с усиками над верхней губой. Озабоченное выражение лица, тени под глазами — это чтобы соответствовать моменту. Ему бы в артисты пойти, а он в жандармы подался. Сейчас он отправится по своим контрреволюционным делам, а я буду его прикрывать. А что делать? Терпи, коли нанялся охранником к оборотню.
— Ты сейчас на Руссобалт? — спрашиваю.
— Да, надо посмотреть, как идет подготовка к полету.
Полет на 'Александре Невском' — таков основной план вывоза царской семьи за границу. Сикорский, когда вернулся из действующей армии и увидел самолет целым и невредимым, настолько обрадовался, что проглотил легенду, впаренную ему Алехновичем за один присест. Но вскоре затосковал. Несмотря на положительный отзыв Брусилова и парадный отчет Алехновича Временное правительство не спешило запускать 'Невского' в серию. Мы, как могли, успокаивали конструктора, просили потерпеть, мол, скоро все образуется. Но это были слова, и когда Львов предложил дело, Сикорский сразу же согласился. Хотел даже сам пилотировать самолет. Еле отговорили. Мы вообще хотели представить дело так, чтобы Сикорский остался в стороне. Самолет угнали без его ведома и точка!
Пока 'Невского' готовили к полету, Львов успел перетереть с охраной в Царском селе. Мы умышленно не настаивали на том, чтобы граждан Романовых охраняла Красная Гвардия. Потому охрана подобралась бывшему царю сочувствующая и в отношении побега очень даже покладистая.
Все шло к тому, что наш план должен был сработать. Вот тут-то и влез в наши дела Савинков. Нагрянул с инспекцией по поручению самого Керенского в Царское село и устроил там крупные разборки. Полагаю, что ему кто-то слил часть информации и теперь он примчался за остатком. Вывернул охранников наизнанку и узнал все, что им было известно, то есть почти весь наш план, включая фамилию Львов, самолет и время 'Ч'. А потом вдруг заявил: 'Делайте, господа, что задумали, я вам мешать, не намерен'. Когда Львов все это мне выложил, я крепко засомневался и заразил своим сомнением полковника.
— Думается мне, что это ж-ж-ж неспроста, — глубокомысленно изрек я.
— О чем это вы? — удивился Львов.
— Не обращайте внимания. Это я одну присказку вспомнил. А вспомнил я ее к тому, что, думается мне, Савинков замыслил какую-то крупную бяку…
Я ждал реакции Львова на слово 'бяка', но ее не последовало. Видимо в данном контексте значение слова было ему понятно. Ободренный успехом я продолжил:
— … Это может быть либо арест беглецов сразу после побега, либо даже их физическое устранение.
— А не может быть, что Савинков действительно решил не препятствовать побегу? — осторожно спросил полковник.
Вот тут я задумался. С одной стороны, террорист Савинков был всегда заточен на цареубийство. С другой стороны, теперь он сам во власти, фигура, приближенная к Керенскому. Трудно, конечно, поверить, что 'портфель' вот так сразу поменял его взгляды, но… Я решил трубить большой сбор.
Одновременное убытие всех командиров из Петропавловской крепости могло вызвать подозрение, потому совещались на квартире у Васича. Пока хозяйка на пару с Герцогом 'гуляли' Стрелкина за Никольской куртиной, мы по скорому провели экстренное совещание. К однозначным выводам, правда, не пришли. Скажем Шефа, больше волновало не то, что Савинкову известен план побега, а то, что ему известна фамилия Львов.
— Боюсь, он в дальнейшем может это использовать против меня, — хмурил брови Шеф.
— С какой это стати? — возражал ему Васич. — Что ему известно о твоих отношениях со Львовым? То, что ты внедрился в агентурную сеть полковника под прикрытием, несколько месяцев водил его за нос, используя конспиративную квартиру жандармского управления для революционных нужд? Так это скорее плюс, нежели минус.
— Совершенно с вами согласен, — принял сторону Васича Кравченко. — Против вас фамилию Львов использовать не удастся. Я ведь тоже об этом позаботился, 'наследив' нужным образом. Гораздо важнее, чтобы Савинков не нашел связи между Львовом и мной.
Эта фраза экс-жандарма заставила всех улыбнуться. Напряжение спало. Разговор потек по сугубо деловому руслу.
— Будем подводить итоги? — прихлопнул по столешнице ладонью Васич. — Что мы имеем? С одной стороны, хорошо продуманный и готовый к реализации план побега. С другой стороны, Савинкова с его непредсказуемым поведением. Делаем вывод: план побега оставляем в силе; детально прорабатываем контрмеры против всех возможных действий Савинкова.
Я сидел на квартире, за окном которой поблескивала гладь Екатерининского канала. Часы пробили десять. Время начала операции. В эти минуты группа неизвестных в офицерском прикиде, без погон, но с полумасками на лицах, во главе со Львовым, лицо которого открыто, нейтрализуют охрану у покоев царской семьи. Николай с супругой и детьми уже готовы. Царь сбрил усы и бороду, все одеты в простые одежды. Львов объясняет удивленному Николаю присутствие масок на лицах его освободителей: им еще жить в России. Царь абсолютно доверяет Львову, потому такого объяснения ему достаточно. Сейчас все выйдут через заднее крыльцо и скроются среди парковых деревьев. Долго мучить ноги им не придется. На ближайшей аллее их ждет крытый грузовик с красными крестами по бортам. Не царское, конечно дело, разъезжать на подобном транспорте, но так и случай особый.
Звонит телефон. В трубке голос Алехновича:
— Они здесь!
Сразу следует отбой, но мне и так все понятно: на аэродроме засада. И не важно, будут ли брать царскую семью живьем, или перестреляют на месте — пришла пора приводить в действие запасной вариант.
Еду на перехват санитарного грузовика. Как и условились, они ждут меня на перекрестке. Проезжаю мимо без остановки. Они должны последовать за мной. Оборачиваюсь. Все в порядке. Дорога, по которой мы сейчас едем, ведет, разумеется, не к аэродрому. Впереди показалась полоска воды. Грузовик притормаживает и отстает. Подъезжаю к причалу, возле которого меня ждет тральщик 'Китобой'…
Тральщик 'Китобой', если вы помните, использовался в качестве офицерского штрафбата. До недавнего времени…
Этот вопрос председатель 'Центробалта' Дыбенко поднял, чуть ли не в самом начале разговора.
— Ну, учудил ты тогда в Кронштадте, товарищ Ежов, — усмехаясь в усы, сказал он.
— Ты что имеешь в виду? — решил уточнить я. — Я ведь тогда много чего, как ты выражаешься, 'учудил'.
— Да с тральщиком 'Китобой', - уточнил матрос.
— Ну, это чудо было во спасение. Перебили бы офицеров-то.
— Да это я понимаю, продолжил улыбаться Павел. — Только теперь пора с этим кончать, как ты думаешь?
— Думаю, пора, — согласился я. — Офицеры нужны на кораблях, да и поняли они, наверное, уже кое-что. Вот только сразу расформировывать экипаж тральщика не стоит.
— Это еще почему? — удивился Дыбенко.
— Надо присмотреться к офицерам в обычной обстановке, без конвоя. Как они себя поведут? Не зря их все-таки в штрафники сослали.
Дыбенко задумался.
— Пожалуй, ты прав, — согласился он с моим предложением. — Только кто же за ними приглядывать будет, когда конвой снимем?
— А давай назначим им комиссара? — предложил я. — Есть у меня один товарищ на примете…
Тральщик 'Китобой' был в нашем плане частью запасного варианта, который теперь стал основным. Это по моему запросу он прибыл сюда их Кронштадта.
У трапа меня встретил комиссар корабля Берсенев. Именно его фамилию я назвал в том разговоре с
