– Не будьте смешной. Идти пять миль, и надвигается шторм.
– Мне всё равно. Я ходила и гораздо дальше, чем на пять миль.
– Не в темноте, не в шторм и не в одной туфле, – напомнил он. – Давайте, мадам. Я вас подсажу.
Она оттолкнула его рукой.
– Нет, нет, я не могу!
Гэйб видел, что она по-настоящему напугана.
– Всё в порядке. Троян очень спокойный конь. Не надо бояться…
– Я не боюсь!
– Конечно, нет, – согласился Гэбриэл. На самом деле она в ужасе. – Не волнуйтесь. Я подержу вас, и вы будете в полной безопасности. Я только подниму вас…
– Вы не сделаете ничего подобного!
– Это ваше последнее слово?
Она упрямо кивнула:
– Да.
– Превосходно, – произнес Гэбриэл, и прежде, чем она поняла, в чём дело, он поднял её за талию и усадил боком на коня. Троян, благослови его бог, стоял надежно, как скала. Почти сразу же Гэйб вскочил в седло позади женщины и крепко обхватил её одной рукой за талию, прежде чем она смогла бы спрыгнуть. Она сдавленно вскрикнула.
В руке она по-прежнему сжимала камень, который он ей дал. Она подняла руку и нерешительно взмахнула им. Гэйб ждал.
Троян ударил копытами и беспокойно задвигался.
Женщина вздохнула и уронила камень. Свободной рукой она искала, за что ухватиться, дотронулась до гривы Трояна, отдернула руку и попыталась нащупать, за что можно держаться. Рука наткнулась на бедро Гэйба и сжала его.
Он протянул руку мальчику, который сидел на выступе скалы и печально глядел перед собой.
– Давай, Ники, возьми меня за руку.
Ребёнок колебался. Гэйб видел, что оба непреодолимо боятся Трояна.
– Обещаю, ты не упадёшь. Просто возьми меня за руку, и я подниму тебя вверх, себе за спину.
Ребёнок снова покачал головой.
– Ники не умеет ездить верхом, – процедила женщина сквозь сжатые зубы.
– Я и не прошу его, – терпеливо заметил Гэйб. – Я буду ехать верхом. Всё, что ему надо сделать – это сесть позади меня и держаться.
– Я тоже не умею, – её рука крепче ухватилась за него.
– Знаю. Я вас держу, видите? – он осторожно сжал её талию. Она была так напряжена, что он мог бы переломить её пополам. – Я буду держать и его.
– Если вы будете держать одной рукой меня, а другой Ники, кто будет править лошадью? – спросила она дрожащим голосом.
– Я. Бёдрами.
–
Он улыбнулся про себя. Очевидно, она и понятия не имела, что именно его бедро она сжимает изо всех сил.
– У меня сильные бёдра, а конь очень послушный. А теперь давай, Ники, дождь вот-вот начнётся. Залезай.
Пока он говорил, несколько крупных капель дождя упали на землю.
– Давай, Ники, – повторила женщина.
С явным недоверием ребёнок нерешительно протянул руку и ухватился за руку Гэйба.
– Хороший малыш. Теперь поставь левую ногу на мой сапог, и когда я скажу, прыгай и перебрось правую ногу позади меня. Ты в полной безопасности. Я не дам тебе упасть.
Мальчик послушался, закрывая глаза и слепо совершая решительный шаг. Через мгновение он уже сидел на спине Трояна позади Гэйба.
– Накинь мой плащ, чтобы не промокнуть, когда пойдет дождь. Можешь держать за мой пояс или обхвати за талию, как хочешь, – сказал ему Гэйб. Он почувствовал, что его плащ приподнимают, а затем талию судорожно обхватили маленькие ручки.
Гэйб тронул коня, и Троян двинулся вперед. Начался дождь. Женщина и мальчик вцепились в Гэйба изо всех сил.
Ледяные иглы дождя швыряло Гэйбу в лицо, и они стекали ему за шиворот. Он замёрз, и промок, и должен бы чувствовать себя хуже некуда.
Вместо этого он широко ухмылялся, внезапно воодушевившись. Ещё час назад его жизнь простиралась перед ним бесконечно бессмысленная и праздная. Пожизненный приговор покоем.
Теперь же, неожиданно – блаженно! – у него появилась проблема, трудность, беспокойство. И она сидела прямо и неподвижно в его руках, как небольшой мокрый кусочек дерева, с плотно зажмуренными глазами, сжимая его бедро так, словно никогда не собиралась отпускать; его собственная маленькая проблема.
Гэйба это полностью устраивало.
* * *
Калли закрыла глаза и вцепилась покрепче, стараясь вынести поездку. Если бы она подумала, что мужчина хоть каким-то образом угрожает её сыну, то бы боролась с ним, но она признавала, что он был добр к ней и к Ники. Кроме всего прочего, у неё не осталось сил бороться. Она не знала, куда он везёт её, но это всё равно не могло быть хуже, чем тащиться по тёмной вершине скалы под ледяным дождём, не имея ни малейшего представления о том, где находишься.
Хуже всего была лошадь.
Она ненавидела лошадей. Она не сидела ни на одной с тех пор, как ей было шесть, и мама… она вздрогнула, мысленно увидев всю картину так ясно, будто это было вчера: лошадиное копыто бьет маму по голове. И кровь…
Даже Руперт не смог подвести её близко к лошади.
Но если лошадь означала, что Ники быстрее окажется в тепле и безопасности, что ж, Калли могла смириться с чем угодно.
– Ники, ты в порядке? – позвала она.
– Да, мама, – она почувствовала прикосновение маленьких пальцев к талии и благодарно сжала руку сына. Смысл всей её жизни.
– На плаще несколько пелерин, – сказал Гэбриэл Ренфру, обдавая тёплым дыханием её ухо. – Ники тепло и сухо, так что перестаньте волноваться за него. Вы же, напротив, замёрзли. Откиньтесь на меня, и я застегну плащ. Так нам всем будет теплее.
Но Калли не могла заставить себя пошевелиться. Если она пошевелится, то точно упадет.
– Не беспокойтесь. Вы в безопасности со мной, – снова сказал он. Глубокий тембр его голоса успокаивал, но всё же она не смогла ни на йоту изменить позу. Она сидела с такой прямой спиной, что едва касалась его, глаза плотно закрыты, ладонь сжимает пальчики Ники.
Он вздохнул и притянул её к груди.
– Теперь откиньтесь на меня, пока мы не пребудем на место.
Калли на секунду открыла глаза и тут же снова зажмурилась. Он застегивал плащ. Обеими руками. Никто не держал поводья. Она не могла на это смотреть.
– Вообще-то вы можете дышать, – пробормотал он ей на ухо. – Вот, так лучше. Вам удобно?
– Вам мешает лука седла, да?
Он пересадил её так, чтобы она сидела у него на коленях, крепко держа её, обхватив рукой и прижимая к своей широкой тёплой груди, устроив её под плащом, как в коконе.
