короткими рукавами, отороченное полоской кружева по подолу, поверх него надевалось верхнее платье из тончайшего газа, украшенное кружевом в тон, атласными серебряными бантами и расшитое алым бисером. К нему Калли надела пару изящных алых турецких туфель, темно-желтую греческую шаль с алой вышивкой и кисточками, длинные белые кружевные перчатки и мамину тиару.
– Как я выгляжу? – спросила она Гэйба, когда он появился, чтобы сопроводить ее вниз.
– Как всегда, обворожительно, – ответил он.
Калли слегка нахмурилась. Она не хотела, чтобы он продолжал расточать ей изысканные комплименты.
– Я знаю, что не красавица, – проговорила молодая женщина, – мне не нужны вычурные комплименты, Гэбриэл. Я была бы счастлива, если бы ты просто сказал, что я выгляжу хорошо.
– Тогда ты хочешь, чтобы я солгал.
– Нет, просто сказал мне правду.
– Я и говорю тебе правду, – муж обхватил ладонями ее лицо и тихонько произнес, – для меня ты прекрасна, как луна. Твоя кожа подобна шелку, глаза – самого восхитительного цвета, а твои губы… это самые соблазнительные губы во всем мире.
Калли моргнула. Самые соблазнительные губы во всем мире? Мог ли он, и правда, так думать? Она начала улыбаться и ничего не могла с этим поделать.
– О!
– Вот именно, «о». Так что не говори мне, что я думаю, моя красавица жена, – Гэйб начал было склоняться к ней, но остановился: – Я не буду целовать тебя сейчас, ведь, начав, не смогу прекратить, а мы должны идти на этот бал.
Замолчав, Гэйб вытащил из кармана продолговатую бархатную коробочку.
– Я подумал, что ты, вероятно, наденешь тиару своей матери, так что купил тебе в комплект вот это, – он протянул ей коробочку.
Калли открыла ее и надолго замолчала. Она была потрясена.
– Бриллианты. Но…
– Да, знаю, для того, чтобы они подошли, они должны быть фальшивыми, – заметил Гэйб, в его глазах плясали смешинки. Достав из футляра ожерелье, он развернул Калли, чтобы надеть и застегнуть его, – но у меня не было времени. А теперь давай посмотрим, – он повернул ее к зеркалу, – идеально.
Калли уставилась на свое отражение. Бриллианты? Это был подарок, который мужчина преподнес бы своей жене. Своей настоящей, пока-смерть-не-разлучит-нас жене.
– Они прекрасны, – прошептала она.
– Как и их хозяйка. Только не продавай их, хорошо?
– Нет, я бы
Гэйб обнял ее и поцеловал в ответ, поцеловал глубоким и собственническим поцелуем, от которого ей захотелось растаять.
– А теперь пойдем, – скомандовал он через некоторое время, – чем скорее закончится этот окаянный бал и чем скорее мы сможем оказаться в постели, тем лучше.
– Это обещание?
– Клятва.
Именно тогда она скажет ему, решила Калли. На протяжении двух последних дней она пыталась понять, стоит ли ей говорить Гэйбу о своих чувствах или нет. Он вызывал в ней чувства, которых она никогда не испытывала прежде. Он понимал ее, заботился о ней – в этом она была уверена.
Но насколько сильно? Это был вопрос. Она должна выяснить это. По крайней мере, попытаться. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Сегодня после бала, когда они займутся любовью, она скажет ему.
Глава 17
– Знаешь, когда мы впервые обсуждали этот прием, я не поняла, почему ты так развеселился, услышав слова своей тетушки, что это будет небольшое скромное мероприятие, – шепотом сказала Калли Гэйбу. Вместе с леди Госфорт они стояли у подножия лестницы и уже почти час приветствовали гостей, которые нескончаемым потоком лились через парадный вход. К счастью, Калли привыкла к этому – государственные приемы в Зиндарии не слишком отличались от английских.
– Но, моя дорогая, это определенно
Калли хихикнула. То, что леди Госфорт описала как «легкий ланч в кругу самых близких», вылилось в ужин на сорок персон. А под «небольшим частным приёмом, безусловно, скромным мероприятием» подразумевался бал, на который оказалось приглашено столько представителей высшего общества, сколько можно было впихнуть в большой дом на Маунт-стрит.
Калли была в превосходном настроении. Гэйб флиртовал с ней весь вечер, и она чувствовала себя легкомысленной, взволнованной и задыхалась от восторга. Она не могла дождаться окончания вечера и того момента, когда они наконец останутся одни. Мысленно она уже представляла это...
– Принцесса Каролина, – аляповато одетый пожилой джентльмен низко склонился над ее рукой, напомнив, что она должна сосредоточиться на происходящем. Она с трудом вспомнила его имя. Он присутствовал на их свадьбе – сэр Освальд Мэрри-что-то-там.
– Как поживаете, сэр Освальд? – поинтересовалась Калли.
– Хорошо, спасибо, моя дорогая, – его лицо расплылось в широкой отеческой улыбке, – нет необходимости спрашивать застенчивую невесту, как поживает она. Вы цветете, моя дорогая, определенно цветете. Вы счастливчик, Ренфру!
– Благодарю, сэр Освальд, и спасибо, что пришли, – ответил Гэйб. Когда Калли пообещала пожилому господину танец, он направился дальше.
Еще через полчаса поток гостей превратился в тихий ручеёк, и леди Госфорт отпустила молодоженов.
– Развлекайтесь, мои милые. Идите танцевать.
В бальном зале играл небольшой струнный оркестр, и как только Калли и Гэйб вошли в комнату, музыканты, словно по сигналу, заиграли вальс.
– Потанцуем, дорогая? – спросил Гэйб и, не дожидаясь ответа, увлек жену на середину зала. Гости, отступив и освободив место для новобрачных, наблюдали за их танцем.
Гэйб кружил и кружил Калли в объятиях. Окружающее превратилось в одно нечеткое цветное движущееся пятно, и Калли видела только мужа. Положив одну руку на его плечо, другую – на его большую теплую ладонь, глядя в ярко-голубые глаза, она танцевала, и ее ножки, обутые в алые туфельки, порхали по паркету.
– Но не последний, – заметил Гэйб, будто прочитав ее мысли.
Молодая женщина не хотела думать о будущем. Прямо сейчас она чувствовала себя счастливой. Она никогда не думала, что такое возможно.
* * *
– Итак, вы та самая маленькая вдова-иностранка, ухитрившаяся притащить Гэбриэла Ренфру к алтарю, – раздался за спиной Калли чувственный голос.
Калли обернулась. Ей не слишком понравилось, что ее назвали маленькой вдовой-иностранкой. Позади, глядя на нее сверху вниз, стояла статная блондинка, чье платье из золотистого атласа казалось
