— Нет. Это я так, придумала, чтобы все правдоподобно было. Тем более что на Глебку вон напали какие-то идиоты… А мама вообразила невесть что.
— Оксана, я берусь забрать твой паспорт у этого твоего тюти. И матери ничего не скажу. А ваши проблемы с будущим ребенком регулируйте сами.
— А как же насчет нападения? — тут же спросила Оксана.
— Это мои проблемы. Я придумаю что-нибудь, чтоб выглядело все правдоподобно.
Оксана пристально посмотрела на меня, словно желая понять, можно ли доверять мне. Наконец отвела взгляд и тихо сказала:
— Хорошо.
— В таком случае одевайся и едем щемить тютю, — подытожила я.
Оксана собралась быстро. Натянув на себя кожаные штаны и куртку, увешанную разными металлическими фенечками, она порывисто вышла из комнаты.
— Мы уезжаем вместе с Оксаной, — прокомментировала я ситуацию вышедшей из кухни Алле Николаевне.
— Куда? — удивилась та.
— Искать паспорт, — коротко бросила я и вышла из квартиры.
Глава 2
Дверь нам открыли быстро. На пороге стоял долговязый сутулый парень в очках. Уши его были заткнуты двумя черными кругляшами — наушниками от плейера. Оксана вперед меня влетела в прихожую, оттесняя парня в глубь квартиры.
— Ты чего? — несколько испуганно спросил парень, выдергивая из ушей наушники.
— Давай сюда паспорт, козел! — заорала Оксана.
— Какой паспорт? — попробовал прикинуться тот шлангом.
Я заглянула в квартиру и оценила обстановку. Вроде бы никого, кроме худосочного меломана, здесь не наблюдалось.
— Ты в квартире один? — на всякий случай спросила его непререкаемым тоном.
— Да, — ответил он, совсем растерявшись.
— Очень хорошо, — и, подскочив к нему, я внезапно толкнула его на стоявший рядом диван.
То ли парень оказался таким хлипким, то ли мой напор был одновременно неожиданным и сильным, но меломан полетел на диван, чуть было не сломав его при этом.
— Где паспорт? Быстро гони его сюда! — заорала я, попутно вынимая из кармана джинсов поддельное милицейское удостоверение. Сунула ему документ в лицо и продолжила натиск: — Если отдашь по-хорошему и кое о чем расскажешь, мы, так и быть, не будем заводить на тебя дело.
— Какое дело? — Парень немного стал приходить в себя, и по его виду я заметила, что он вообще-то осознал, что перед ним находятся две женщины. — Вы что наезжаете-то?
— Мы не наезжаем, а снимаем показания, — гнула свою линию я. — Ты что, думаешь, тебе все шуточки? А в камеру со взрослыми дядями, враждебно настроенными, не хочешь?
— Мишель, отдай лучше по-хорошему, — вступила в разговор Оксана, чем очень мне помогла, так как я забыла спросить впопыхах, как зовут ее жениха.
— Михаил, ты должен понять всю остроту момента, — поддержала я невесту.
Михаил вдруг, собравшись с силами, ринулся вперед и попытался толкнуть меня на пол. Однако я легко отработала нападение. Рванула руку на себя, потом подняла его вверх — благо весил паренек всего килограммов пятьдесят с гаком, — и через секунду он с грохотом приземлился на пол квартиры.
— Бля-а-а! — послышался сакраментальный его стон.
— Ты понял, что с тобой не шутят? — спросила я.
— А ну-ка, вставай, вставай немедленно! — Оксана подскочила к нему и стала весьма энергично тормошить его и пинать.
Краем глаза она очень уважительно на меня посмотрела. На нее, видимо, большое впечатление произвело то, как легко и непринужденно разобралась я с ее парнем.
— Сейчас, — простонал Михаил. — Подожди…
— Где паспорт? — я была неумолима.
— В ящике шкафа, — промямлил Михаил. — В среднем, в углу.
Я тут же сориентировалась и открыла средний ящик серванта, стоявшего напротив. Наряду с какими- то бумажками, ручками и фломастерами в дальнем углу его обнаружилась темно-красная паспортина, такая самая, которой некогда гордился великий горлан революции Владимир Маяковский.
Я открыла его и убедилась, что нашла то, что искала.
— Очень хорошо, Миша, — сказала почти ласково. — Но это не все. У меня к тебе еще есть вопросик.
Внутренне, впрочем, я не очень рассчитывала на успех, так как Михаил совершенно не вязался у меня с образом того, кто мог бы организовать покушение на брата Оксаны. Но для проформы, когда он очухался и снова сел на диван, я строго произнесла:
— Ну а теперь рассказывай, зачем ты Глебу череп проломить пытался…
— Какому Глебу? Какой череп? — удивление паренька было столь неподдельно, что я сразу же поняла — этот путь ложный.
Оксана, правда, активно поддержала меня и, надавав Михаилу пощечин, требовала от него признания в нападении на брата. Совсем сникший Михаил отбивался от нее как мог и, в конце концов, когда Оксана поостыла, приложив руку к груди, поклялся, что ни к какому нападению в подъезде он не причастен. Чем я на тот момент вполне удовлетворилась.
— Оксана, пора ехать, — посмотрела я на часы. — Пора сказать твоей маме, что все нормально.
— Нет, я хочу поговорить с ним, — вдруг заартачилась она.
— Потом, у меня нет времени, мне тоже надо отдыхать, — проявила я настойчивость. — А на часах уже одиннадцать.
Оксана посмотрела на Михаила с какой-то тоской. Хотя по выражению ее лица было видно, что ею владеют смешанные чувства: от непонятной симпатии и некоторой жалости к нему до неприязни и стремления постоянно унижать его. Да и Михаил в силу своей внешности и склада характера провоцировал на это. Если бы у меня действительно было достаточно времени, я бы провела с ним психологический тренинг, но денек нынче выдался весьма напряженным. После того как нашелся паспорт, я почувствовала в себе упадок сил и непреодолимое желание отдохнуть.
— Ты особо не переживай, все наладится, — как-то вяло успокоила я хозяина квартиры перед выходом и даже поправила ему ворот на рубашке. — Купи ей что-нибудь в подарок завтра…
Оксана в этот момент спускалась вниз по лестнице. Михаил угрюмо кивнул и отвернулся.
Через полчаса я уже сидела перед Крашенинниковой-мамой и, напрягая весь свой нереализованный талант актрисы, расписывала ей картину разборки с Оксаниными одногруппниками по институту, которые решили подшутить над ней после очередной дружеской попойки. Поскольку студенты были как бы люди свои, я просила маму не раздувать из этой мухи слона. Одногруппники полностью раскаялись и отдали паспорт. Оксана же сразу не призналась, потому что не хотела подставлять своих друзей. Стоявшая рядом Оксана все время утвердительно кивала и попутно заверила мать в том, что она в той пирушке никакого участия не принимала. Про беременность Оксаны я, естественно, не сказала ничего. В конце концов, пускай молодежь сама разруливает свои проблемы. Родит — хорошо, сделает аборт — ее дело…
Алла Николаевна очень внимательно выслушала мой рассказ. Однако ее не убедило то, что случай с Оксаной не связан с наездами на ее семью. Она решительно требовала от меня продолжения расследования. Безусловно, нападение на Глеба было делом гораздо более серьезным. С этим вынуждена была согласиться и я. Мы расстались на том, что завтра мой день начнется с того, что я вплотную займусь проработкой версий о нападении на ее сына.
