заболеваний. Я тогда тоже пострадал… — Старик вновь закашлял.
Я снова протянула ему кружку с водой, но он отмахнулся. Я неловко ерзала на качающемся стуле, не зная, что сделать, как помочь этому человеку. Хотя нуждался ли он в моем сочувствии? В моем или же чьем-то еще? Его жизнь и судьба из-за того испытания были исковерканы, его дети, внуки… Я вновь вспомнила про слегка странноватую Веру, а затем глянула на ее братца, все еще присутствующего на кухне. Похоже, что мальчонка отстает в развитии, что на нем, как и на всех остальных, сказались последствия той ужасной осени. И ведь таких людей не десятки, а тысячи!
Мне даже стало немного не по себе из-за того, что я заставила дедка ворошить в памяти неприятные для него моменты истории. «Но ведь это нужно для дела», — успокаивала я себя. Теперь мне, по крайней мере, стало понятно, что кто-то из участников того испытания мстит Анатолию Степановичу за одно только то, что он является сыном первого изобретателя.
Осталось только выяснить, кто именно…
Понимая, что вряд ли смогу почерпнуть для себя еще что-то интересное из дальнейшего рассказа старика, я поблагодарила его за беседу, обещала непременно заглянуть еще и, попрощавшись, поспешила покинуть квартиру. Верка вышла меня проводить.
— Ну и что он вам там наплел? — язвительно поинтересовалась она. Я не спешила отвечать, и девица добавила: — Вы ему не особо-то верьте, он головой давно уже тронулся. И вообще, зачем вам понадобилось сюда приезжать?.. Не хотите отвечать — ладно, мне все равно до лампочки. Чешите своей дорогой! Надеюсь, больше не увидимся…
— Я тоже надеюсь, — искренне заметила я, вышла за дверь и не спеша стала спускаться вниз.
Оказавшись в машине, я не сразу смогла взяться за руль. Мое воображение слишком уж живо рисовало все те картины, что происходили осенью пятьдесят четвертого. От этих картинок становилось жутко и страшно. Еще страшнее было от сознания того, как мало у нас в стране ценится человеческая жизнь и как ею играют сильные мира сего. А ведь люди, попавшие в зону атомного взрыва, ни в чем не виноваты… Они хотели просто жить, растить и воспитывать детей.
Я никогда не относила себя к категории сентиментальных личностей, но сейчас на глаза наворачивались слезы… Резко тряхнув головой, я нажала на педаль газа.
Оказавшись на знакомой лестничной площадке, я увидела совершенно новую металлическую дверь, установленную в квартире Зубченко. «Да уж, оперативно работают ребята, ничего не скажешь», — подумала я и нажала на кнопку звонка.
— Женя, черт вас побери, куда вы пропали? — налетел на меня Анатолий Степанович. — Этот следователь… Ваш телефон не отвечал…
— Как не отвечал? — не припоминая, чтобы я слышала хоть один звонок, удивилась я. И, тут же достав телефон, глянула на дисплей. Как выяснилось, у моего агрегата просто села батарейка. — Нужно было его подзарядить, но я совсем забыла, — пояснила я Зубченко.
— Я вас спрашивал не об этом, — удивленно посмотрев на меня, заметил клиент. — Вы, похоже, витаете в облаках и даже не слышали, что я вам говорил.
— А что вы говорили?
Анатолий Степанович подозрительно прищурился, строго сдвинул брови и уставился на меня вопросительно. Я поняла, что мысли мои все еще заняты историей, поведанной мне несчастным старичком. Поэтому я и пропустила мимо ушей последние слова Зубченко. Надо же, как меня проняло!
— Так о чем вы там говорили? — еще раз встряхнувшись, с улыбкой поинтересовалась я у клиента.
— Сообщил вам, что милиции так и не удалось доказать причастность Дементьева и Вячина к сегодняшнему взрыву. Похитители полностью все отрицают и никого не сдают.
— Это было очевидно с самого начала, — спокойно заметила я. — Еще что-то новенькое есть?
— У нас нет, а у вас, судя по тому, как нагло вы нас бросили, должно быть.
— Угадали, кое-что мне удалось выяснить. Кстати, о терзающих меня догадках я и хотела бы с вами прямо сейчас поговорить.
— Прежде придется позвонить в отделение. Этот следователь, Уваров, решил, что вы скрылись от них, так как причастны к взрыву! Мне так и не удалось убедить его в обратном. Он заявил, что, как только вы появитесь, мы должны сразу же поставить его в известность.
— И вы поставите? — Я слегка приподняла одну бровь вверх и вопросительно посмотрела на заказчика.
— Да нет, нет, конечно, — отчего-то засмущался он. — Ведь это все так глупо и бесполезно. Лучше давайте поговорим… о чем вы там хотели?
— Я только что навестила одного человека. Его зовут Василий Иванович, фамилия Канавин. Впрочем, вряд ли вам это о чем-то говорит.
— Действительно, я впервые слышу такую фамилию, — подтвердил мои слова Анатолий Степанович. — Ну и что он?
— Когда-то, будучи значительно моложе, Канавин участвовал в испытаниях первой атомной бомбы. Они проходили в тысяча девятьсот…
— Знаю, знаю, пятьдесят четвертом. Об этом ведь вам рассказывала моя жена, когда вы к нам приехали, — перебил меня Зубченко. — Только что-то не пойму, какое отношение все это имеет ко мне и сейчас.
— Боюсь, что самое прямое, — вздохнув, произнесла я. — Вы являетесь продолжателем этих исследований и сыном одного из главных разработчиков.
— И что такого? У всех отцов есть сыновья… — не понимал меня пока Анатолий Степанович.
— Да, но не все отцы были пусть косвенно, но причастны к смертям сотен людей и к созданию оружия, в результате воздействия которого до сих пор появляются на свет и будут появляться дети с отклонением в развитии, с врожденными раковыми заболеваниями…
— К чему вы клоните? — насторожился Зубченко, видимо почувствовав мою агрессивность. Я хоть и старалась, но все же не смогла скрыть своего отношения к произошедшему.
— К тому, что этот взрыв… Я имею в виду произошедший недавно в вашей квартире, а не пятьдесят лет назад. Так вот, этот взрыв, как и все предыдущие покушения на вас, является следствием разработки вашего отца и вашей собственной деятельности. Вам мстит кто-то из пострадавших во время тех испытаний. Человек, получивший какое-то увечье или серьезное заболевание…
— Да это полная чушь! — вскочив с кресла, вспыхнул Зубченко. — Вы сами-то хоть поняли, что сказали?
— Вполне. Я видела глаза человека, рассказывавшего о том, как происходили испытания. Вы бы вряд ли смогли воспринять все то, что он мне поведал сегодня, потому что не осознаете, сколько горя несут в мир все ваши изобретения и разработки… Атомные исследования не нужны, они слишком опасны.
— Глупости! Если бы это было не нужно, этим бы никто не занимался. Это оружие, конечно, опасно, я не спорю, но оно необходимо…
— Для чего?
— Видите ли, Женя… Вы — человек, к науке и к политике никакого отношения не имеющий. Если бы дело обстояло иначе, между нами был бы возможен более предметный и обстоятельный разговор. Но в данном случае это исключено, поэтому я отвечу просто — ядерное оружие необходимо в целях политической безопасности. Иначе говоря, чтобы другие страны нас боялись и признавали наш авторитет.
Я рассмеялась:
— В других странах тоже есть такие игрушки! Возможно, даже значительно более мощные… Согласна, в подобных вопросах я дилетант, но ведь существуют некоторые общие моменты, понятные простому смертному человеку… Конечно, я не требую от вас, чтобы вы сейчас держали передо мной ответ за страну, за международную гонку ядерных вооружений. Я сейчас пытаюсь разговаривать с вами просто как с человеком. Мужчиной, у которого есть жена, ребенок… Неужели вы меня не понимаете? Одно нажатие на кнопку — и погибнет вся планета!
— Откуда у вас такие мысли? — растерянно спросил Зубченко, не находя других аргументов. — Такое ощущение, что вы сами начинаете меня ненавидеть.
