– Думаю, случившееся у кондитерской фабрики на время заставит колдунью притихнуть, – ответила я на выпад Лисовского. – Баба Люба попытается доискаться, что произошло на самом деле и передали ли вы деньги. Сразу вот так магазин она жечь не будет. У нас есть несколько дней, два-три.
– Вы уверены? – спросила Светлана.
– Да, – ответила я твердо. – Сейчас я позвоню одной внезапно появившейся целительнице. Если повезет, под ее именем будет скрываться ваша баба Люба. Это укладывается в алгоритм, по которому она действовала до сих пор. Если нет, то имеется запасной план, о котором я пока умолчу.
– Хорошо бы, если б вышло с этой целительницей, – тяжело вздохнул Геннадий Петрович и, отхлебнув кофе, взял с блюда кекс.
– Я сегодня размышляла и пришла к выводу, что колдунья может работать на ваших конкурентов, Светлана Андреевна, – озвучила я клиентке вновь возникшую версию. – Как у вас с конкурентами? Были ли стычки с кем-нибудь, угрозы?
– Я как-то об этом и подумать не могла, – удивленно вскинула на меня глаза Светлана. – Ведь верно. Такое вполне может быть. Однако подсказать кто, не могу. – На лице Светланы отразилось искреннее сожаление. – Этот бизнес сейчас развивается. Там, где раньше торговали стройматериалами со дворов частных домов, строят полноценные магазины. Они растут на каждом углу, как грибы после дождя. Почти у каждого свой хозяин. Я одна из первых в Тарасове стала владеть сетью магазинов и складов подобной специализации, и пока никто открыто вроде бы не угрожал. Нет, ни с кем из конкурентов конфликтов у нас не было.
– Как грибы после дождя, – кивнула я, понимая, что проверка всех магазинов займет не одну неделю. Посмотрев в записную книжку своего мобильника, я нашла введенный накануне номер целительницы бабы Насти и нажала набор. Ответил секретарь колдуньи, ведущий запись на прием.
– Здравствуйте, мне немедленно надо на прием к вашей бабе Насте. Меня прокляли! Я умираю! Мне страшно! – завопила я в трубку, словно находилась на грани страшной мучительной смерти. Секретарь делал робкие попытки вставить слово, но я ему не давала ни малейшего шанса, тараторя: – Попросила мужа в бутике купить простенькое платьице от Армани, всего-то четыре тысячи евриков, а он зажмотился, в скандал. Зафрахтовал самолет и свалил. Ну, думаю, дело нечисто. Потом смотрю, домработница постель перестилает, а под подушкой у мужа черная нитка, завязанная узлом. Слышите! Черная нитка! Сразу догадалась – колдовство. Бориса и меня прокляли. Он ведь раньше никогда не велся из-за таких пустяков. У меня «Армани» два шкафа. Ну я охране сразу приказала запереть домработницу в чулан и позвонила подруге. Она в колдовстве ух как рубит. И знаете, что? Лена мне и говорит: «Держу газету сейчас, а в ней объявление о снятии проклятия». Она мне телефончик и переслала. Вот звоню. Что у вас там, диктуйте адрес, как доехать. – Я замолчала, дожидаясь ответа. Лисовские замерли за столом с открытыми ртами. Я сделала им знак, чтобы сохраняли тишину.
После продолжительной паузы секретарь слегка осипшим голосом проговорил:
– У нас, девушка, запись... Работаем по записи. Очередь большая.
– Какая очередь? Сбрендил, что ли! Ты кому говоришь про очередь? Меня прокляли! Я не буду ждать какой-то очереди. Ясно?
– Ясно, – послушно повторил секретарь, – но это будет дороже, намного дороже.
– Дороже, – передразнила я. – Сколько ваша бабка берет?
– Че...десять тысяч, – выдавил секретарь и поправился: – Это за обычный. Если срочно, то двадцать пять, – короткая пауза, – плюс амулет от проклятия, но он очень дорогой. Про это надо разговаривать с самой святой.
– Ладно, кончай меня грузить и говори адрес, как доехать, – велела я злобно, – просто достал уже. Несешь чушь.
Секретарь быстро продиктовал мне адрес, чтобы избежать скандала с очень выгодной клиенткой, какой я старалась показаться. Его объяснения, как сориентироваться на местности, мною были прерваны.
– Ну чего меня грузить! Толком ничего не можешь объяснить. С психикой все в порядке, да? Я шоферу скажу, и он довезет.
– Извините, не подумал, – буркнул секретарь сконфуженно и попросил: – Вы продиктуйте мне имя, фамилию и адрес. Это надо, чтобы карточку заполнить.
– А больше ничего не надо? – враждебно спросила я, понимая, что данные нужны для проверки личности. – Тебе, может, еще код от сейфа сказать, где мои драгоценности лежат, или код отключения сигнализации? Визит будет без всяких там имен и фамилий.
– Ладно, хорошо, – уступил моему напору секретарь.
– Сейчас приеду, – процедила я.
– Ой, подождите, у нас сейчас клиент. Не могли бы вы часа через два, ну через час, – извиняющимся тоном сказал секретарь.
– Сейчас! – отрезала я. – Выкиньте вашего клиента. Я оплачу убытки.
– А, ладно, – махнул рукой на все секретарь, – приезжайте, ждем.
Я вновь набрала номер, на этот раз городского такси, сделала заказ и отключила сотовый.
– Вы что, прямо так и поедете, – спросила с непониманием Светлана. – Миллионерши не так выглядят.
– Точно, – кивнула я, будто она открыла мне великую истину. – Нужно переодеться во что-то посолиднее, иначе меня раскроют.
– Ну дай ей что-нибудь из своего, – вздохнул Геннадий Петрович, – правда, у тебя вряд ли найдется платье за четыре тысячи евро.
– Евгения Максимовна, я, конечно, дам вам, что нужно для дела, но обещайте, что потом вещи вернутся ко мне, – сказала Светлана с опаской. – Вы поняли, о чем я? Их не надо сжигать.
– На одежде, что я сожгла, были следы пороха после перестрелки. Если бы при обыске их нашли, вам бы не поздоровилось, – пояснила я.
– Ну, в этот раз не оставляйте следов, – скривилась Светлана недовольно. – Пойдемте выберем.
Мой выбор ее обескуражил. Косуха в заклепках, которую муж купил Светлане на юбилей после года совместной жизни для прикола, поношенные джинсы с непонятным поясом из металлических пластин. Их Светлана носила еще в школе и из сентиментальности сохранила до сегодняшнего дня. Джинсы подошли мне великолепно.
Шнурованные армейские ботинки я взяла свои. Под куртку поверх кофты натянула майку, предварительно порвав ее практически на лоскуты. На голову нацепила искусно сделанный парик из светлых волос, ниспадающих на плечи великолепными локонами. Макияж мне в ускоренном темпе делала сама Светлана, а я потом поправила немного обводку губ да чуть-чуть больше наложила тонального крема на подбородке.
Такси внизу ждало уже пятнадцать минут. Я же в это время надевала бижутерию – поддельные бриллианты, которые практически неотличимы от настоящих. В нос, в губу и на левую бровь надела имитацию пирсинга.
– Ну как? – поинтересовалась я в конце у клиентов.
– Я все равно ничего не понимаю, поэтому промолчу, – ответил Геннадий Петрович. Светлана не издала ни звука, но по глазам я прочла, что она считает меня ненормальной.
«Что ж, время нас рассудит, – подумала я, ринувшись к выходу с сумочкой из кожи крокодила в руках. – Пусть считают, что это подлинный „Гуччи“».
Мой внешний вид шокировал и людей на улице, и шофера такси. То ли еще будет.
Глава 4
Дверь в квартиру целительницы мне открыл двухметровый пузатый и сутулый мордоворот с иссеченной шрамами головой. В кобуре под мышкой у него болтался «макаров».
– Вы записаны? – спросил мордоворот рокочущим басом, не выказав даже капли удивления.
– Я звонила, – с вызовом громко ответила я. – Ваша бабка меня ждет. С дороги, олух!
– Андрюша, пропусти ее, это наш клиент, – раздался из комнаты голос, не похожий на старушечий.
– Проходите, – велел охранник, отодвинул одной рукой половину занавеса из черной парчи, расшитой золотыми звездами и полумесяцами, а другой указал направление, будто в однокомнатной квартире можно было заблудиться. Я прошла помещение, где перед гостями разворачивалось основное представление.
