ночным патрулям было, где согреться.
Больше всех радости было у ребятни.
Маленькие жители Турова как стайки воробьев носились по улицам, наполняя пространство вокруг себя веселым смехом и гомоном. Снежки, слепленные в посиневших от холода ладошках, с задорным свистом рассекали воздух и, частенько пролетая мимо цели, попадали то в спину ни в чем не повинного прохожего, то в глиняную утварь, расставленную на прилавке ремесленника, а то и прямиком в чье-нибудь окно. Кое-где выросли первые снеговики. Не беда, что строительный материал для каждого из них собирался по крупицам с целого квартала, зато какая радость нацарапать на снежном истукане страшную рожу углем. Кто-то, самый нетерпеливый, достал санки и, чиркая деревянными полозьями по камням, пытался скатиться с горки…
Ильм обвел скучающим взглядом облезлые стены и сладко зевнул. Свежий холодный воздух сегодня его почему-то совсем не бодрил. Некромант поправил шлем на голове и уловил чутким слухом едва слышный удар часового колокола на башне кафедрального собора. Как уж тут бодрость к болотным дятлам…
Полночь. Ночной патруль. Трущобы.
Такое случается почти с каждым в гарнизоне. Начальство тщательно следит за тем, чтобы ротация солдат по патрулям осуществлялась по принципам справедливости. При составлении штатного расписания не учитываются ни любимчики, ни штрафники. Так, что сегодня ты расслабленно любуешься богатыми особняками, а завтра месишь грязь среди портовых кабаков. Не участвуют в этом пасьянсе лишь маленькие гарнизоны городских башен, да воины, охраняющие непосредственно пристань и доки. Это элита. Их не трогают.
Ильм покосился на сержанта, идущего чуть впереди. Спасибо, что есть рядом опытные, знающие свое дело люди. Матью, несомненно, человек хитрый и себе на уме, но с ним тащить на плечах ночную службу просто и легко.
Разумеется, на разводе некромант выступал в роли полноправного командира. Он приводил людей на площадь пред ясные очи дежурного офицера, он получал все необходимые инструкции, он людей уводил в наряд. На этом его командование заканчивалось. По давнему и обоюдному согласию все дальнейшее управление маленьким отрядом сосредотачивалось в руках младшего командира, который тянул свою тяжелую лямку не один десяток лет и лучше знал, куда следует совать свой нос, а куда нет. Портовый район велик и до утра им придется миновать немало мест, где появляться очень вредно для здоровья, даже если на тебе надета броня и есть оружие.
Ильм поправил перевязь с мечом и от нечего делать принялся разглядывать потертый круглый щит, притороченный за спиной у впереди идущего стражника.
С момента его возвращения прошла почти неделя. И пока нельзя сказать, что озвученное Хонвом проклятие дало о себе знать. Жизнь течет совершенно обычно. Рассудок не стремиться помутнеть, ноги не подкашиваются от слабости, аппетит как всегда на высоте. И обратная дорога прошла без потерь. Эскорт всадников, сопровождавший королевского письмоносца, встретившийся ему в первый день пути, без лишних разговоров принял его на время в свои ряды, стоило лишь показать офицерский значок. Дороги в это время были малолюдны, и каждый лишний меч был на счету. Однако обошлось без потерь. Небеса были милостивы, и стычек с лесными бандами удалось избежать. Лишь однажды какие-то оборванцы выскочили с удалыми криками на дорогу, но, заметив хорошо вооруженный отряд, предпочли сразу же ретироваться обратно в лес. В общем, время прошло незаметно и в хорошей компании. На Тряпичной улице тоже ничего сверхъестественного не произошло. Все казенное имущество было принято без придирок и рекламации. Взамен Ильм получил мешочек с деньгами. Еще и клинок сохранил за собой в качестве подарка. Оставался лишь Гийом. В первый же день после возвращения Ильм попытался с ним встретиться, но брат-куратор отсутствовал в городе, отлучившись по каким-то важным делам. Так что разговор с ним долгий ли, короткий ли, оставался впереди…
Даже Санти неожиданно выпросил у начальства короткий отпуск и умчался к какой-то дальней родне.
Неожиданно человеческий силуэт вывалился откуда-то из узкой щели между домами и проворно, как лиса, спасающаяся от стаи собак, пересек улицу перед патрулем. Ильм успел только разглядеть лохмотья, развевающиеся в разные стороны. Спасибо, что запах, сопутствующий подобным нарядам, был придавлен ощутимо покусывающим за нос и щеки морозцем. Шедшая головной пара солдат схватилась за оружие. Остальные чуть не налетели на спины внезапно остановившихся товарищей.
В ночное небо полетела отборная брань.
Оборванец, не обращая внимания на стражников, бодро юркнул в большую, опрокинутую на бок бочку и затаился там, не подавая никаких признаков жизни. Один из солдат не поленился и сопровождаемый громким гоготом товарищей, подскочил к импровизированному дому. Удар сапогом и бочка вместе со своим постояльцем покатилась куда-то в узкий промежуток между высокими заборами. Было слышно, как она несколько раз подскочила на неровностях, а потом гулко ударилась о какое-то препятствие. Больше никаких звуков из темноты не донеслось. Солдаты чуть сбавили шаг и, с удовольствием смакуя скупые детали, принялись обсуждать, насколько удачной получилась шутка.
Ильм тоже усмехнулся.
Разумеется, это была шутка, если сравнивать ее с богатым арсеналом выходок, которые себе позволяла стража в портовом районе. Поскольку случилась она без предварительно составлено плана, походя так сказать, и обошлась без особого членовредительства.
Матью кинул на некроманта многозначительный взгляд.
Ильм, без труда постигший за время службы все скрытые пружины, приводящие в действие не слишком сложный организм гарнизона, истолковал этот взгляд однозначно. Нищего следовало извлечь из бочки и озадачить рядом простых вопросов. Из разряда тех, что вполне понятны обычному смерду. Почему бросился под ноги служивым людям? Отчего ночью не спит? От кого бежит? И так далее и тому подобное. С приложением стали к горлу для повышения сообразительности. Такие импровизации порой давали очень интересную информацию. Иногда для города в целом, иногда для дознавателей в частности. В том-то и дело, что иногда. К сожалению, чаще всего жертва косилась вытаращенными глазами на приставленный к немытой коже клинок и несла всякую околесицу, сбиваясь периодически на испуганные завывания.
Еще предупредительный взгляд сержанта позволял Ильму распорядиться самому, что, несомненно, было важно для поддержания его офицерского авторитета среди рядовых.
— Патруль, стой, — Ильм, соблюдая правила игры, обернулся к сержанту, — нищего ко мне.
— Оборванца к мастеру-лейтенанту, живо! — тут же распорядился Матью, — и хватит ржать как жеребцы.
Пара солдат, все еще весело скалясь, бросилась, взрыхляя снег носками сапог, исполнять поручение. Было слышно, как их подошвы бодро простучали по замороженной земле куда-то вниз. Видимо проулок в этом месте действительно резко уходил под гору. Не зря же бочка так лихо туда скатилась. Так ли это было на самом деле Ильму оставалось лишь гадать. Ночь для наряда досталась, хоть глаз выколи, да и место это он знал не очень хорошо. Заблудиться бы конечно не заблудился, но при иных обстоятельствах помучился бы изрядно, отыскивая правильную дорогу в этом лабиринте.
Шаги так же бодро застучали обратно.
— Где эта рванина? — нахмурился сержант, завидев подчиненных, возвращающихся с пустыми руками.
— Сбег, похоже. Только бочка осталась. Столб там какой-то из земли торчит. Ну, она аккурат в него и угодила. И еще там недалеко мертвец лежит.
— Мертвец не свежий?
— Похоже на то, — солдат потер латной рукавицей щеку, — уж больно сильно морозом прихвачен. Что твоя деревяшка.
Ильм и Матью обменялись невеселыми взглядами.
На всякого мертвеца, найденного ночью в пределах города, следовало завести специальную бумагу. Предполагалось, что пять с лишним десятков пунктов, которые следовало тщательно заполнить, не станут слишком большим затруднением для неудачников, отыскавших бездыханное тело. Необходимо было описать особые приметы страшной находки, пол, приблизительный рост, предполагаемый вес, содержимое
