– В вашем случае нельзя терять ни одного дня, – подсказал председатель общественной организации, раздевая меня при этом своим прищуренным взглядом.
Я вышла из кабинета Урюпина со стойким чувством антипатии к этому человеку. Неприятный тип, очень неприятный! К тому же очень злопамятный. Ясно теперь, почему Валерия Юрьевна заподозрила его в преступлении. Если он когда-то пообещал отомстить своим бывшим компаньонам, то непременно сдержал бы слово. А вдруг он все-таки и сдержал его? Какой такой вопрос с большой «бородой» он сегодня довел до логического конца и наконец-то получил моральное удовлетворение? Хотелось предположить, что именно тот, которым я и занимаюсь, но я понимала, что нельзя впадать в субъективизм. Нужны неопровержимые доказательства того, что Дмитрий Александрович причастен к похищению гроба с телом своего недруга. Как их раздобыть, я пока что не знала. Следующим пунктом моего плана была встреча с Кирьяновым.
В кафе «Полиглот» я пришла позже Володьки. Он уже сидел за столом и вкушал борщ. Я взяла легкий овощной салатик и присоединилась к нему.
– Что-то ты не в аппетите, – заметил Владимир Сергеевич. – Или на диете?
– Я все время думаю о пропавшем трупе. Какой уж тут аппетит? – Я нехотя ковырнула вилкой в тарелке. – А тут еще клиентка меня ее собственную версию заставила отрабатывать…
– Что, совсем никудышная версия, да?
– Ну, как тебе сказать, все вроде бы лежит на поверхности, а как это проверить – не знаю, – и я вкратце рассказала ему об Урюпине.
– Ничего, Танюша, ты что-нибудь придумаешь. Вон, как ты ловко с Фридрицким разобралась! Может, поделишься наконец своими соображениями – как его угораздило сгореть в собственной тачке?
– Его сгубили традиционные пороки – страсть к женщинам и тяга к курению.
– О как! А если поподробнее?
– Что тебе сказать? Антон девок менял чуть ли не каждый день. А недавно закрутил мимолетную интрижку с дочкой одного крутого бизнесмена. Она влюбилась в него по уши, а он ее скорехонько бортанул. Эта дурочка таблеток наглоталась и в больницу угодила.
– Почему же – дурочка? Мне один подследственный как-то раз заявил, что суицид – это высшая степень самокритики.
– Боюсь, что Ольхов не разделяет подобную точку зрения.
– Ольхов? – переспросил Кирьянов.
– Слышал о нем?
– Не только слышал, но и с удовольствием засадил бы его за решетку.
– Если по этому делу, то вряд ли получится. Хотя Ольхов имеет непосредственное отношение к произошедшему. Несмотря на то что его дочь откачали, Ольхов начал прессовать Фридрицкого, пустил за ним своих людей, которые зачем-то принялись гонять его по ночному городу. – Я рассказала ему о полном бензобаке с открытой крышкой и резюмировала: – В общем, как только Антон ушел от погони, он решил расслабиться и закурил. Поскольку пары бензина уже успели окутать машину, нетрудно себе представить, что произошло, когда он чиркнул зажигалкой.
– Да, ситуация! Вот уж поистине, курение может оказаться предельно опасным для жизни. А что девчонка, которая с ним в машине сидела, сильно пострадала?
– Физически – не очень. Волосы обгорели, на руках вроде бы ожоги, но она обошлась даже без госпитализации. А вот морально она, конечно, натерпелась здорово. Лена винит себя в том, что не смогла Антона спасти. Она попыталась его вытащить из машины, поэтому он и лежал поперек сидений, но огонь быстро подступал, и времени ей не хватило.
– Понятно, – Владимир Сергеевич придвинул к себе тарелку с пловом.
– Володя, а что насчет утопленника? – спросила я.
– Я принес тебе его подробное описание, – Кирьянов вынул из внутреннего кармана пиджака несколько листочков, сложенных в трубочку, и протянул их мне.
Я просмотрела бумаги. По идее, это описание следовало бы немедленно подсунуть вдове, ведь она лучше всех знала, на каких зубах у Семена Семеновича были коронки и были ли они вообще, делал ли он операцию по поводу удаления аппендикса и имеется ли у него родимое пятно на правой щиколотке? Но пока я не припру к стенке Урюпина, она меня и слушать не захочет. Хотя одно другому никак не мешает. Ведь в мою задачу входит не только найти человека, похитившего покойника, но и само тело.
Разговоры о погорельце и утопленнике никак не отражались на аппетите Кирьянова. Он с удовольствием вкушал плов и выдавал мне свои комментарии.
– Насколько я понял, по общим приметам он похож на мужа твоей клиентки. Знаешь, по-моему, тебе надо отвезти ее в райцентр на опознание трупа.
– Подскажешь адрес тамошнего морга?
– Слушайте, ну вы достали! – вдруг возмутилась какая-то женщина, сидевшая за соседним столом. – Меня уже воротит от ваших разговоров! Сгорел, утопился, труп, гроб, морг… Вы вообще осознаете, где находитесь? Это – кафе, а не бюро ритуальных услуг!
– Простите, мадам, – извинился Владимир Сергеевич, с самым невозмутимым видом доедая плов.
– А вот не прощу! – Дама в сердцах отодвинула от себя полную тарелку овощного рагу, встала и демонстративно направилась к выходу.
Кирьянов вдруг заикал.
– Володя, похоже, эта дама тебя сглазила. Соку попей, – я услужливо подвинула к нему стакан. – Хотя я ее понимаю. Разговоры у нас с тобой действительно не для слабонервных.
– Кажись, прошло, – Володька откинулся на спинку стула и напомнил: – Таня, ты обещала дать мне какие-то записи послушать.
– Думаю, нам больше не стоит шокировать здешнюю публику. Лучше перекачай разговор Лены и сослуживца Антона в свой мобильник. На работе послушаешь. В качестве доказательства это, конечно, не пойдет, но для получения общего представление о произошедшем – сгодится.
– Ладно, – Кирьянов достал мобильник. – Да, я чуть не забыл. Мне сегодня человек один отзвонился насчет Алексеева. Можешь не переживать, он надежно изолирован от общества.
– Это хорошо. Значит, версия о тарасовском маньяке полностью закрыта.
Вскоре мы вышли из кафе. Рядом с моим «Ситроеном» стояло авто с логотипом курьерской фирмы. Это натолкнуло меня на одну мысль…
За час до окончания рабочего дня я зашла в кабинет Урюпина. Судя по его довольной физиономии, он меня ждал. Возможно, даже строил какие-то планы на совместное проведение вечера. Во всяком случае, у него на столе лежал буклет ресторана «Брудершафт». Дмитрий Александрович периодически брал его в руки, перелистывал и снова клал на стол, но уже ближе ко мне. Я показала ему полусапожки, оторванную «собачку», потом сунула ему под нос коробку – той стороной, где излагалась вся информация о производителе обуви.
– Кто бы мог подумать, что такая известная фирма тоже грешит браком? Лично я впервые с таким случаем сталкиваюсь. – В дверь постучали. – Ну кто там еще? Входите!
Дверь открылась, и в кабинет вошел курьер.
– Здравствуйте! Вы – Урюпин Дмитрий Александрович? – осведомился молодой человек.
– Да. А в чем дело?
– У меня для вас письмо. Получите и распишитесь, вот здесь, пожалуйста.
– Странное письмо. А где обратный адрес? – Урюпин стал крутить в руках конверт. – Это от кого?
– Это вне моей компетенции, – курьер подсунул хозяину кабинета свою ручку.
– Ну хорошо, – сказал тот и поставил в журнале размашистую подпись.
Когда курьер ушел, Урюпин извинился передо мной и вскрыл конверт. Я внимательно наблюдала за выражением его лица, когда он читал написанное мною послание.
«Дмитрий Александрович, вы хорошо знаете Гражданский кодекс, а как насчет Уголовного? В частности, насчет его двести сорок четвертой статьи? У меня есть доказательства, что она была написана как раз для вас. Представляете, как мои материалы взбудоражат общественность? А себя на зоне по такой тухлой статье вы представляете? Впрочем, я готов продать вам улики. Сегодня они стоят десять тысяч
