толстенные линзы, прочла испуг.
— Приятно знать, что все у вас хорошо, спокойно. Никто не гуляет по ночам, как я, все сидят дома и смотрят сорок пять каналов по телевизору.
Я устроилась в кресле и налила себе кофе.
— Таня, он же ни при чем… — пробормотала Розалия.
— О чем вы говорите? — взвился Билл.
— О своих девичьих секретах, — улыбнулась я. — Не более того. Знаете, Билл, мы просто решили синхронно поплавать. А вот третья пловчиха, которая там обнаружилась, к нашему огорчению, плавать уже не могла…
Он подскочил. Его хождения по комнате начали меня раздражать. Наконец он остановился прямо передо мной и впился в меня огненным взором.
— Ну и как мы будем выходить из положения? — спросила я. — Продолжим играть в полное неведение? Или все-таки поделимся, что мы все искали на этом пресловутом пляже?
Он смерил меня с ног до головы взглядом, презрительно поморщился, произнеся что-то вроде «ищейки», и быстро, не сказав ни слова, вышел, хлопнув со всего размаха дверью.
Я пожала плечами.
— Таня! — всплеснула руками Розалия. — Зачем ты так?
— Роза, вы хотите, чтобы я нашла Лику?
— Конечно.
— Тогда почему я встретила такое загадочное молчание?
— Таня, это не имеет к Лике никакого отношения.
— Ты уверена в этом? — поинтересовалась я.
— Да, — как-то не очень твердо сказала Роза.
— Вот и ищи тогда сама, — посоветовала я. — А мне надоело торчать среди вас в вашем паршивом Нортон-Бее. Играть в игру «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что» я не собираюсь. Вы ходите за мной, кричите «холодно — горячо» и пытаетесь ударить по рукам, когда я приближаюсь к вашим скелетам в шкафах. А если все это взаимосвязано?
— Таня, как это может быть связано?
— Сама не знаю, — честно призналась я, — но искренне надеюсь, что к сегодняшнему вечеру узнаю если не все, то хотя бы максимально приближусь к разгадке.
В этот момент появился Денис:
— Вам письмо, Таня.
Он протянул мне конверт без марки и почтового штемпеля.
Я посмотрела на него удивленно. Кто мог писать мне?
Подняв глаза на Дениса — в конце концов, это могло быть его гадкой шуткой, — я поняла, что письмо удивило и его. Он пожал плечами в ответ на мой немой вопрос.
Надорвав конверт, я остолбенела. Кажется, сейчас со мной случится приступ истерического хохота, подумала я, разглядывая наклеенные неумелой рукой буквы. Надо же!
— Что там? — спросила испуганная моим выражением лица Розалия.
— Ничего, — покачала я головой, пытаясь сдержать смех, рвущийся на волю, — ничего, кроме вот этого…
Я протянула ей письмо.
Розалия прочла и уставилась на меня:
— В этом нет ничего смешного, Таня.
— Ну почему?
Я взяла листок в руки и прочла вслух:
— «Кое-кто видел вас на пляже возле убитой женщины».
Она продолжала смотреть на меня с чувством благоговейного ужаса и упрямо повторила:
— Это не смешно.
Потом встала и протянула мне два таких же листка.
Одно письмо адресовалось Биллу, другое — ей. И во всех этих письмах было одно и то же. Что некто нас там видел.
Жалко, что мы не видели этого самого «кое-кого»!
— Интересный пасьянс, — сказала я, рассматривая все три письма. Адреса на конверте были напечатаны на машинке, поэтому рассчитывать на поддержку графологов не приходилось.
— Что ты по этому поводу думаешь? — спросила Розалия, нервно облизывая губы.
— Пока я думаю только, что кто-то хочет нас немного попугать. А вот зачем ему это понадобилось, остается неизвестным. Денег он не просит. Может быть, он просто хочет, чтобы мы перестали проявлять к Лике Эванс повышенный интерес? Во всяком случае, пока выход у вас один.
— Какой?
— Отнести эти письма в полицию, — пожала я плечами.
— Ты что?!
В ее глазах заметался панический страх. Она даже отшатнулась от меня, как от прокаженной.
— Хорошо, тогда не жалуйся потом, что в тебя вцепились намертво. Фу, какая же это гадость!
Брезгливо поморщившись, я двумя пальцами взяла конверты. Лично у меня было только одно желание — кинуть их в лицо автору, вот только автора-то этих бессмертных творений мы и не знаем!
— Есть еще один выход. Плюнуть на эти письма, не обращать внимания. Пусть развлекается. У кого какая пагубная страсть — кто страдает эксгибиционизмом, а кто вот любит писать подметные письма. Отнесись великодушно к человеческим слабостям!
— Да, тебе хорошо говорить…
Она осеклась.
— Почему? — спросила я. — Мне тоже пришло любовное послание. Кстати, надо подумать, кто это мог сделать. Ясно же, что этот аноним нас знает.
Розалия села рядом со мной, сложив руки на коленях и уставившись в пространство с видом крайнего глубокомыслия.
Я прыснула. Вид у нее был как у первоклассницы.
— Что тут смешного? — вскинулась она, но, посмотрев на меня, тоже не выдержала и расхохоталась.
— Если ничего смешного нет, тогда у нас истерика, — констатировала я. После чего у нас действительно началась «смеховая» истерика.
Наверное, вот так устроены русские женщины — им присылают анонимки, а они смеются от души.
Билл долго не мог понять причин нашего веселья. Он застыл на пороге, пытаясь скрыть собственное удивление.
— Что с вами? — наконец спросил он.
— Тане пришла такая же анонимка, — давясь хохотом, сообщила Розалия.
Его глаза округлились.
— И что в этом смешного? — поинтересовался он.
— Не знаю, — простонала Розалия, вытирая выступившие на глазах от смеха слезы.
Он помолчал, потом произнес:
— Вся эта история вызывает совсем не смех. Наоборот. Таня, что у вас написано?
— То же, что и у вас.
Я уже справилась с приступом веселья. Правда, на моих губах все еще сияла радостная улыбка.
— Так, — протянул Билл. — Значит, вы тоже там были…
Я кивнула.
— Вы понимаете, что этот придурок может пойти в полицию и всех нас отправят в федеральную тюрьму?
