Я сначала надела наушники на всякий случай, а потом решила, что могу себе этим лишь навредить. Недостатком информации я не страдала, а вот если пассажиры «девятки» застукают меня за таким занятием, то мне точно несдобровать.
Поэтому я тихо ждала, не высовываясь. Я еще не придумала до конца, как я осуществлю свой план: полон дом людей, снаружи наблюдатели. Загвоздочка вышла. Может, я поторопилась, назначив Арканову свидание на завтра?
Но делать нечего: каша уже заварена, будем ждать. Приятное надо сочетать с полезным…
Шел уже двенадцатый час ночи. Из калитки вышли трое мужчин. Среди них был Ринат Галиулин. Мужчины были под градусом — это было заметно по их неверным движениям и громкому разговору. Они перешли на противоположную сторону и стали ловить такси.
Когда около них наконец-то остановилась машина и они, переговорив с водителем, уплюхались на сиденья, «девятка», крадучись, выползла из переулка и двинулась по улице в ту же сторону, что и такси.
Вывод напрашивался сам собой: за Ринатом продолжали следить — Шафкят ему не верил.
Моя задача облегчилась. Спасибо недоверчивому Бабаниязову. Время действовать наступило. Посетители в доме не помеха: под шумок туда проникнуть легче.
Я взяла свою драгоценную сумочку, хранившую в себе информацию, за которую многие заплатили бы дорого, закрыла машину и отправилась в дом.
Калитка была не заперта. Входная дверь тоже. Я спокойно прошла в гостиную.
Присутствовавшие в гостиной сидели на диване и креслах, тихо разговаривали.
— Она прилегла, ей успокоительного дали. Что ж, намоталась за день. Тяжело ей. Отправляться по домам пора. Вы езжайте, я с ней останусь.
Говорившая женщина в траурном одеянии повернула голову в мою сторону.
— А вы кто будете, милочка?
— Я подруга Татьяны Александровны. Мне необходимо с ней переговорить.
— Какие могут быть разговоры? Она отдыхает. Коля, я же говорила, запри калитку. Как проходной двор, — обратилась она к седому мужчине, который курил, стоя у окна.
С другого кресла поднялась еще одна защитница Татьяны Александровны.
— Давайте расходиться, в самом деле. Одевайтесь все.
Все поднялись и стали одеваться. Я поняла, что спорить с толпой — дело бесполезное и неблагодарное. Так ничего не добьешься.
Я извинилась и вышла, решив подождать, когда добровольная телохранительница выйдет запирать за посетителями калитку.
Пока они там прощались и обменивались любезностями, я тихо, как мышка, стояла за дверью. А когда добродетельная дама пошла провожать гостей, я без труда проскользнула вовнутрь и двинулась по направлению к спальне.
Татьяна Александровна прямо в траурном платье лежала на неразобранной кровати и мирно спала. В спальне горел свет.
Я закрыла дверь на задвижку и выключила свет. Пускай телохранительница решит, что беспокоить хозяйку не стоит. Я сняла шубу и положила ее на стул, около двери.
Так и вышло. Она толкнулась было в спальню, окликнула тихим голосом вдову и удалилась отдыхать.
Пока она шастала по дому, я не подавала признаков жизни. Наконец она угомонилась. Я потихоньку подошла к шкафу, осторожно открыла его и извлекла своего «клопа».
Скрип закрываемой дверки разбудил Татьяну Александровну.
— Кто здесь?! Что вам надо? — испуганно закричала она. Я подскочила к ней и зажала ей рот.
— Тихо. У меня к вам очень серьезный разговор. Будете кричать — вам же хуже.
Татьяна Александровна яростно отбивалась, пытаясь ударить меня и закричать.
— Если не успокоитесь и не выслушаете меня, то про клофелин в капсуле «Эссенциале» сию минуту узнает милиция, а Арканов расскажет про завещание.
Она замерла.
За дверью послышались шаги. Тихий, испуганный голос спросил:
— Татьяна Александровна, что-нибудь случилось?
Я разжала ей рот и поднесла к носу кулак.
— Все в порядке, Екатерина Ивановна. Мне просто сон плохой приснился. Я приму снотворное и засну. Идите, отдыхайте.
— Действительно все в порядке? А почему вы дверь не откроете?
— Идите спать, Екатерина Ивановна, — твердо сказала Татьяна Александровна. — Идите.
Шаги удалились и затихли. Я снова включила свет.
Татьяна Александровна, сидя на кровати, смотрела на меня расширенными от ужаса глазами. Сознание она не потеряла, наверное, только потому, что употребила успокоительное.
— Вы кто? Вы — та женщина на похоронах, да? Что вам надо? Или вы?.. О господи, нет, только не это! Вы — та самая детективша?
— Та самая. Говорите тише. А то навредите сами себе. Лопушина, как вы изволили выразиться, вернее, дружок ваш обожаемый.
— Что вам надо? Вы убили моего мужа, теперь пришли за моей жизнью? — Ее губы дрожали. Актрисой она была потрясающей.
— Милая тезка, спектакль окончен. И я не за тем сюда пришла, чтобы наслаждаться вашим актерским талантом. Чем дольше мы говорим не по делу, тем меньше времени остается у вас. А я могу вам дать шанс.
— Какой шанс, о чем вы говорите? Завещание оформлено на ваше имя. Что вы еще хотите? Чтобы я его не опротестовывала, что ли? — Она цеплялась за соломинку и продолжала играть. — Вы влезли в мой дом, пытаясь обокрасть.
Голос ее снова начал набирать обороты.
— Еще одно слово, и мое терпение кончится. Арканов сидит у меня в квартире связанный и готов давать показания. А у меня записи на пленке всех ваших любовных и преступных бесед. Хватит играть. Или говорим о деле, или сию же минуту записи будут в милиции, а свидетель даст показания.
— Что ты хочешь, стерва?
— Вот так-то лучше. Излагаю условия и мотивирую. Мне противно так поступать, но я считаю это справедливым. Вы со своим другом убили Владимира Ивановича. При этом подставили меня, обстряпав дело так, что у милиции сомнений не возникло. Приходится признать, что в сообразительности вам не откажешь. С медициной вы, похоже, дружите. Ловко придумали с «Эссенциале». Заботливая жена беспокоится о печени своего горячо любимого мужа.
— Короче, чего тебе надо?
— Нет уж, дослушайте. Я и так щедрая. Дам вам немного времени. Мне, конечно, гораздо приятнее сдать вас в милицию прямо сейчас же. Но кто мне за моральный вред заплатит? Я из-за ваших деяний едва не села за решетку. Но я, как видите, тоже актриса, не хуже вас. Вот вы мне и заплатите за моральный ущерб. Я же дам вам шанс скрыться.
— Шанс скрыться? Очень щедро.
— А у вас нет выхода: или возместить мне моральный ущерб и всю ночь бежать до китайской границы, или же прямо сейчас и надолго отправиться в кутузку.
— Блеф. У тебя нет доказательств.
Мне надоело ее тыканье.
— Мы с вами, Татьяна Александровна, на брудершафт не пили. Не тыкайте. Слушайте.
Я достала свой портативный магнитофон и включила запись. Пленку я поставила еще дома. Услышав слова Рината про «лопушину», она бросилась на меня с кулаками.
— Убью, стерва! Как ты сюда вообще прошла, мерзавка?
— Собак держать надо. Они бы позаботились о безопасности хозяйки. — Я ее лишь слегка толкнула, и она снова рухнула на кровать.
