рвалась, к окнам, кроме как в темноте, не подходила, на тему вербовки Львова разговоров не заводила. Зато на другие темы мы говорили подолгу. В основном о Глебе и Николае и о нашей общей роли в грядущих событиях. О местонахождении ребят наши мнения разнились, но в одном мы сошлись: где бы они ни были, путь их лежит в Петроград, где мы вскоре с ними и встретимся. Что касается нашего предназначения, то тут версий было много — и все мои. Ольга сразу заявила, что ее роль вспомогательная. Будет дело — будет думать. Тут она показала мне язык. А вот ломать столь чудесным образом помолодевшую головку над столь чудовищными проблемами она категорически отказывается. Меня же она слушала с видимым удовольствием, не отвергая ни одну из предложенных версий. У меня даже закралось подозрение, что я заменю ей телевизор. Чтобы усилить эффект я даже притащил из чулана пустую раму, видимо от картины, и попробовал вещать через нее, но рейтинга мне это не прибавило и рама отправилась пылиться дальше.
Шло время. Львов несколько раз звонил, интересовался моими успехами в разгадке тайны зеркала, но делал это как-то вяло, видимо, его волновали другие проблемы.
Настало 16 декабря и пришло время посвятить Ольгу в мой план. По моему значительному виду она догадалась, что я намерен говорить с ней о важном, и, сделав серьезное лицо, приготовилась слушать.
— Значитца так, Львова надо ломать сегодня… — я сделал паузу и посмотрел на Ольгу, но она только кивнула головой.
— Ты даже не спрашиваешь почему? — удивился я.
— Сам скажешь, — лаконично пояснила Ольга.
В этом она была абсолютно права. Мне оставалось только утереться и продолжать:
— Дело в том, что сегодня во дворце Юсупова будет убит Распутин!
Ольга вновь лишь кивнула головой. Это стало меня слегка раздражать. Однако сам виноват, надо было в прошлый раз удержаться от прикола насчет думающего оружия.
— Если нам удастся заманить полковника сюда, — а нам это удастся! — то ты возьмешь его под контроль, а я расскажу ему о том, что мы попаданцы. В качестве доказательства предъявлю тебя — Ольга не смогла удержаться от самодовольной улыбки — и расскажу об убийстве Распутина… Да не молчи ты, хватит уже!
— А если он кинется спасать Старца? — тут же спросила Ольга.
— Да как же он кинется, если ты ему этого не позволишь? — с улыбкой поинтересовался я.
— Да? Тогда, точно, не кинется. И ты думаешь, этих доказательств ему окажется достаточно?
Я пожал плечами.
— Может — да, может — нет, да это, по сути, и не так важно. Главное, чтобы он засомневался и не принялся тут же нас арестовывать.
— Интересно, как это он примется нас арестовывать, если я ему этого не позволю? — спросила на голубом глазу Ольга.
Я с подозрением посмотрел на нее.
— Ну, не вечно же ты его будешь контролировать…
— Так ведь это как вы тащ подполковник решите…
Вот язва!
— Я говорю: не вечно!
— Все, поняла, значит, будет сомневаться!
Ольга посмотрела на меня, поняла, что переборщила и примеряющим тоном спросила:
— А как ты его сюда заманить собираешься?
— Не фокус как. Позвоню, скажу, что есть срочная информация по зеркалу, примчится, как миленький. Но лучше бы он приехал сам, без вызова.
— Оно, конечно. Сам — оно завсегда лучше! — кивнула головой Ольга.
— Ну, хватит уже?!
— Хватит, так хватит, — согласилась Ольга. — Пойдем обедать?
Когда часы в прихожей пробили семь раз, я решительно поднялся с кресла.
— Все! Иду звонить.
Еще не дойдя до аппарата, я услышал, как с той стороны двери вставляют в замочную скважину ключ. В три прыжка взлетев по лестнице, я ворвался в комнату.
— У нас гости! — шепнул я встрепенувшейся Ольге.
Она, молча, кивнула головой и приняла расслабленную позу, где до этого и сидела: на боковом диванчике. Я опустился в кресло лицом к двери. Судя по шуму, вошедший был один. Он сразу же направился к лестнице, лихо пересчитал каблуками ступени, и вот он уже в комнате, полковник Львов собственной персоной с решительным выражением на лице и пистолетом в руке. Не надо быть большого ума, чтобы сообразить: господин полковник наконец-то узнал, что я не тот, за кого себя выдаю. Ну, что ж, так даже лучше! Вот только пришел ли он один, не стоят ли за входной дверью ребята в голубых мундирах? Ну, если даже и стоят, то один-два, не больше. А это значит, что если мой план даст осечку, то мы уйдем, оставив после себя два-три трупа, только и всего! Эта мысль заставила меня улыбнуться, что не осталось незамеченным со стороны полковника.
— Да я смотрю, вам весело, господин, не знаю, как вас там по-настоящему величать! — сверкнул глазами Львов. Тут он заметил скромно сидящую на диване Ольгу.
— Вы еще и не один? Сударыня, кем бы вы ни были, но я попрошу вас спуститься вниз и подождать меня там, пока я побеседую с этим господином. Из квартиры выходить не советую, за дверью мои люди!
Значит, все-таки не один. Дежурный офицер и шофер? Полковник сегодня не в крагах, думаю, что моя догадка верна.
Ольга поднялась и скромно пошла к двери. Вот она зашла за спину полковника, вот подхватывает обмякшее тело — нам лишний шум ни к чему — и бережно опускает его на ковер. Верно мыслит — вдруг напарниками будут?
— Быстро вниз! — тихо командую я, и Ольга бесшумно исчезает за дверью. Вскоре возвращается, в руках веревка и полотенце.
— Дверь не заперта, но закрыта. Я растяжку поставила, попробуют войти — услышим.
Растяжку Ольга заготовила заранее, привязав конец бечевки к язычку колокольчика. Мы выдвинули на середину комнаты второе кресло, усадили в него полковника, зафиксировали веревкой руки на подлокотниках и завязали рот полотенцем. А что делать, скотч-то еще не изобрели? Ольга вернулась на диван. Я уселся в кресло напротив полковника, и мы принялись ждать. Вскоре наш пленник стал приходить в себя. Открыл глаза, дернулся, что-то промычал сквозь полотенце и принялся буравить меня глазами. Я же заговорил по-дружески:
— Петр Евгеньевич, право, не стоило так сюда врываться: с пистолетом в руке. Вы просто не оставили нам выбора. Пришли бы как обычно, мы бы побеседовали, и я рассказал бы вам все, что вас интересует. Напрасно вы смотрите на меня с таким недоверием. Я уже и сам, вот Ольга не даст соврать, собирался вам звонить и именно с целью пригласить вас на серьезный разговор. Ах, пардон, вы же не представлены друг другу. Господин полковник! Это моя напарница, Ольга. Вы же для нее в представлении не нуждаетесь, она о вас наслышана достаточно. И вот что я вам предлагаю. Вы пообещаете не кричать и не создавать другого шума, а мы уберем это дурацкое полотенце. Ваше решение?
Ох, как не хотелось полковнику давать это обещание. Но сидеть в таком виде ему хотелось еще меньше, и он, наконец, утвердительно кивнул. Ольга тут же подошла к нему и сняла полотенце. Полковник шумно вздохнул и принялся ругаться, без крепких, правда, — все-таки в комнате дама — выражений. Ругался он скучно, без выдумки, аристократ, одним словом. Я терпеливо ждал, пусть выговорится. Вскоре полковник замолчал, и я вежливо поинтересовался:
— Полегчало? Вот и славно! Теперь послушайте, что скажу я. Я действительно Жехорский Михаил Макарович. Документ вы выправили на мое настоящее имя. Вот только Войновским я никогда не был. Впрочем, его вы тоже видели, и даже хлопотали о его похоронах. Вот только не надо скрипеть зубами, я, право, не собирался никого убивать. Однако судите сами, что остается делать, когда на тебя прут с обнаженным стилетом? Ну а вам представился чужим именем по причине полной безысходности. Я ведь в
