щеках, сказала:
— После обеда мне нужно будет с вами поговорить. Будете здесь?
Программист удивленно воззрился на меня.
— Кудасов, вам понятно? — спросил сурово директор.
— Да, Аркадий Никифорович, — чуть слышно отозвался программист.
Заводская столовая поразила меня разнообразием меню и качеством приготовления пищи. Длилось это одну секунду, так как в следующую я поняла, что повара не идиоты и понимают, в компании кого я нахожусь за столиком.
— Видите, как у нас кормят? — с гордостью спросил Кравцов. — Меню практически ресторанное, цены низкие — тридцать рублей за обед из трех блюд, всегда свежие овощи, фрукты, маринады, как домашние, вермишель и макаронные изделия — исключительно «Макфа», мясо — лучшая вырезка! — Он ткнул вилкой в свою тарелку и, покосившись на технического директора, престарелого мордоворота с ежиком седых волос, спросил у того: — Что там с несчастным случаем, Алексей Авенирович?
— Разобрались, можете забыть, — буркнул он, ловко управляясь с макаронами. Довольный Кравцов перевел взгляд на главного бухгалтера, женщину средних лет, сильно смахивающую на украинскую предводительницу оранжевой революции Тимошенко.
— Что, пленку оплатили? — спросил он у нее, поддев на вилку кусочек соленого огурца.
— Оплатили, оплатили, — сказала она, с трудом проглотив морковный салат, и взмолилась: — Аркадий Никифорович, давайте поговорим о делах после обеда, а то я подавлюсь насмерть и вы будете отвечать.
Я ела вермишель и думала, что даже поварам из столовой было не под силу ее испортить. Тетя оказалась права — вкус отличный. Обед закончили в молчании. После обеда я еще раз прошлась по территории, но уже не в сопровождении директора. Он остался в своем кабинете. Я была уверена, что в ближайшие часы с Кравцовым ничего не случится. Если злоумышленники захотят его устранить, то сделают это за территорией комбината. Я также была уверена в том, что вскоре можно ожидать новых актов саботажа, ведь главная цель злоумышленников — банкротство предприятия — еще не достигнута. Кравцов никому не платил отступные, следовательно, они будут продолжать. Во время ознакомительной экскурсии меня сильно заинтересовал цех мороженого. Он приносил предприятию самую большую прибыль, и интуиция подсказывала, что ударят на этом участке или в цехе розлива молока. Я побродила вдоль конвейеров, где женщины в белых халатах и смешных шапочках дергаными движениями с обреченностью на лицах выхватывали с ленты стаканчики с мороженым и упаковывали их в картонные коробки. Зябко поежившись от холода, царящего вокруг, я поднялась по лестнице на второй этаж на площадку обслуживания линий и глянула вниз на цех. Прикинув на глазок расстояние до открытых люков на емкостях, в которые из трубопроводов лилась смесь, превращающаяся впоследствии в пломбир, я подумала: «Далековато, но зашвырнуть в танк какую-нибудь гадость при определенной сноровке можно». Затем я спустилась и перешла в цех приготовления смеси. В лицо ударил жаркий влажный воздух. Большие открытые емкости из нержавеющей стали находились под прицелом двух камер наблюдения. Мешалки лениво вращались в емкостях, вспенивая белую с оттенком бежевого жидкость. Я не спеша прошлась вдоль ряда насосов, опутанных трубопроводами обвязки, разглядывая коммуникации. Рабочие суетились вокруг емкостей, не обращая на меня никакого внимания. Со взглядами, как у зомби, они носили на спинах какие-то мешки, открывали и закрывали задвижки на трубопроводах, включали и выключали насосы. С другого конца цеха ко мне важно подошла Попова — начальник производства кисломолочных продуктов и мороженого.
— Что же вы ходите по производству одна, без сопровождения? — с доброжелательной улыбкой спросила она. — По правилам это запрещено. Одному можно ходить по территории только после аттестации в ОТБ. — Я тепло улыбнулась ей в ответ и показала удостоверение со всеми необходимыми отметками. — Вы ничего не подумайте, я для порядка. — Улыбка Поповой стала шире.
Потом Попова спросила, не нужна ли мне помощь. Я попросила проводить меня в пункт приема молока. Попова ответила, что нет ничего проще. Путь к пункту приема молока лежал через узкий, низкий коридорчик, похожий на лаз. За лазом открылось помещение, почти целиком занятое тремя шестидесятитонными цистернами. Те же насосы и трубы, которые встречались на каждом шагу. Я вскарабкалась по лестнице на цистерну, посмотрела на опломбированные люки. Камера наблюдения была замаскирована над дверями, и все помещение находилось у нее под прицелом, кроме небольшого пространства у стены за емкостями, где лежали трубы, по которым молоко поступало на пастеризацию. В глаза бросились фланцы труб. Мысленно я представила себя на месте злоумышленника. Вот я закрываю лицо от камеры, быстро прохожу за емкости и шприцем через полиэтиленовую вставку ввожу в трубу сильнодействующий яд, устойчивый к температурному воздействию, например, раствор соли тяжелых металлов. Лабораторный анализ покажет их высокое содержание в молоке, и все — сливай в канализацию. Защититься от такого чрезвычайно сложно. Пока охрана среагирует, перекроет в цехе входы и выходы, пройдет достаточно времени, чтобы злоумышленник вернулся на свое рабочее место.
— Скажите, а сколько у вас в смене человек? Я имею в виду, в этом корпусе, — поинтересовалась я у Поповой.
— Двадцать семь, если не считать меня, начальников цехов мороженого и розлива, механиков и технологов участков, так как после пяти они идут домой, а остаются работники, непосредственно связанные с производством, — ответила она со знанием дела. — Если же брать период смены с восьми до семнадцати, то наберется человек пятьдесят. — Я только присвистнула. Пока допросишь такую ораву народа… Разговаривая о проблемах производства, мы прошли через сепараторную, посетили участок пастеризации молока, и я, посмотрев на часы, побежала в управление.
Кудасов что-то набирал на клавиатуре, сидя на моем будущем рабочем месте. Во взгляде его серых глаз было столько осуждения, что я устыдилась своей забывчивости.
— Я вас жду, жду, — проговорил он уныло. — Все готово. Садитесь рядом, я покажу.
Мне стало интересно, что такого в компьютере может показать этот зеленый юнец, чего я сама не видела. Оказалось, он решил поучить меня, как вводить пароль.
— У нас тут все немного по-другому, — говорил он, водя по коврику мышью. — Видите табличку «политика безопасности»? Надо нажать «ОК», потом пароль. Для вас я выбрал «Сатурн», потом табличка «подключение», опять нажимаете «ОК»…
— Политику безопасности не ты ли разрабатывал? — спросила я у него с улыбкой.
Кудасов деловито поправил очки и серьезно сказал:
— Не я, но при моем участии.
Я сделала большие глаза, будто поражена его способностями, а сама подумала, что у меня не будет проблем при взломе закрытых файлов. Я проверила, подключил ли он мне Интернет, и отослала его. Закрыв на защелку дверь, я прогулялась по локальной сети, бегло просматривая доступную информацию. Потом попробовала на зубок систему безопасности. Как и предполагалось — детский лепет. Через заслоны я прошла без особых помех и влезла в бухгалтерию. Даже поверхностный обзор выявил странности. Сметы на строительство отдельных объектов, которые я сегодня видела собственными глазами, зашкаливали. Банальное укрывательство доходов. Ладно, оставим это на потом. Выключив компьютер, я вышла из комнаты, заперла дверь на ключ и направилась в отдел кадров, где для меня уже приготовили личные дела работников предприятия. Для меня было загадкой, отчего картотека хранилась на предприятии не в электронном виде. Полученные личные дела я складировала в своем рабочем кабинете. Потом я позвонила на сотовый Поповой и спросила, где она находится. Мне с ней надо было поговорить. Попова предложила встретиться в ее кабинете на втором этаже прямо над складом готовой продукции. Я уже неплохо ориентировалась на территории предприятия и без труда нашла нужное мне помещение. Кабинет Поповой был недавно отремонтирован. В двух соседних комнатах с распахнутыми дверями прямо на полу валялись какие-то картонные коробки, остатки стройматериалов, обрезки линолеума. Попова объяснила, что в бытовках ремонт только начался, потому все так захламлено. Я объяснила ей цель визита. Мне нужен был человек в рабочей среде, лояльный начальству и пользующийся доверием у рабочих. Перебрав вслух несколько имен, Попова остановилась на одном.
— Думаю, он подойдет, — сказала она. — Толковый парень. Я пообещала ему, что со временем сделаю его механиком. Если предложить ему помочь нам, то он не откажется. Сейчас он временно
