Ники осторожно отпил молока. Тем временем собака принесла палку из корзины у огня и выжидающе положила у ног Ники.
– Нет, Юнона, никаких игр в доме, – сказал хозяин собаки. – Положи на место.
К удивлению Ники, повесив хвост, собака отнесла палку обратно в корзину и вернулась, чтобы потереться печальной мордой о ногу мальчика. Тот быстренько осушил чашку, сел на коврик и принялся гладить собаку.
– Хотите молока? – спросил мистер Ренфру Калли.
Калли покачала головой:
– Нет, благодарю вас, – она закрыла глаза. Ей было нехорошо. Инцидент с молоком вернул её к реальности.Никогда нельзя забывать о бдительности.
– Миссис Барроу принесла вам сухую одежду, – услышала она слова мистера Ренфру через короткое время. По крайней мере, она думала, что прошло мало времени. Она открыла глаза. Где Ники? Она ведь не могла снова задремать?
– Он уснул, – сказал мужчина, прочитав её мысли.
Её сын свернулся на коврике рядом с большой чёрно-коричневой собакой. Он крепко спал. Руками он обнимал собаку, чья морда покоилась у него на плече.
У Калли комок подступил к горлу, когда она подумала о щенке, которого он лишился.
– Устал до смерти, бедняжечка! – воскликнула миссис Барроу. – Отнесёте его в постель, мистер Гэйб, пока я помогу мисси переодеться?
Мистер Гэйб наклонился и взял Ники на руки. Собака вскочила, явно намереваясь пойти с ними.
Калли поднялась с места.
– Нет, не ходите, – сказал он. – Он спит, как младенец, и пока меня не будет, вы можете переодеться в сухую одежду у огня.
Калли поглядела на спящего сына и сглотнула. Он выглядел таким маленьким и беспомощным на руках у высокого мужчины. И таким уязвимым. Он даже не пошевелился, когда мистер Ренфру пинком открыл дверь.
Калли охватило неожиданное подозрение.
– Ники?
Слава богу, он пошевелился и открыл сонные глаза.
– Мама, – он улыбнулся, зевнул и снова задремал, уютно устроившись у груди мужчины, будто ему было очень удобно.
Калли осмотрела его. Он выглядел так же, как и каждую ночь, когда она приходила проверить его. Дыхание глубокое и ровное, кожа слегка порозовела, как у всех спящих детей. И глаза были ясные, хотя и сонные. Она дотронулась до его щеки. Теплая, не слишком холодная, не слишком горячая.
Она снова начала дышать.
И тогда поняла, что мужчина, держащий её сына на руках, смотрел на неё, молча наблюдая за выражением её лица. Калли встретила его взгляд. Он выглядел задумчивым, подвижный рот был сурово сжат.
– Знаете, я не Длинный Ланкин, – тихо сказал он.
– Кто?
– Бука из песенки моего детства. Длинный Ланкин – джентльмен, который пил кровь невинных детей.
Она покраснела:
– Я не думала…
– Думали.
Последовала неловкая пауза, потом он добавил уже спокойнее:
– Думаю, у вас есть на то причины.
Она поглядела на лицо своего спящего ребенка и попыталась проглотить комок в горле. Да, у неё были причины.
– Вы доверяете мне отнести его в постель?
Она колебалась. Волосы Ники были влажными и всклокоченными, как перья только что высиженного цыпленка. Он выглядел маленьким, бледным и уязвимым в руках мужчины, но худенькое тело было расслабленно. Устал до изнеможения или просто доверяет этому человеку? Иногда это одно и то же, устало подумала Калли.
– Миссис Принн?
С усилием Калли поняла, что он обращается к ней.
– Да?
– Доверьтесь мне, – сказал он тем невероятно низким голосом. В спокойных глазах не было нерешительности.
Кали закусила губу и кивнула. Выбора не было. Она наклонилась, поцеловала Ники в лоб и откинула ему волосы.
– Сладких снов, дорогой, – прошептала она на его родном языке. Она чувствовала, что мужчина сверлит её взглядом, но он не сказал ничего, просто повернулся и вынес её сына из комнаты.
* * *
– Ну, мэм, ваш черед.
Калли спокойно сидела, пока миссис Барроу суетилась вокруг неё с полотенцами и ночным бельём. Пожилая дама быстро раздела Калли, неодобрительно восклицая по поводу мокрой одежды и тяжести нижней юбки. Калли быстро скомкала её, убирая с глаз. Всё её будущее было в этой юбке.
Миссис Барроу достала большую ярко-розовую фланелевую ночную рубашку и надела её на Калли, не переставая бормотать команды, как будто Калли была ребёнком:
– Вот так, поднимите руки. Продевайте. А теперь посидите здесь, у огня, а я принесу вам одеяло, чтобы опять было тепло и уютно.
Калли всё пропускала мимо ушей. Она привыкла, что горничные одевают и раздевают её, но никто из них не называл её «миленькая» и не опекал её так по-матерински тепло.
Конечно, это было неприлично, и если бы её отец или Руперт были здесь, они бы отчитали женщину за такую фамильярность.
Но папа и Руперт оба были мертвы, и здесь не было никого, кто смог бы застать Калли за нарушением этикета. И ей не надо было скрывать, как ей было хорошо от этого.
Миссис Барроу напомнила ей няню, которую она едва помнила. Сохранилось лишь смутное воспоминание о крупной мягкой женщине с большой грудью и удобными коленями, которая заботливо приговаривала и ворковала над ней, как миссис Барроу сейчас. Калли и забыла, какое это утешение.
Что сталось с няней? Она даже не знала её настоящее имя. Папа отослал её, когда Калли было шесть – вскоре после того, как умерла мама. Он увидел, как девочка сонно сидит у няни на коленях, слушая сказку. Папа сказал, что она уже слишком взрослая, чтобы с ней обращались, как с ребёнком. А сказки – это пустая трата времени… которая забивает головы чепухой.
Она не слышала сказок несколько лет, до тех пор, пока мисс Тибторп не стала её гувернанткой. Милая Тибби, с её строгими взглядами и поведением. Папа никогда не подозревал, что мисс Тибторп жадно читала романы и романтическую поэзию. Если бы он заподозрил, Тибби выставили бы на улицу.
– А вот и Барроу, – произнесла миссис Барроу, завернув Калли в одеяло. – Иду, милый. Мистер Гэйб спустится через минуту, он вас отведёт в постель.
– Любит он, чтобы все были под защитой, наш мистер Гэйб, – добавил Барроу, любовно обхватив жену за талию. – Готова идти в постельку, красавица? – он поцеловал её в щеку.
Миссис Барроу покраснела, как девушка:
– Уймись ты, Барроу, что подумает леди? Спокойной ночи, мэм, сладких снов.
