, передалась всем, в том числе и группе поддержки. Девчонки находились в состоянии эмоционального подъема и отрабатывали программу на одном дыхании.
Зашедшая посмотреть на девчонок руководительница федерации шейпинга Людмила Фахрутдинова была этим весьма удивлена. Она отдала в группу поддержки тех девчонок, которых считала не очень перспективными. Предчувствуя, что им придется выполнять не только те функции, которые обозначались в контракте между ней и Гараевым официально, она отобрала наименее стойких в моральном смысле особ.
Я посмотрела на часы. До назначенной мною встречи оставалось два часа. И я решила пройтись по городу пешком. Тем более что погода к этому весьма располагала. Как будто по заказу под конец футбольного сезона выглянуло солнце, и хотя в целом было довольно прохладно, этого не ощущалось.
Обогнула стадион и вышла на улицу. Спустя несколько минут я уже выходила на пешеходный проспект, пересекавший центр города. Там вовсю звучала музыка из множества динамиков, установленных около летних кафе. Они доживали здесь свои последние дни. Желающих посидеть было не так много, но все же они были.
Щурясь от солнца, которое било прямо в глаза, я пошла по проспекту в направлении к рынку. Настроение у меня с утра было приподнятым благодаря абсолютной уверенности в успехе своего дела.
Присмотревшись к посетителям одного из кафе, я неожиданно увидела знакомое мне лицо. Это был не кто иной, как голкипер «Авангарда» Семушкин. Он сидел, чуть скривив свое большое угрястое лицо, и попивал кока-колу в обществе каких-то двух молодых парней, головы которых, как и самого вратаря, не очень были обременены волосяным покровом.
Я улыбнулась ему и в знак приветствия кивнула головой. Семушкин узнал меня и, отсалютовав банкой кока-колы, показал мне известный жест из двух пальцев, означавший победу.
Эта неожиданная встреча придала мне еще больше уверенности, и я зашагала дальше.
Прогулка по солнечному осеннему городу придала сил, и я почувствовала, что абсолютно готова к тому, что задумала.
Ровно в три часа я была уже на перекрестке Рабочей и Вольской. Поигрывая ключами, я стояла у своей «девятки» и рассеянно всматривалась в прохожих и проезжающие машины. В салоне моей машины, как мы и договорились, уже находился Борис Расторгуев.
Вдруг откуда-то сбоку ко мне подошел парень весьма крупного телосложения в кожаной куртке.
— Здравствуйте, — достаточно вежливо произнес он. — Я от Геннадия Васильевича.
